Она сложила жгут втрое и сунула в зубы, раскрывая свой замызганный кровью китель. Из ее живота торчал запеченный взрывом кусок дубового стола, что был как обломанная стрела, чей наконечник был скрыт за спекшейся кровью на разбухшей ране. Взявшись за обломок обеими своими руками, Ульяна медленно потащила его из себя с тошнотворным звуком и оскалом таким, что казалось, у нее вот-вот из-за давления век лопнут глаза внутри черепа. На мгновение она остановилась, выдохнув полной грудью через нос несколько раз.
Изоляция хорошая? спросила она быстро.
Достаточная. ответил тот сухо, подготавливая все, чтобы зажать рану.
Ульяна снова зажмурилась так, что по огромному ожоговому шраму расползлись складки. От рывка из горла вырвался истошный крик, что в округе с ужаса взлетели все голуби. Не помог даже жгут во рту и английская шумоизоляция. Деревяшка была витиеватой, с множеством сколов и граней. Выкинув щепу на коврик пассажирского сиденья, Ульяна, откинула голову на подголовник, и отобрала у Димы бинты. Закашлявшись, выдохнула, раскрыв рот. Зажала рану и согнулась, сплюнув на коврик.
Ты как? спросил слегка ошарашенный Среда. Выглядишь не самым радужным образом.
Я тоже рада тебя видеть ответила та, чуть улыбнувшись через боль. Органы, кажется, не задеты, значит буду жить.
Да тебя будто на мангале поджарили! рассматривал он ее подгоревший китель с погонами, и исколотое щепками закопченное лицо, покрытые пеплом волосы. Что вообще происходит?
В зале для совещаний прогремел взрыв. сказала она, жадно глотнув из протянутой Средой бутылки с водой. Вероятно все окружение министра и один «пиджак» из Роскосмоса мертвы. Меня спас лишь дубовый стол и окно, в которое я вылетела, приземлившись ах, да блять, как болит на строительные леса. Кто-то пронес на заседание бомбу.
Опять скажут про взрыв газа. с некоторой долей сарказма и грусти выдал Дима.
Естественно. Особенно учитывая то глотнула Вирхова еще. Что здание никогда не было газифицировано. Кто-то добивал выживших. Я слышала, как в кабинет после вышло несколько человек. Вероятно, без огнестрельного, иначе было бы слышно. Думаю, они били чем-то тяжелым.
Надо показать рану Брониславе. сказал Среда, поднимаясь со своего водительского места.
Он быстро принял от Ульяны остатки воды, обходя машину с боку. Выдернув из кармана носовой платок, огляделся никто ли не следил за Вирховой. Пока все было тихо. Вылив остатки воды на платок, стер с английского стекла кровавую пятерню, помыв заодно и ручку двери. Осторожно открывая ее, подавал руку Ульяне. Скорчившись от боли в животе, та явно неохотно, ступила на холодный асфальт босыми ногами до этого Дима не видел, что на ней не было обуви. Вирхова либо не хотела наследить за собой, либо просто потеряла их в суматохе, пока спасалась. Пошатнувшись, облокотилась на Среду, и он потащил ее ко входу. Что было сил она прижимала к ране свернутые бинты, чтобы сочащаяся из порванного мяса кровь не замарала короткие ступеньки к подъездной двери. Тяжело дыша, со страшным жаром, Ульяна едва перебирала ногами, однако и не думала сдаваться. Так просто бывшего десантника, видавшего жар Афганистана и вернувшегося оттуда с орденом было не взять.
Наконец, вывалившись из лифта, пара направилась к дверям квартиры, где их уже ждала Слава. Она, как всегда, наблюдала из окна, как Дима уезжал. После смерти его жены это действо перешло к ней. Распахнув дверь, девушка подбежала к Ульяне, и взяла ее под другую руку.
Что случилось? негромко спросила она, заволакивая раненную в квартиру.
У нее проникающее в живот. И возможно что-то еще, я не смог определить. Среда усадил Ульяну на застеленный для него диван. Ты же поможешь ей?
Дима, я не хирург, я стоматолог! на повышенных тонах высказала она, ища по полкам лекарства и комплект для зашивания ран. Если бы она сейчас корчилась от кариеса, а не от чертовой дыры в пузе, я бы сказала тебе точно: помогу я ей или нет! Ты же оперативник, как ты латал товарищей?!
Моей задачей было в случае ранения просто эвакуировать сослуживца из-под огня. Я могу перетянуть артерию, могу замотать кишки в кучу и зафиксировать перелом. ответил тот, разрывая на животе Ульяны залитую кровью рубашку. Остальное пусть делает медик! Не электрик нехуй лазить!
Папа, кто это? показалась из комнаты напуганная Аврора, чуть прячась за приоткрытую дверь.
О, твоя дочка с умилением на бледном лице, закашливаясь, произнесла Вирхова. Копия мамы.
Заткнись, Ульяна. рявкнул он на нее, зажимая рану. Замаранной рукой он утер лоб, поворачиваясь к дочке. Малыш, будь умницей. Принеси тете воды и успокоительное.
Нет, лучше сигарету. поправила его она. Я знаю, она у твоего отца в кармане его отличной кожаной куртки. Если дашь ее мне, я обещаю тебе в этом месяце каникулы на Камчатке.
Наконец около раны оказались руки в перчатках. Утирая пот со лба рукавом, Бронислава осторожно коснулась Ульяны холодным металлом иглы. Кровоточить рана практически перестала. Промывание помогло убрать остатки засохшей крови и оставалось только наложить шов, чтобы дыра в пузе была не похожа на Гранд-каньон в миниатюре. Когда игла с капроновой хирургической нитью прошила плоть, словно той на ее пути и не было, Вирхова слегка обреченно вдохнула, едва дернувшись. Ей было не привыкать к боли на ее лице отточили мастерство лучшие специалисты-медики из Кабула, и игла уже не пугала. Она была в сознании, и даже умудрялась вальяжно покуривать, выдыхая дым клубочками к потолку. Дима был на подхвате сестры: подносил все, что ей требовалось, следил за состоянием оперируемой, но той, видно, не особо было интересно умирать сейчас.
Ты вообще человек? Среда проводил взглядом клуб дыма, что поднялся от лица Ульяны к потолку.
Я практически закончила, потерпи еще немного. глянула на нее Слава.
У нас слишком мало времени. сказала Вирхова. Отсчет пошел уже на часы, Дима.
Наконец он понял, что же именно этой ночью свело его со старой знакомой, и, по совместительству, бывшей наставницей в той школе подготовки кадров ФСБ, где Среда учился в девяностые.
Все ведь началось с отца. С его работы. В начале девяностых все иллюзии уже пали окончательно. ГДР перестала существовать на карте, а Советский Союз уже не держался на плаву, подавшись ко дну, как и бывший западный союзник. И тогда, покидая ставший уже родным, Берлин, старший Среда Михаил Феликсович перевез все свое семейство в Москву. В город, который, как ему тогда казалось, еще долго будет оплотом того старого мира, который Миша так любил. Но нет, и тут развернулись баталии на теле умирающей страны. И как не вовремя вся дрянь, от которой спасала советская милиция и ЧК, проникла на улицы города. Нужно было тогда, во что бы то ни встало спасать своего сына Диму, тогда еще подростка, от вредного влияния. Однако, четкие действия последовали лишь после первого инцидента. И Среда младший был записан в школу подготовки кадров ФСБ, где главным преподавателем, и куратором всей десантно-штурмовой части обучения оказалась Ульяна. Ей тоже нужно было куда-то деваться после развала единой армии. И вот, судьба свела их в единый и очень прочный кулак. Благодаря ей, в частности, и надлежащему надзору со стороны родителей в общем Среда стал полноправным последователем традиций семьи. Он стал служащим ГБ, закончив школу с отличием.
И нужен был его опыт. Из уст Ульяны сейчас прозвучит просьба, и Дима узнал это сразу, как только увидел ее. Но согласиться на новую работу было слишком сложно.
Ты хочешь вернуть меня на службу? прямо спросил он, присев на чайный столик. Я поклялся, что больше я не отправлюсь на задание. Я на могиле жены, поклялся, Ульяна Дима поднял глаза на стоящую за дверью Аврору, которая все слышала. Малыш, не подглядывай, эти дела не для тебя.