Я зову собаку, и Грина тут же выбегает из кухни. Она, наверное, тоже что-то ела. Делаю себе ещё одну пометку в голове проверить нарезанную колбасу, которая лежала около холодильника. Что-то мне подсказывает, что там её уже нет. Или осталось только несколько кусочков скорей всего, надкушенных. Хорошо, что ещё немного колбасы лежит в холодильнике. Там, кажется, всего лишь одна «попка», но это самое вкусное, так что я не жалуюсь.
Мне тоже хочется чем-нибудь перекусить, хоть я и съел сосиску в тесте перед уходом с работы, но я отбрасываю эту мысль и так слишком медлителен. Поем потом солёную рыбу. Я беру ошейник, чтобы Кир не делал мне замечание, мол, я не забочусь о своём питомце. Но надевать его я не стал. Может, потом, когда подойдём ближе к дому друга. Я проверяю, всё ли я взял, и выхожу из квартиры. Грина быстро проскальзывает между дверной рамой и мной, прежде чем я захлопываю дверь и закрываю замок. Мне требуется около сорока минут, чтобы дойти до дома Кира.
На самом деле, для этого нужно минут двадцать пять, но чем ближе я подхожу, тем медленнее начинаю идти. Это не страх это неуверенность. И я начинаю из-за этого раздражаться. Можно подумать, я горы тут покоряю или в огонь прыгаю!
Дойдя до нужного подъезда, я понимаю, что забыл самое главное номер квартиры. Я всеми силами пытаюсь его вспомнить. На уме вертятся два числа: пятнадцать и семнадцать. Какой из этих номеров верный, я не знаю, так что приходится звонить в обе квартиры.
Сначала я набираю семнадцатую. Пара писков, я даже не успеваю собраться с мыслями, как мне отвечает нежный женский голос. Я спрашиваю про Кира мне говорят, что я ошибся. Извиняюсь за беспокойство и набираю следующие цифры. На сей раз мне отвечает голос подростка. Я удивляюсь, что у Кира в гостях делает пацан лет семнадцати, но невозмутимым голосом прошу того открыть дверь. Тогда голос спрашивает, к кому я, и, когда я отвечаю и уже тяну руку к дверной ручке, мне сообщают, что никакой Кир в этой квартире не живёт.
Пребывая в шоке, я молчу, и звонок с той стороны прерывается. Я начинаю паниковать при мысли, что ошибся домом. Тогда я ни за что не смогу отыскать жилище Кира. Мне становится обидно за все сомнения, которые недавно меня нещадно грызли, а сейчас не имеют никакого значения.
Может, оно и к лучшему? Что я тут делаю?
Я задираю голову, высматривая окно, по-моему, нужной квартиры. Стараюсь посчитать, какой же у неё номер, ориентируясь на её местоположение и количество квартир. Но, сколько их на одном этаже, я точно не знаю. И в том, что смотрю на нужное окно, я уже тоже не уверен.
Я несколько минут мечусь, наматывая круги перед подъездной дверью, решая, уходить или нет. В очередной раз спрашиваю себя: «Нужно ли это мне?». Я думаю, что можно подождать, пока кто-то зайдёт в подъезд, и пройти внутрь с этим человеком. Но проблема в том, что не факт, что кто-то это сделает. Есть вероятность, что я простою тут несколько часов и ничего не добьюсь. Ещё немного поспорив у себя в голове, я всё же решаю остаться и даю себе полчаса. А потом можно уходить.
Я достаю телефон, сажусь на лавочку рядом с домом и залипаю в социальные сети. Меня постоянно тянет посмотреть на окно, так что я разворачиваюсь так, чтобы оказаться к дому спиной, и с ещё большим усердием утыкаюсь в экран мобильника. С интересом погрузившись в видео про разрушение мифов, я чуть было не пропускаю мимо ушей пронзительный писк, оповещающий, что кто-то выходит из подъезда. Я резко подрываюсь и, почти сбивая удивлённую девушку с ног, заскакиваю внутрь. Брюнетка с непониманием происходящего и возмущением глядит мне вслед, но я не останавливаюсь, бегом поднимаясь по ступенькам. Я замираю на втором этаже, убедившись, что тут ей меня не видно. Я вскочил с лавочки, волнуясь, что дверь закроется раньше, чем я успею зайти, а потом мне стало стыдно переходить на обычный шаг перед девушкой. Она бы точно посчитала меня подозрительным и, возможно, опасным из-за моего странного поведения. Пусть лучше думает, что я просто опаздываю и поэтому несусь сломя голову.
Я делаю пару вдохов-выдохов, успокаивая шум в ушах от резких движений, и тут с паникой вспоминаю о Грине. Я думаю, что собака осталась на улице. Осмотрев подъездную площадку и лестницу, я убеждаюсь в своей правоте. Приходится спуститься обратно. Я медленно открываю дверь, проверяя, нет ли за ней той брюнетки, и жестом подзываю собаку к себе. Грина отрывается от рассматривания какого-то мусора и подбегает ко мне. Мы медленно поднимаемся по этажам, и я стараюсь на вид узнать нужную дверь. На каждом этаже по четыре квартиры. Внимательно осмотрев четвёртый и пятый этажи, я понимаю, что всё верно: нет здесь нужной мне двери. С разочарованием я начинаю спускаться обратно, но передумываю и, развернувшись, поднимаюсь выше. Вдруг я просто немного ошибся?
Квартира Кира оказывается на восьмом этаже. Тридцать первая. Я не знаю, что чувствовать, я ошибся на четырнадцать квартир. Проверяю пакет с «подарками», смотрю на Грину, которая села около моих ног. Проносится мысль надеть ошейник, но я откидываю её: и так нормально. Наконец стучу по тёмному дереву.
Четыре коротких стука и один сильный. Наш личный код, которым мы с пацанами пользовались ещё в детстве. Сейчас меня это забавляет. Этот «тайный шифр» пришёл будто из фильма или книги, потому что в реальной жизни практической пользы от него никогда не было. Сначала за дверью мёртвая тишина, но потом слышатся тихое шарканье по полу и бурчание. Я слышу, как Кир, перед тем как открыть дверь, громко зевает.
Тёмное дерево отодвигается в сторону. Я с удовольствием замечаю, что дверь не скрипит. И вот мы видим друг друга. Я наблюдаю, как расслабленное после сна лицо вытягивается, а веки, до этого опущенные на половину глаз, поднимаются на нужное место.
Привет.
Мне кажется, что это говорю я, но на самом деле первым здоровается Кир. Он быстро оглядывает меня и неуверенно отходит, освобождая место на тот случай, если я решу зайти. Я киваю ему и улыбаюсь.
Здорово. Я тут подумал Давненько мы с тобой не виделись.
Я поднимаю пакет, показывая, что пришёл не с пустыми руками, и взглядом спрашивая, можем ли мы сейчас пообщаться. Кир широко улыбается и отходит ещё глубже в квартиру, давая мне пройти.
Блин, мы, кажется, уже целую вечность не тусили. Я уже и не ждал, что ты когда-нибудь заявишься.
Я снимаю кожанку и пытаюсь понять, куда её можно повесить. Видя моё замешательство, Кир выхватывает куртку из моих рук и вешает её на длинную ручку шкафа. Грина вертится между ног. Мне хочется ответить что-то вроде: «Ну, ты знаешь, вечно эти дела и дела», но я понимаю, что не хочу врать, произнося типичную отговорку. Мы оба знаем, что это неправда. Не так я уж был и занят. И, уверен, он тоже.
Никогда же не поздно?
И фраза эта звучит как извинение.
Никогда не поздно.
Кир кивает.
Он наклоняется и наконец гладит Грину, которая уже вся извертелась в попытках привлечь к себе внимание. Мы проходим на кухню. Комнатка эта небольшая, но передвижение по ней, на удивление, не доставляет дискомфорта. Я сажусь около окна на самое удобное, на мой взгляд, место.
Ещё светло. Мне становится обидно из-за того, что сейчас лето и небо будет тёмным лишь ближе к двенадцати. У Кира большие окна без штор, и пейзаж отсюда открывается просто великолепный. Друг предлагает мне что-нибудь выпить и суёт кусок черничного пирога. В животе шевелится пустота, напоминая про голод, но чернику я не люблю, так что отказываюсь.
Ну, ты как всегда.
Он закатывает глаза, но я знаю, что он смеётся.
Хоть раз бы согласился съесть что-нибудь, что тебе предлагают.
Я хочу возразить, но Кир прав. В большинстве случаев я отказываюсь от предложенной пищи. Стыдно признаваться, но, думаю, всё дело в том, что я слишком привередлив в еде. Юля любила шутить, что я не принимаю угощения из-за страха, что меня отравят, и, честно говоря, я уже сам начинаю верить в эту шутку.