Только однажды Веспуччи усомнился в верности своей красавицы-жены. 28 января 1475 года в честь заключения оборонительного союза между Флоренцией, Миланом и Венецией был устроен рыцарский турнир, случайно или нет совпавший с днем рождения Симонетты[2].
Оруженосец Джулиано Медичи нес штандарт, на котором Симонетта Веспуччи в белых прозрачных одеждах была изображена в образе Афины Паллады, державшей в руке копье и голову Медузы Горгоны. Художником был Сандро Боттичелли. Девиз на щите гласил: «Она не имеет себе равных».
Облачение Джулиано Медичи для выступления на турнире стоило 8000 дукатов. Серебряная кольчуга переливалась на солнце, шитая серебром и жемчугом накидка, головной убор, вышитый по канту золотом, каштановые кудри. Молодой, счастливый в своем великолепии, он уверенно сидел на коне и победоносно улыбался.
Джулиано выиграл рыцарский турнир и назвал сеньору Веспуччи Королевой красоты. Ни один человек, присутствовавший при этом, не сомневался, что это гораздо большее, чем куртуазное поклонение Даме Сердца.
Марко Веспуччи весь внутренне сжался. Он и раньше был недоволен частыми посещениями Джулиано, не любил, когда жена проводила много времени с сеньором Медичи. У супруга не было ни одного повода предъявить обвинения, но он знал, что теперь имя Симонетты слишком часто будут упоминать в сплетнях и пустых разговорах.
Молодость и богатство Джулиано Медичи дарили ему полную свободу. Редкая женщина отказала бы Медичи, соправителю Лоренцо Великолепного. К тому же Джулиано был гораздо обаятельнее брата. Весельчак, балагур, гуляка, он завоевал славу смелого воина и первого кавалера Флоренции.
Грация Симонетты, ее привлекательная внешность, очарование скромного взгляда все это влекло к ней мужчин. Впервые увидев сеньору Веспуччи, заговорив с ней, второй по значимости человек Флоренции почувствовал себя побежденным. Он не станет состязаться с провидением, не потревожит покоя этой женщины. Возвышенное чувство, впервые так глубоко задевшее душу Медичи, сделало его верным рыцарем Прекрасной Дамы.
После окончания турнира Марко Веспуччи вернулся домой чернее тучи. Внимание и привычное благожелательное настроение жены не могли утихомирить бурю в его душе. Ошибкой было выставлять напоказ красоту Симонетты, позволять всем этим знатным господам восхищаться ею и втайне о ней мечтать, позволять всем этим поэтам посвящать ей стихи. Да и Боттичелли больше не будет принят в доме, он найдет предлог, чтобы оградить жену от излишнего внимания, а себя от насмешек.
Мой милый, у тебя нет причин для ревности, я никогда и никому не позволила большего, чем поцеловать мне руку, шептала жена. Но в душе Марко уже поселился червь сомнения. Этот невинный взгляд и нежность прикосновений больше не заставят его обмануться. Лоренцо Медичи прозвал ее «Ангелом Флоренции», но ведь она не ангел, а живая женщина из плоти и крови, а значит, грешна, как и другие.
Ее украшения, платья из дорогой ткани все это теперь казалось Марко не данью красоте, а отвратительной шуткой. Неужели, наряжая жену, он все это время потакал ее кокетству и тщеславию?
То, что сильные мира сего восхищались красотой Симонетты, больше не радовало ее супруга. Выгодные сделки стали казаться подкупом за закрытые глаза, а дорогие подарки раздражали, а не вызывали гордость. Веспуччи запретил Симонетте носить подаренные украшения, как коршун, следил за ней в залах, куда их приглашали с еще большей настойчивостью. Молодая Флоренция желала веселиться и праздновать жизнь и назначила Симонетту Веспуччи своей королевой. Сцены ревности стали постоянным спутником их до этого спокойной семейной жизни.
Симонетта не знала, как оправдаться за то, чего не совершала. Тем более что никаких обвинений напрямую супруг не предъявлял. Каждую ночь она становилась все нежнее и ласковее, но утром Марко был только равнодушнее, будто сердился на нее. Как надломить эту суровую жесткость? Она не понимала.
Я рожу тебе сына, ты будешь доволен? Наш малыш, красивый и добрый, станет нашей радостью и возрождением! говорила она, но ему было все равно. Этот брак, счастливый до турнира, длился уже несколько лет, но детей в нем не было.
Никто не знал, как эта юная сеньора мечтает стать сосудом для новой жизни. Выносить дитя, держать в руках теплый комочек, счастливо сосущий пальчик. Каждый раз, когда подруги хвалились малышом в вышитых пеленках, она брала его и окутывала своими объятиями. Вот бы это ее малыш сейчас так славно сопел, прижавшись к материнской груди, открывал большие невинные глазки и улыбался. Все бы бросила. Эти роскошные выходы, витиеватые комплименты, игра слов и взглядов какое значение все это имеет, если у нее нет самого главного младенца в колыбели, которого можно любить без оглядки и расчета.
Мастер Боттичелли пишет ее портреты, Лоренцо Медичи посвящает стихи, Джованни осыпает комплиментами и лестью, поэты пишут сонеты. Что значат все эти сравнения с Венерой, Деметрой, Клеопатрой, богиней Весны и плодородия, зачем нужна ее красота, если она не может самого главного подарить мужу ребенка? Вот уже восемь лет, как они женаты, а младенца все нет.
Несколько месяцев прошло после злополучного турнира. Джованни Медичи заказал мастеру Боттичелли портрет несравненной Симонетты Веспуччи. Мог ли ее супруг возражать, могла ли она сказать слово против? Сеньору пришлось смириться с тем, чем раньше он гордился. Его жена была одной из самых знаменитых дам Флоренции.
Я буду позировать, мастер, прошептала она и слегка закашлялась. Уже который день ее одолевал недуг. Было тяжко дышать. Нет, она не станет жаловаться. И если Марко было не в чем упрекнуть Симонетту, то сама она презирала давно уже зарождавшееся чувство восхищения и желания бывать в обществе Джулиано Медичи, говорить с ним, находиться в одной комнате, тот трепет, что охватил ее, когда Джулиано надел на ее тонкую белую шею медальон, тяжелую камею с изображением сценки, как бог искусства Аполлон приковывает бога войны Марса к дереву. Так Джулиано признавался, что побежден «нимфой с глазами сладкой безмятежности».
Под кистью Сандро Боттичелли рождалась красота. Он восхищенно переносил на холст те черты, что стали для него воплощением божественного дара, который невозможно поглотить или познать. Это золото локонов, изгибы тела, доверчивый взгляд, все это выше мирской жизни, больше того, что составляет обыденность.
ОНА выше всего, что есть в этом мире. Она воплощение красоты, и он может, должен запечатлеть ее, насколько позволят талант и время. Ничто не будет достаточно совершенно под его кистью, но хотя бы след этой безупречности сможет остаться на холсте.
От сеанса к сеансу она кашляла все сильнее. Мастер Боттичелли не мог не замечать, как румянец покидает лицо его несравненной музы.
Здоровье сеньоры Симонетты ухудшалось. Это была чахотка, не щадившая молодых, красивых, талантливых и бездельников. Болезни все равно, собирать жатву во дворцах или лачугах бедняков. Свет Несравненной угасал. Лоренцо Медичи посылал в дом Веспуччи лучших врачей, все было бесполезно.
Через год и четыре месяца после того празднества, триумфа прекрасной Симонетты, воспетой поэтами и художниками эпохи Возрождения, чахотка навсегда унесла красавицу, оставив ее в воспоминаниях всех, кто когда-либо ее знал, вечно молодой и красивой.
Мы, беседуя, увидели на западе сверкающую звезду, столь яркую, что она своим сиянием затмила не только другие звезды, но и прочие светила, померкшие в ее свете. Любуясь той звездой, я обернулся к другу своему и произнес: «Не удивимся мы, если душа этой дивной дамы превратилась в новую звезду или же, вознесясь, соединилась с ней», сказал Лоренцо Медичи о той ночи, когда узнал, что Симонетта скончалась[3].