Я в ужасе старалась осознать реальное положение дел. Что делать, как сказать Андрею? Они, счастливые, ждут и радуются, что я так быстро нашла хороший вариант, мотаясь по десять часов с пересадками по маршруту «Ростов Москва Брянск».
Девушка, постойте!
Молодой человек, успокаивающий меня пару минут назад в бюро, подбежав ко мне, выпалил:
Не переживайте, не хотел говорить в кабинете. Короче, у меня есть квартира одной старушки там, конечно, нужен ремонт и первый этаж, но вам даже лучше, мужу спускаться проще, лифт не нужен. Однушка большая, соглашайтесь, она пока не выставлена на продажу, по вашей цене как раз войдет с оформлением, пойдемте у меня ключи с собой.
***
Брянск, сентябрь, 1998 год
Осень в Брянске в тот год была удивительно теплой. Мы обживались в своем маленьком собственном месте. Радовало наличие большой лоджии в нашей крошечной квартире, которую Андрей умудрился сам застеклить, пробуя стоять на протезе.
Мы с удовольствием гуляли с детьми, осматривая окрестности нашего жилища. Младшая усердно перекапывала песочницы в округе детских дворов, старшая быстро сдружилась с местной компанией и с удовольствием носилась по двору после уроков.
***
Брянск, ноябрь, 1998 год
Забирайте домой, вы что, хотите, чтобы он умер у меня на столе?! почти кричал завотделением, отведя меня вглубь больничного коридора. Мы специально к нему не ложим пациентов, вы не видите?
Не кладем, машинально поправила я.
Вот с такими заумничествами ехай в Москву.
Поезжай, зачем-то ляпнула я.
Не надо портить тут нам статистику, девушка, неловко перетаптываясь с ноги на ногу, заявил он. Я выпишу все необходимые документы, рецепты на морфий, что угодно, только отправляйтесь домой.
Смысл сказанных только что слов начал слабо доходить до меня. Выйдя из здания больницы, я побрела к автобусной остановке, по удивительной случайности, находящейся за зданием общежития техникума, на курсах которого мне не довелось доучиться в связи с моим решением родить своего первенца.
Решив сократить путь, я брела между знакомых улочек. «Дети одни ждут дома, поздно уже, надо спешить», размышляла я. Ришка, приходя со школы, с удовольствием сидит с младшей сестрой, но оставлять надолго восьмилетнего ребенка с полуторагодовалым всегда связано с определенными опасениями. Андрей второй месяц в больнице, последняя химиотерапия не принесла облегчения, стало заметно, что мы проигрываем эту войну, болезнь побеждает. Я моталась на другой конец города каждая копейка давно на счету, выполняла элементарные гигиенические процедуры и привозила домашнюю еду для неожиданно резко превратившегося в лежачего мужа. Больницы после дефолта напоминали дома страданий, особенно это было заметно в периферийных городах, к которым относился Брянск. Онкологические центры не могли в отсутствие элементарных лекарств быть панацеей.
Мои попытки сократить путь к автобусной остановке от онкологического отделения не увенчались успехом город изменился за последние восемь лет. Знакомый некогда район оказался перестроен, и я неожиданно вышла к пустырю, не сразу разглядев стоящих возле костра людей. Конец ноября выдался морозным. Через пару дней декабрь, начнется предновогодняя городская суета.
Подойдя ближе, я поняла, что оказалась на импровизированной кухне, под самодельной конструкцией в виде навеса. Рядом с ней стоял старый диван. Возраст греющихся у костра людей, живущих на улице, определить было сложно.
Заблудилась? женщина в намотанном поверх куртки шерстяном платке окликнула меня. Подходи греться. Озябла, поди? Теперь следующий автобус не скоро будет, по выходным плохо ходит от «Телецентра».
Он и в будни не по часам маршрут сверяет, буркнул стоящий рядом с ней мужчина в шапке-ушанке с металлической чашкой в руках, подходя ко мне. Э, вон оно что, приглядевшись, продолжил он. Из больницы путь держишь?
Кто у тебя там? продолжила расспросы замотанная в платок женщина.
Муж, словно выдохнула я и заплакала.
Ну, ну, будет, подошедший еще ближе мужчина погладил меня по плечу. Жизня, она такая штука, ты, главное, живи ее, просто живи, и все. Дети-то есть?
Двое дочерей, продолжала всхлипывать я.
Это уже большое дело повезло, будет за что держаться тебе, девонька. Пойдем, проведу тебя до остановки, время сейчас лихое, негоже в таком состоянии по пустырям бродить, предложил мужчина в шапке и бодро зашагал по вытоптанной тропинке вдоль осенних кустарников, ведущих через овраг к автобусной остановке.
«Как жить?» думала я, бредя за новоявленным «Сусаниным», захлебываясь слезами, собранными за все это время, в невозможности проливать их буднично, находясь рядом с детьми или с больным мужем, разрываясь между ними и натыкаясь на человеческое равнодушие, начиная от испуганных местных родственников, боящихся заразиться, до живущего в свое удовольствие отца, находящегося в часе езды и словно забывшего о моем существовании. Родителей Андрея, у которых «давление» и они не могут Старшей сестры Андрея, живущей в Сочи и самоустранившейся с начала болезни брата Проезжающих мимо на морские курорты мачехи со сводной сестрой В одночасье пропавших друзей и знакомых Все словно растворились в тишине ожидания неизбежного, оберегая себя и свою жизнь от негативных эмоций и отстраняясь от забот о некогда близком и значимом для них человеке.
Наверное, так им было спокойнее, так легче молиться своим богам.
Со всей этой грудой неожиданно навалившихся на меня мыслей и эмоций, поблагодарив своего неожиданного спутника, я зашагала в сторону уже хорошо видимой остановки. Дома дети, они переживают и ждут. Надо сделать поделку в школу, постирать, погладить и И жить, просто жить.
***
Брянск, декабрь, 1998 год
Как ты будешь без меня?..
Голос Андрея напугал меня.
Вторую неделю мы были вдвоем с мужем. После недавнего разговора с заведующим онкологическим отделением я успела отвезти детей в Ростов Великий, понимая и четко осознавая, что нас с ним ожидает. Родители Андрея, к счастью, вняли моим мольбам вперемешку с угрозами и просьбами помочь оградить детей от предстоящих событий.
За эти недели я успела узнать, как правильно убегать от карауливших у аптеки наркоманов, охотившихся за обладателями рецепта с красной полосой для покупки морфина. К слову, участковый врач давно не посещал нас, а постоянная нехватка мизерного пособия сподобила меня научиться мастерски делать уколы и попадать в почти исчезнувшие от длительных терапий вены мужа.
Я научилась спускать с кровати похудевшего и изнеможенного болезнью Андрея, сажать его на расстеленный плед и тащить волоком, как медсестра бойца с поля боя, в туалет и ванную комнату.
Я наловчилась решать множественные бытовые проблемы, яростно сражаться с бюрократической машиной для выбивания нам дополнительных льгот на необходимые лекарства и частичную оплату коммунальных услуг.
Я смогла выбить первую группу инвалиду без ноги, имеющему в анамнезе онкозаболевание то еще действо в стране, сменяющей режимы от полного коммунизма до капитализма со скоростью выпекающихся пирожков. Вместе с режимами менялись законы и постановления, которые трактовались, как было удобно бюрократическим сидельцам в креслах, сменившим символику флажков на стойке рабочего стола. Но то ли я поднаторела к своим двадцати семи годам в умении сразу доходить до сути вопроса, то ли чиновники видели в исхудавшей и изможденной проблемами молодой женщине всю силу решимости получить причитающееся. Мне в конечном итоге шли навстречу.