Прости, шепчет папа, обнимая меня.
Я не понимаю, почему он извиняется. Я во всем виноват.
Я уби
Свет над моей головой начинает моргать и слишком уж знакомый шум наполняет уши.
* * *
У него эпилепсия! кричит отец, когда комнату наполняет звук шагов. Снимите с него эти чертовы наручники.
Я моргаю, глядя в потолок, на меня накатывает волна усталости.
Есть столько вещей, которые я хотел бы сказать, и еще больше, за которые хотел бы извиниться, но я не могу. Ведь никакое раскаяние здесь не поможет. Я просто хочу закрыть глаза и проспать вечность. Возможно, когда я проснусь, окажется, что это был всего лишь сон.
Или прекрасный кошмар.
Черт. Я так сильно хочу ее увидеть. Сказать ей слова, которые не успел произнести до того, как стало слишком поздно. Когда я все испоганил. Сказать, что между нами все было по-настоящему.
По протоколу нельзя, отрезает какой-то мужчина.
На хрен ваш протокол. Папа гладит меня по голове так же, как в детстве. Все хорошо. У тебя просто снова случился приступ.
Забавно, ведь, несмотря на небольшой рост, в суде отец превращается в настоящую акулу, в монстра, который способен буквально разрушить любую жизнь простым заключительным словом, но глубоко внутри у него огромное сердце.
Раньше я думал, что и у меня такое же. Но теперь я знаю, что это не так потому что люди с огромными сердцами никого не убивают.
Он в порядке? слышу я знакомый голос.
Дилан.
Борясь с усталостью, я отрываю взгляд от потолка. Глаза моей двоюродной сестры красные и опухшие, словно она плакала.
Возможно, из-за дерьма, которое я натворил.
Я открываю рот, но отец меня перебивает.
Прости, Дилан, но тебе пока к нему нельзя.
Дилан переминается с ноги на ногу.
Я просто хотела убедиться, что с ним все в порядке.
Я понимаю, говорит отец. Но сюда можно только ближайшим родственникам.
По лицу Дилан видно, как ее ранят эти слова, и я ни капли ее не виню. Отец ведет себя с ней как настоящий урод.
Какого черта, пап? хриплю я. Дилан наша семья. Я смотрю на медсестру, которая ставит мне капельницу, надеясь на поддержку, учитывая то, что я здесь пациент. Я хочу, чтобы моя сестра осталась. Повернув голову, я снова перевожу свое внимание на нее. Как там Бьянка?
Я замечаю огонек беспокойства в ее глазах.
Операция только что закончилась
Выведите ее, встревает отец. Сейчас же.
Нет, рычу я, но меня никто не слушает. Дилан! выкрикиваю я, пока полицейские выставляют ее за дверь. Когда наши взгляды встречаются, мне удается проговорить: Скажи ей, что между нами все было по-настоящему. Я сглатываю. Скажи, что я люб
Дилан пропадает из поля зрения, прежде чем я успеваю закончить предложение.
Я направляю свой гнев на отца.
Почему ты не разрешил ей остаться?
Он хмурится.
Потому что она слишком предана Джейсу и Ковингтонам, и я не могу позволить ей шпионить за нами, чтобы получить больше информации для возможного дела. За этим следует шумный выдох. Я уже готовлюсь к тому, что на нас подаст в суд семья Хейли, и если Бьянка не выживет
Боль вспыхивает в моей груди, взрываясь, словно фейерверк.
В смысле, если Бьянка не
Я снова вижу мерцающие огни, и шум начинает эхом отражаться у меня в ушах.
* * *
Вы можете дать ему лекарство посильнее? рычит отец на медсестру. Это его четвертый приступ за семь часов.
Медсестра в этом не виновата.
Эмоциональные потрясения как спусковой крючок для моих приступов, и прямо сейчас в мире не хватит лекарств, чтобы заглушить боль у меня в груди.
Уже, отвечает медсестра, возясь с капельницей. Как ты себя чувствуешь, Оукли? Она сочувствующе мне улыбается. Я этого не заслуживаю. Держишься?
С трудом.
Спасибо.
Нужно быть очень хорошим человеком, чтобы с добротой относиться к сраному убийце.
Я настолько потерян, что едва слышу свой собственный голос, но, думаю, она меня поняла, поскольку одаривает еще одной улыбкой, прежде чем направиться к двери.
Через час у меня встреча с твоим адвокатом, сообщает отец, когда она уходит.
Это странно.
Разве не ты мой адвокат?
Он качает головой.
Нет. Это будет конфликт интересов, а я не хочу, чтобы у них было еще что-то, что можно использовать против нас. Отец порывисто выдыхает. Я собираюсь сделать все возможное, поцеловать каждую задницу, которую придется, чтобы мы смогли выйти на сделку.
У меня в груди все сжимается.
Я не заслуживаю никакой сделки.
Пап
Но, перебивает он, и тон снова становится серьезным, мне нужна от тебя полезная информация.
Какая?
Его глаза находят двух полицейских в противоположном углу палаты.
Можно нам минуту наедине? Увидев, что они готовы начать спорить, отец добавляет: Обещаю, если вы дадите мне две минуты, я вытащу из него правду.
Какую правду? Он и так уже все знает.
Две минуты, соглашается один из них, а затем они уходят.
Что
Чьи наркотики ты продавал?
Нет уж, я не стукач.
Свои.
Отцу такой ответ не нравится.
Чушь. Мой друг в участке сказал, что на всех пакетиках, которые нашли в твоей машине, была особая отметка. Штамп, который ставит один наркобарон. Они уже несколько лет пытаются на него выйти.
Мне хочется засмеяться, ведь Локи никакой не наркобарон по крайней мере, пока, но я включаю мозги и сдерживаю себя.
В глазах отца вспыхивает разочарование.
Знаешь, я надеялся, что ты хоть раз скажешь мне правду.
Учитывая недавнее открытие отца, что я трахал его жену, это недоверие вполне оправданно. Но я не успеваю задуматься об этом, потому что он хватает мой палец. Я пытаюсь отдернуть руку, но на мне все еще надеты наручники.
Какого хрена
Он прикладывает мой палец к кнопке на разбитом экране телефона.
Твою мать, пап, хватит, выплевываю я, пока он копается в моем мобильном в поисках информации.
Локи пока, может, и не наркобарон, но он без колебаний пришлет кого-нибудь пристрелить мою задницу за то, что я сдал его копам. Но тут все честно.
Око за око.
Папа радостно поднимает мой телефон.
Узнал все, что нужно. Спасибо за сотрудничество. Он уверенно идет к двери. Можешь злиться сколько угодно, Оук, но я сделаю все, чтобы ты не сгнил в тюремной камере.
Сгнить в тюремной камере это как раз то, чего я заслуживаю.
* * *
В животе все переворачивается, когда я направляюсь к залу суда. Словно почувствовав мой страх, отец говорит:
Не волнуйся. Мы заключили чертовски хорошую сделку, сдав Локи.
Забавно потому что я не помню, чтобы сдавал кого-то или заключал какую-то сделку.
Причинение смерти по неосторожности в состоянии алкогольного опьянения, шепчу я, повторяя то, что он сказал мне утром. Отец подключил связи и сделал так, чтобы мое заседание прошло сегодня.
Именно. Было сложно, но отец указывает на моего адвоката, мы уговорили их признать это мелким правонарушением.
Адвокат хлопает меня по спине.
Тебя ждет домашний арест на полгода максимум.
Как и любого другого богатенького белого ребенка со связями.
Отец усмехается.
Ты переживешь. Время пролетит незаметно.
Господи Иисусе.
Неудивительно, что родители Хейли просто убиты горем. Мало того, что я убил их дочь, а еще отправил свою любимую девушку в кому, после которой она потеряла память, я еще и выйду сухим из воды.
В горле застревает ком, когда мы заходим в зал суда.
Это несправедливо.
Всем встать перед достопочтенной судьей Дженнет.
Все тело напрягается, на меня накатывает тошнота, когда адвокат начинает свою речь.
Ей исполнилось двадцать один в мае. Я этого никогда не пойму, но она любила слушать Джастина Бибера на полной громкости и каждое утро выпивала на завтрак Ред Булл без сахара. Она обожала картошку фри, но редко ее ела, ведь от нее толстеет задница что чушь на самом деле.
Воротник рубашки впивается в шею.
Она сказала, что любит меня во время ужина в Суши-Суши, когда мы праздновали полгода отношений.
А я ничего не ответил поскольку не чувствовал того же. Но я хотел, чтобы она нашла кого-то, кто почувствует. Теперь этого не случится.