Ну, так и не ждал бы, буркнула Васёна, страшно не любившая таких вот шуток и сюрпризов.
Да? А домой ты как п-пойдешь? Темно уже совсем не з-заметила?
Что я маленькая? Да и что тут идти
Васька, п-прекрати! Я обещал твоему отцу, что всегда буду за тобой присматривать, когда его нет. С-собирайся.
Роман чуть толкнул кресло, и легкая Василиса пролетела в нем как раз до шкафа, где одиноко болталось на вешалке ее бежевое пальто.
В-выключаю комп? спросил Роман, наклоняясь над столом.
Флешку только вытащи, я там сохранила кое-что, дома почитаю.
То есть у-ужинать со мной ты не пойдешь?
А мы договаривались разве? наматывая вокруг шеи шарф, расписанный головами лошадей и цепями, удивилась Васёна.
Чтобы поужинать после р-работы, договариваться нет с-смысла. Вот твоя ф-флешка. Роман протянул ей кожаный футляр. Так что идем?
Василиса уже открыла рот, чтобы отказаться, но потом вспомнила, что в холодильнике совершенно пусто, и согласилась:
Идем. Если честно, я умираю от голода.
Тогда я б-быстро за курткой, а ты пока д-дверь запри, распорядился Роман и в три прыжка покинул кабинет.
Рома Васильев был старше Васёны на десять лет, работал в их издании редактором новостей и считался безнадежным холостяком. С отцом Василисы его связывала давняя дружба и несколько командировок в различные горячие точки. В одной из них Роман попал под обстрел вместе с группой армейской разведки, его тяжело контузило, и теперь Васильев довольно заметно заикался, плоховато слышал и страдал припадками вроде эпилептических, но это случалось нечасто только если что-то волновало Романа слишком сильно.
В это издание его тоже устроил отец Василисы, хотя Роман сопротивлялся не хотел протекции от именитого коллеги, пусть и друга. Но Владимир Михайлович подвел под это совершенно иную базу: попросил друга приглядывать за дочерью, которая оставалась одна во время его командировок. И хоть Василисе было уже двадцать семь, отец все равно волновался за нее. Он растил девочку один с семи лет. Мать Василисы погибла, и об обстоятельствах ее смерти Владимир Михайлович с дочерью никогда не говорил.
Роман согласился и на самом деле присматривал за Василисой, провожал домой, забегал в гости и сам не заметил, как почувствовал, что без этой девушки его день становится пустым и каким-то бесполезным, даже если при этом его в буквальном смысле заваливали работой.
Васёна же, казалось, совершенно не понимала и не замечала более чем дружеского отношения к ней со стороны Васильева. Наоборот, ей иногда казалось, что Роман тяготится своими обязанностями «старшего брата». Ну в самом деле, мог бы после работы пиво пить или с женщинами встречаться, а он провожает ее домой и следит, чтобы поужинала и дверь на два замка закрыла. Правда, пиво Роман не пил, как и вообще любое спиртное: последствия контузии под парами алкоголя давали о себе знать совершенно неуправляемыми всплесками ярости, и Васильев, столкнувшись с таким пару раз, решил, что не стоит испытывать судьбу. Так что фраза «попить пивка» в его случае означала всего лишь спокойное времяпрепровождение дома.
Ты чего х-хмурая такая? спросил он, когда они с Васёной вышли из здания, где размещался офис, и направились в сторону центральной части города.
Да вот наткнулась тут и в голове что-то шевелится, а что не могу понять, пожаловалась она.
Н-на что наткнулась?
Да на фоторобот даже не фоторобот, а просто снимок черно-белый. И у меня такое ощущение, что я этого человека видела, а вот когда и где не могу сказать. Понимаешь, не могу вспомнить, хотя чувствую, что точно видела его вот так, как тебя.
Ну, Вась, все люди на кого-то п-похожи, может, просто с-совпадение?
Тогда почему меня это никак не отпускает? Если просто совпадение?
Да п-просто лицо какое-нибудь н-нестандартное, вот и все, пожал плечами Роман.
Лицо-то как раз вполне стандартное Васёна полезла в сумку и вытащила сложенный вчетверо листок распечатанную статью из белорусского издания. Сам вот посмотри.
Роман взял листок, развернул и долго всматривался в изображение.
Ну, ты п-права лицо совершенно обычное. Можно даже с-сказать типичное европейское, никаких особых п-примет. И это т-только подтверждает мою теорию: все люди в п-принципе схожи. Ты раньше видела кого-то п-похожего, вот и всё.
Васёна нахмурилась, отобрала у Романа листок и сунула в сумку, пробормотав недовольно:
Просила ведь не разговаривай со мной как с ребенком
И в м-мыслях не было! заверил Роман, обнимая ее за плечи и притягивая к себе. Ты у меня в-взрослая и с-самостоятельная.
И не у тебя. Васёна вдруг показала ему язык и, вывернувшись из-под руки, побежала вперед по аллее к кафе: Догоняй, а то голодным останешься!
Город Вольск, наши дни
Я не знаю, как теперь жить
Ева съежилась в большом мягком кресле, обхватила себя руками, стараясь унять противную дрожь в теле. Трясти ее начало еще дома, она с трудом собралась и кое-как доехала до кабинета психотерапевта, который, к счастью, всегда находил возможность принять свою давнюю пациентку, если той требовалась его помощь.
Давай делить проблему на мелкие части, привычно предложил он, садясь напротив и закидывая ногу на ногу. Ты ведь помнишь, что любая задача становится более простой, если пытаться решить ее не целиком, а постепенно.
Но я не понимаю не понимаю
Ева, для начала давай успокоимся. Паника не выход, она только мешает и нагнетает. Посмотри на меня.
Она с трудом заставила себя поднять глаза и взглянуть в лицо Вадима они уже давно были на «ты» и называли друг друга по имени, без отчества. Психотерапевт был немногим старше Евы, это почему-то облегчало ей общение.
Так молодец. Теперь делай глубокий вдох носом хорошо, задержи дыхание, а теперь выдыхай через рот. Да, вот так. Еще раз. Задерживай дыхание сколько можешь, только потом выдыхай. Сосредоточься, Ева Вдох носом, выдох ртом
Монотонный голос Вадима звучал в голове, и Ева невольно прислушивалась, выполняла команды, чувствуя, как понемногу становится легче, уходит дрожь, перестают трястись руки, а мозг начинает избавляться от панических мыслей. Через несколько минут она совсем расслабилась, выпрямилась в кресле, села свободнее, опустила руки на подлокотники.
Ну, успокоилась?
Да Почему я никогда не могу сделать это сама? Вроде ведь умею, все понимаю, а сама не могу, только с тобой
Ты просто ленивая, улыбнулся Вадим.
Ага согласно кивнула Ева, чувствуя себя намного лучше, чем в момент, когда перешагнула порог кабинета.
Теперь поговорим конструктивно. Спокойно, без эмоций, рассказывай, что случилось.
Ева снова вдохнула и выдохнула так, как учил Вадим, и довольно ровно произнесла:
Он может выйти на свободу.
Откуда информация? Вадим казался абсолютно спокойным, и Еве, словно подстегнутой этим спокойствием, удалось коротко рассказать о прочитанной утром статье. Ну, это всего лишь вероятность, правда? Домыслы журналистки, не более.
Но ведь она почему-то написала это? Значит, у нее есть точная информация из первых рук. Ну, не из первых, а допустим, от кого-то, кто решает такие вопросы.
Ева, журналистика сейчас такая, что вообще мало чему можно доверять. Ради громкой статьи могут выдумать то, чего вообще быть не может.
Вадим ну я ведь не дурочка Кому в голову придет выдумывать такое? И потом ты не слышал разве, как вышел недавно на свободу человек, несколько лет державший в подвале двух девушек? Говорили, что он вообще никогда свободы не увидит, а он жив-здоров, даже интервью раздает.
Не думаю, что Вознесенский может рассчитывать на условно-досрочное. С такими статьями оно просто не предусмотрено.
Ты меня не услышал, что ли? В деле появились новые обстоятельства!