Да, пожалуй.
Я слышал, как ты сюда приходил. Но ты меня не слышал. Принял за крыс.
Прости.
Я тебя прощаю. Откуда тебе было знать.
Так там нету никаких крыс? с облегчением уточнила Этта.
О, нет. Ничего ничего подобного.
Этта и Альманах переглянулись. Опять эта непонятная нотка в голосе Уго, точно он чего-то недоговаривает.
Их разговор прервало тарахтение в трубе.
Кто-то открыл воду, сказала Этта, поднимая голову. Может, если пойти на звук, удастся выяснить, кто это!
Не, это Олив, отозвался Уго. Она служанка, как мы. Живёт в котельной. Когда хочет поговорить, стучит по трубам. Я вас научу коду. Он простой. Смотрите, она говорит. П-Р-И-В А-а-а, «привет», вот что она говорит! Ну конечно! Привет от Олив! Вам не обязательно стучать в ответ. Она хорошо вас слышит через трубы. Она славная. Я её называю своей маленькой сестрёнкой, хотя она тут дольше меня. Она этого терпеть не может.
В трубе лихорадочно застучало.
П-привет, Олив, произнёс Альманах, гадая, что за хозяева заставляют ребёнка жить в котельной.
Да, привет, подхватила Этта. Трубы в ответ вежливо постучали. За время, что мы тут, мы встречали нескольких человек, но никого не видели
Кого? перебил Уго. Скажите, кто вам представился.
Леди Симона в Жёлтой комнате. Лорд Найджел в кабинете. Ты в камине и Олив в котельной. Доктор Митили на Восточном чердаке и Сайлас у ворот. Вот и всё.
Мистера Паркера забыла, напомнил Альманах.
Ой, да, но от него у нас только и есть, что твоя записка. Где он, Уго? Чем он так занят, что не может даже сказать, что нам делать?
Наверное, пересчитывает столовые приборы. Он прямо одержим столовым серебром.
А нет тут никого другого, с кем нам поговорить? спросил Альманах. Как-то мне не по себе, что мы тут просто слоняемся и бездельничаем.
И вовсе вы не бездельничаете, возразил Уго. Это очень странный дом, и люди, которые тут обитают, они тоже необычные. Некоторых вы ещё не встречали. Может, и не встретите никогда. Они очень старые и очень тихие. Возможно, спят, видят счастливые сны кто знает? Уго рассмеялся, но Этта услышала в его голосе лишь грусть. Если вас вызовет мадам Ирис, не слушайте её. Она немного своеобразная.
Хорошо, мадам Ирис, повторила Этта, делая мысленную зарубку в памяти не слушать совета Уго и отыскать её как можно скорее. Может, придурь лучше того, что тут сходит за нормальность. Девочку всё сильнее и сильнее раздражали бесконечные тайны и недомолвки. Ты не подскажешь, как уйти из поместья? А то ворота заперты.
А ты хочешь уйти?
Может, да, а может, нет. Я ещё не решила. Мы просто хотели выяснить, как это место называется. Понимаешь, мы поспорили, хотя Альманах-то, конечно, ошибается, и У Этты громко забурчало в животе. Знаешь что Вот прямо сейчас я была бы рада просто отыскать кухарку!
Она ах, да ушла и ей ещё не нашли ах, да замены.
Так нам самим готовить? И, полагаю, убираться тоже.
Она с несчастным видом посмотрела на вывалившуюся из камина грязь.
С уборкой я разберусь, пообещал Альманах, стаскивая камзол и засучивая рукава. А ты проверь, что там в кладовке, ладно? Я так проголодался, что готов сырой лук жевать.
Хорошо но в таком большом доме должны найтись припасы и для чего-нибудь повкусней.
Ты умеешь готовить?
Само собой! Я же младшая из двенадцати сестёр. Мне приходилось готовить на всех.
И она отправилась на поиски провианта в холодную кладовую, а Альманах остался, прикидывая, с чего начинать.
Я бы зажёг огонь, заметил он, косясь на камин. Как это ну то есть можно?
Не бойся, мой новый друг. Я переберусь в какую-нибудь другую трубу.
Глава 9
К тому времени, как Этта вернулась с грудой припасов, Альманах познакомил завалявшиеся у него в кармане спички с избранными гостями из дровяной корзинки и развёл огонь. А ещё наполнил чайник дождевой водой и поставил на плиту. Почти вся зола была уже вычищена, кроме нескольких размазанных пятен на полу в углу. С ними можно было обождать и до завтра.
Там уйма еды, заявила Этта, сгружая добычу на рабочую стойку. Я приготовлю фриттату. Это быстро. Уго, а ты хочешь? Олив?
В трубах дважды простучало.
Олив говорит, нет, перевёл трубочист. Два стука нет, один да. И я отвечу так же, с самыми сердечными благодарностями. Очень любезно с твоей стороны спросить.
О чём разговор, отозвалась она и принялась с жаром кромсать овощи и вбивать яйца в молоко. Желудок не позволял сейчас думать ни о чём другом. С вопросами, на которые ей ещё хотелось получить ответы, можно обождать, пока блюдо не отправится в духовку. Возможно, стоило получше присмотреться к приглашению, прежде чем убегать из дома. Но сейчас, занимаясь хоть чем-то полезным, а не изводя себя мыслями, стоило ли вообще сюда приходить, она сразу почувствовала себя гораздо лучше.
Пока они с Альманахом сосредоточились на работе, Уго рассказал, как сам оказался в поместье. Он был из бедной семьи бродяг, причём самым младшим и мелким, никаких перспектив в жизни у него не было, так что он с радостью ухватился за предложение пойти в трубочисты. Не очень-то шикарная работа, но всё лучше, чем сточные канавы выгребать.
Эх, вздохнула Этта. А Олив?
Сбежала от нежеланного жениха, объяснил Уго. Одиночный выразительный стук подтвердил его слова. А теперь, по-моему, счастлива замужем за котлом.
Из трубы донёсся тихий смешок, а потом череда постукиваний.
Она говорит вздор!
Скоро кухню наводнили ароматы стряпни. Теперь, когда в камине весело пылал огонь, а ближайшее будущее обещало вкусный ужин, этот уголок особняка начал казаться почти уютным. Этта придвинула к плите табурет. Альманах последовал её примеру, грея пальцы рук и ног в волнах расходящегося тепла. Когда же из духовки появилась фриттата восхитительно ароматная, с коричневой корочкой по краям, оба набросились на неё, черпая деревянными ложками прямо из судка с двух сторон и останавливаясь лишь для того, чтобы подуть на дымящийся кусок и немножко охладить его перед тем, как запихивать в рот.
Вкуснотища! восхищённо протянул Альманах. Непривычная тяжесть в желудке наполнила его невероятным блаженством. С ума сойти, как вкусно!
Угу-у-ум-м-м.
Говорить Этта не могла, потому что рот у неё был забит.
А завтра ужин приготовишь?
Если ты потом всё помоешь.
Замётано! Такая договорённость Альманаха очень устраивала. А торт печь ты, случайно, не умеешь?
Ещё как умею!
Альманах прикрыл глаза от восторга. В сиротском приюте торты были редким лакомством, насладиться которым доводилось лишь раз в году на общем дне рождения.
Кажется, я мог бы к такому привыкнуть.
Я и сама о том же подумала. Никто меня не критикует, никто не указывает.
Жаркий огонь, собственная постель, да если ещё и торт! Альманах вздохнул. Кого волнует какая-то старая тайна-другая?
В каждом доме имеется своя тайна, каждая семья лабиринт, вставил Уго. Так говорил мой дедушка.
Ручаюсь, тут твой дедушка никогда не бывал. Этта дочиста вылизала ложку. Кстати, ты так и не рассказал нам, как открыть ворота. Не думай, что я забыла.
А почему вы хотите, чтобы я вам рассказал?
Потому что хотим прочитать надпись спереди на воротах и выяснить, как это место называется.
А почему это так важно-то?
Из-за этой уклончивости охватившее Альманаха довольство жизнью начало слегка улетучиваться. Да расскажет Уго им хоть что-нибудь или нет?
Потому что нам надо знать!
Этта предостерегающе положила руку ему на локоть.
Кажется, я начинаю понимать. Уго, тебе о чём-то не разрешено нам рассказывать?
Будь оно так, подозреваю, я не мог бы ответить на этот вопрос, последовал немедленный ответ.
Ага. Она кивнула, принимая его слова за подтверждение своей теории, а не за очередную увёртку. И, встретившись глазами с Альманахом, многозначительно прибавила: Скорее всего, какие-то чары, верно?