Да, Софья Игоревна, только у меня диктофона нет
Завтра с утра приходите пресс-конференция в одиннадцать, и диктофон я вам выдам. Только его завтра же надо вернуть. Вопросы есть?
А во сколько надо быть у вас?
Ну, за полчаса до начала. В 10:30. Идет?
Идет, спасибо, договорились.
Итак, следующим утром, в 10:30, Нарышкину выдали японский диктофон тогда еще запись делалась на стандартную компакт-кассету и показали, как им пользоваться. Дебютант расписался в получении аппарата и, выслушав от Фонвизиной слова напутствия, отправился в апээновский пресс-центр. Процесс там должен был вот-вот начаться: герой-рекордсмен сидел на возвышении в окружении двух корреспондентов и оператора с камерой. Нарышкин включил диктофон чуть раньше, чтобы проверить, нормально ли он пишет. Само же интервью оказалось неинтересным: гиревик, заурядный парень из глубинки, отвечал на все вопросы тупо и односложно. Нарышкин понял, что в процессе написания статьи ему предстоит многое додумывать и добавлять самому якобы со слов рекордсмена. Иначе за рубежом эту галиматью вряд ли кто-то станет читать. Его мнение спустя буквально пару минут разделили вошедшие в зал селебрити журналистского Олимпа Спартак Иванович Круглов, главный политобозреватель АПН, и его большой друг Александр Ковин, занимавший ту же должность в «Известиях», а наряду с ней пост ведущего телепередачи «Международная панорама». К удивлению Нарышкина, Круглов после двух лет разлуки его узнал и пригласил своего старого кореша Ковина присесть рядом. Так Нарышкин оказался в окружении двух светил российской журналистики, причем от них обоих сильно тянуло только что выпитым в пресс-баре коньяком.
Здоров, Нарышкин! Никак отслужил, я смотрю! Круглов весело похлопал своего экс-сотрудника по плечу.
Здравствуйте, Спартак Иванович! Рад вас видеть. Вот, возвращаюсь к работе: от Софьи Игоревны задание получил, улыбнулся в ответ Нарышкин.
А, от Фонвизиной! Дело хорошее. О чем вещают? кивнул Круглов в сторону сцены.
Наш гиревик в книгу Гиннесса попал. На диктофон его пишу, чтобы материал сделать.
Понял, понял, прислушался Круглов. Сань, как тебе этот рекордсмен?
Говно, двух слов связать не может, резюмировал Ковин. Ну что про него можно написать?
После реплики Ковина беседа на сцене пошла в несколько ином ключе, и Нарышкин почувствовал, что в ней все-таки будет нечто интересное. Герой начал подробно расписывать свой распорядок дня и перечислять рубежи, которые он себе по нарастающей закладывал на тренировках: довольно протяженный монолог и хоть какая-то конкретика. После его тирады один из интервьюеров сказал: «Хорошо, понятно. Но вы так и не ответили: на чем все-таки основан главный секрет вашего успеха?» «Главный секрет, резюмировал гиревик, в том, что при подготовке нельзя поддаваться дурным и пустяшным желаниям».
Во лупит! удивился Круглов. И, взглянув на Ковина, добавил: Ну, дурным, я так понимаю, это выпить.
А пустяшным это вдуть кому-нибудь, ответил тот.
Друзья, окончательно потеряв интерес к происходящему, встали и направились на выход: видимо, опять в пресс-бар, чтобы повторить.
Еще минут через пятнадцать действо завершилось. Нарышкин выключил запись, и в этот момент понял, что не обсудил с Фонвизиной один очень важный нюанс: диктофон ему сегодня надо сдать, а с чего он будет воспроизводить, делать расшифровку? Ах, ну да, с обычного магнитофона, дома, кассета-то стандартная. И он направился в кабинет главной редакторши. Фонвизина находилась в добром расположении духа.
Так быстро?
Да, Софья Игоревна, пришел сдать диктофон. А кассету возьму с собой, расшифрую дома.
Качество записи проверяли? Ну, то, что запись вообще есть?
Нет
Что же вы? Так можно все дело загубить. Всегда проверяйте мало ли что? Это вам на будущее.
Понял
Давайте сюда, сейчас попробуем.
Фонвизина взяла диктофон и отмотала назад чуть ли не половину пленки. Нажала PLAY и, как назло, попала на самый стремный кусок. Из динамика донеслось: «Хорошо, понятно. Но вы так и не ответили: на чем все-таки основан главный секрет вашего успеха?» «Главный секрет в том, что при подготовке нельзя поддаваться дурным и пустяшным желаниям». «Во лупит! пошел голос Круглова. Ну, дурным, я так понимаю, это выпить». «А пустяшным это вдуть кому-нибудь», было добавлено от Ковина.
Это что за безобразие? по лицу Софьи Игоревны пошли пунцовые пятна. Кто с вами рядом сидел? Дружки какие-нибудь?
Я пока недостоин называть себя их дружком, нашелся Нарышкин. Я не настолько знаменит, как они.
То есть вы хотите сказать, что это известные личности?
Еще какие! Круглов, наш главный по политике, и заглянувший к нему на огонек Ковин.
Боже А вы меня не водите за нос?
Нарышкину пришлось рассказать, как проходил процесс записи, и только после этого главред немного смягчилась.
Черт знает, что такое Хорошо, что именно я первая все это услышала. А вы в курсе, что у нас заказчики часто сами забирают кассеты на расшифровку? Представляете, что сказали бы в Veja, отдай вы им это безобразие без проверки? Да-а, тут надо подумать, как с вами дальше
Но это же не по моей вине, Софья Игоревна! попытался оправдаться Нарышкин. Я же не мог им рот заткнуть!
Не мог, не мог Да, неприятно, но факт есть факт: почему-то эта несуразица произошла именно с вами. Как в одном известном фильме: болтают все, но не на всех пишут Ладно, больше ничего с этим интервью не делайте: сама разберусь. Однако часть работы вы все-таки выполнили: заходите за деньгами через недельку. В какой день мы вас известим. Но, как понимаете, сумма будет совсем не та, что намечалась.
Нарыщкин не нашел доводов, способных поменять точку зрения главредши, поэтому он молча выслушал приговор, по всем меркам несправедливый, и покинул кабинет без кассеты и перспектив на будущее. Однако, надо сказать, он вовсе не пал духом, считая этот инцидент просто нелепым стечением обстоятельств, повлиять на которые было не в его власти. И дела, как ни странно, наладились буквально на следующий день, более того все вышло как нельзя лучше. Утром, а не «через недельку», как ожидалось, ему позвонила Фонвизина.
Олег, здравствуйте, Софья Игоревна. Сможете сегодня заехать? Это не связано со вчерашним. По телефону объяснять слишком долго.
Разумеется, приеду, Софья Игоревна! Когда?
Предложение оказалось неожиданным и очень заманчивым. То ли из жалости к своему бывшему сотруднику, провалившему задание из-за «обстоятельств непреодолимой силы», то ли по иной, лишь ей ведомой, причине, но Фонвизина рекомендовала Нарышкина в качестве переводчика для одной из структур Министерства внешней торговли: контракт на два года в Анголе. Запрос пришел по телефону буквально вслед за злополучной пресс-конференцией, как сказала она. Видимо, поддавшись природному порыву женской души, Софья Игоревна не замедлила назвать именно его фамилию, хотя Нарышкин был фактически никем даже в штате не состоял. Возможен и другой вариант: Фонвизина просто не хотела сообщать о новой вакансии своим сотрудникам, ведь желающих поехать в загранку нашлось бы немало. Уедет ценный кадр а потом трать время на поиски замены, и неизвестно еще, кого найдешь
Так получилось, что я назвала вашу фамилию, даже вас не уведомив цейтнот. Но вы меня понимаете. Не в обиде, надеюсь?
Да что вы, Софья Игоревна! Никак не ожидал вот сюрприз! А более конкретно они ничего не сказали что это за структура, чем я буду заниматься?
Нет. Все детали при личной встрече с этим сейчас посмотрю
Фонвизина протянула листок бумаги с фамилией министерского чина, телефоном и адресом.
Вот, это вам. Звоните им сами и приезжайте на встречу, когда скажут. А ко мне через два года. Если оба живы будем.