Другой одноклассник умный, начитанный, открытый парень, с кем мне было интересно общаться, сидел за конторкой позади меня. Через много-много лет мы, случайно встретившись в городе на Неве, разговорились и выяснилось, что он морячил больше нас всех. После службы на флоте много лет управлял реакторами современнейшего атомного ледокола, не раз ходил к Северному полюсу
Вот такими стали во взрослой жизни мои училищные товарищи.
Тепло расплывалось в природе, давая жизнь траве, цветам, деревьям. Южная весна благоухала ароматами цветущей вишни и черешни
В марте 1969 года дважды прогремели короткие и страшные бои с китайцами на реке Уссури. В газетах и журналах, среди будничных статей, появились фотоснимки наших солдат, идущих в атаку на дальнем, вообще неизвестном доселе, островке Даманский. Печатались списки награжденных, среди которых много фамилий было с пометкой «посмертно».
Меня поразили тогда те газетные фотографии, где впервые после Великой Отечественной войны пригнувшиеся фигурки наших солдат в шинелях и ушанках, с автоматами, бегут по снежной целине под обстрелом и кого? Китайцев наших «друзей навек» Китайцев, которым передавались военные технологии и оружие, которым строились заводы и фабрики, которые учились в наших вузах, которых Сталин ввел в Совет безопасности ООН, которые вышли победителями в войне с Японией именно благодаря нам, нашей стране
Слава богу, быстро закончились и эти пограничные бои.
Много лет спустя стали известны подробности боев и причина их скоротечности применение новейших, секретных тогда, установок залпового огня системы «Град». По китайским товарищам по нескольким тысячам солдат и офицеров, бывших на островке, наши установки «Град» открыли шквальный огонь, при этом плотность огня была таковой, что около девятисот человек было убито и более трех тысяч ранено в считанные минуты. Хотя стоил ли таких жертв клочок суши, который во время паводка на реке Уссури вообще скрывается под водой? Не знаю.
Однажды у нас на первом курсе работали военные психологи. Они раздали карточки с вопросами и коробки с металлическими рукоятками, похожими на «джойстики» в центре, подключенные к розеткам. Перемещая рукоятку вправо или влево можно было отвечать «Да» или «Нет», то есть давать правильный или неправильный ответ.
Если испытуемый отвечал на вопрос правильно «Да», через металлическую рукоятку его било током. Сначала не сильно, но чем больше правильных ответов давалось, тем сильнее был разряд тока.
Ты имел право отвечать «Да» и продолжать получать все более сильные удары током или мог ответить «Нет», хотя знал правильный ответ, но зато не получить разряд током по руке. Я отвечал на все вопросы правильно. Честно скажу, удовольствие было ниже среднего, тем более что у меня был выбор, дать неправильный ответ и не получить удара.
Об этой комиссии в «Системе» говорили всякое, в том числе и то, что отрицательные результаты психологических тестов могут привести некоторых к отчислению из училища. Не знаю, комиссия уехала, и никаких последствий не было. Но я проверял лично себя, сколько выдержу добрался до последних ответов.
В это время на пятом курсе шло дипломное проектирование. До защиты дипломов у них оставались считанные дни. Я хорошо чертил еще со школы, поэтому, хотя и был на первом курсе, помогал одному дипломнику-пятикурснику чертить схему атомного реактора. На столе «дралоскопа» так назывался специальный стол со стеклом и подсветкой снизу, для перечерчивания («передирания») чертежей, лежал чертеж и я, наклонившись над ним, обводил линии тушью, держа рейсфедер в правой руке, а крышечку, наполненную тушью, в левой. Пятикурсник, которому я чертил, неожиданно вошел в класс и крикнул: «Ну, как? Чертеж готов?» Я, распрямился, повернулся к нему всем телом и ответил: «Да», при этом моя левая рука, разворачиваясь вместе с телом, непроизвольно наклонилась, и тушь, вытянувшись огромным черным пятном, разлилась по готовому чертежу. Немая сцена!
Всю ночь я срезал высохшую тушь лезвиями безопасной бритвы и снова чертил. Пятикурсник защитился на «отлично», но если бы преподаватели посмотрели его чертеж на просвет, то увидели бы, что он был как решето.
Весь первый курс мы привыкали к особенностям существования в «Системе». Даже, казалось бы, такое простое дело, как помывка в бане, имело здесь свои особенности. В «Системе» настоящей бани не было. Было старое здание, переоборудованное для мытья курсантов. Помывка осуществлялась или рано утром или поздно вечером. Именно ранним утром младшие курсы плелись мыться в баню, превращая нормальный гигиенический процесс (недаром говорится: «Помылся, как вновь народился») в преодоление тягот и лишений воинской службы. Идти мыться в шесть часов утра было тяжело и физически и морально, но командование составило именно такой график.
Весь процесс проходил очень быстро. Помыв голову и окатив себя несколько раз теплой водой, мы заканчивали процесс помывки. Теперь главное было заменить грязный тельник на постиранный, а затем, держа под мышкой банные принадлежности, строем идти обратно в казарму.
Командирами отделений комодами на первом курсе у нас были назначены люди, как выяснилось, вообще не соответствовавшие возложенным на них задачам. Они упивались возможностью командовать и наказывать. Как говорится: «Заставь дурака Богу молиться, он лоб расшибет». За малейшую провинность (плохо поглаженный гюйс, недостаточно блестящая бляха или не слишком белый чехол бески, а то и непочтительный взгляд) нас, первокурсников, наказывали нарядами на работу. Как правило, эти работы проводились после отбоя и отличались постоянством, как замкнутый круг уборка гальюна, гальюна, гальюна.
Три часа ночи. Я дневальный по роте с повязкой на рукаве и штык-ножом на поясе. Стою у тумбочки напротив входной двери. Спать хочется до одури, наверно, еще и потому, что в роте душно и спящие своим подхрапыванием убаюкивают меня. Я облокотился на тумбочку, ногам стало легче, но глаза слиплись, и на мгновение сознание замутил сон. Встрепенувшись, чтобы не заснуть, прошел в умывальник и ополоснул лицо холодной водой. Возвращаюсь дежурный по факультету с проверкой. Огреб я, что называется, по полной: три наряда на службу вне очереди. Отстоял, как говорится, «Через день на ремень».
Ничего, пережил.
Начались зачеты на допуск к летней сессии. Неожиданно сложно для некоторых оказалось получить зачет по физподготовке. Требовалось пробежать дистанцию в один километр, уложившись в заданное время. Я в школе занимался легкой атлетикой, и бег для меня не был проблемой. Но у нас в классе был один товарищ, полный парень, как сейчас бы сказали с избыточным весом, который никак не мог пробежать дистанцию и уложиться в норматив. Бегали мы вокруг здания «Системы». Длина здания полкилометра. Поэтому, обежав его вокруг, получался как раз нужный километр.
Преподаватели кафедры физо с секундомерами стояли по торцам здания, чтобы видеть, не сокращает ли кто дистанцию, пробежав под аркой здания. Что делать? Придумали. Товарищ стартовал, потом как только забегал на тыльную сторону здания, четыре человека из класса подхватывали его за руки и за ноги и бегом несли. Это время он отдыхал, а потом продолжал бежать сам. Так, ему удалось уложиться в нужное время. Вот такой дружный у нас был класс.
Подкатила летняя сессия. У меня она проходила по плану. В учебу я втянулся и сдавал зачеты все легче и легче. Конечно, в период сессий требования внутреннего распорядка в училище смягчались. Командование, как говорится, смотрело сквозь пальцы на то, что мы учили предметы в коридорах, в курилках, в подсобных помещениях, задерживались с конспектом после «отбоя» или, наоборот, вставали задолго до побудки.