Вот в казарме, когда дневалишь, там сложнее. Собственно, казармой нам служил старый ангар с четырьмя рядами шконок, финской дизельной печкой и черно-белым ламповым телевизором на сваренной из арматурин подставке. А самое грустное полы в ангаре были бетонные. Вымоешь разок с хлоркой и кожа на пальцах становится, как у девочки, тонкая и прозрачная.
Лёх, продолжал допытываться я, а какой ты на самом деле был? В лесу
Да какой хочешь! буркнул он. Без разницы
Ага пробормотал я, соображая. То есть в кого пожелаешь, в того и перекинешься А сила откуда? Деревья, небось, помогали?
Да в основном деревья
А у нас тут, значит, ни деревца Одна верблюжья колючка, так?
Так
Нет, но перед казармой-то акации!
А толку? Они ж тоже на территории!
Понял То есть нужны не просто деревья, а гражданские деревья?
Н-ну в общем да.
Погоди! А за территорией? Там же колхозные виноградники, сады Тоже ведь растительность! Или это не то?
Может, и то уныло ответил он. А как туда попадешь?
Через дырку.
А «деды» узнáют?
Да, верно Пока не отслужил хотя бы полгода, о дырке и думать забудь. Высокое право на самоволку надо еще выстрадать.
* * *
Случай нам представился всего пару дней спустя. Сидели в курилке перед ангаром и при этом, обратите внимание, не курили, что в глазах окружающих равнозначно уклонению от исполнения воинских обязанностей. Невесть откуда возник смутно знакомый старлей.
Вы двое, определил он и направился в сторону КПП.
Мы, понятно, последовали за ним.
Со мной, бросил он дежурному.
Так впервые за два месяца мы оказались «на гражданке».
Достигли поворота и увидели заглохший невоенный грузовичок с какой-то подержанной мебелью в кузове. Поднажали втроем, подтолкнули. Грузовичок завелся, зафырчал. Старлей тут же забрался в кабину к шоферу и уже из окошка сообщил:
Свободны. Долóжитесь на КПП.
И подумали мы: а почему бы нам не дать крюкá и не пройти через виноградник?
Ах какой это был виноградник! Дамские пальчики вполне мужского размера. Кисловат еще, правда, но сойдет. Я подумал и сорвал гроздь поменьше, чтобы успеть слопать все по дороге. Лёха последовал моему примеру.
Ну и как? осведомился я, гурманствуя. Способствует растительность?
Чему?
Способностям!
Рядовой Леший хотел ответить, но не успел нарвались мы с ним на приключение. Из-за шпалеры вышел навстречу нам смуглый юноша в тюбетейке и с берданкой за плечом.
Замер! негромко скомандовал Лёха и я замер.
Сторож моргнул и отшатнулся, уставившись туда, где только что стояли два мародера в военной форме, а теперь вот взяли вдруг да исчезли. Потом скинул с плеча свою одностволку и принялся озираться. Я, честно сказать, струхнул. Сейчас пальнет куда попало А ну как в нас!
Рядовой Леший медленно поднял руку, опустил, всмотрелся в испуганно мечущиеся карие глаза, потом повернулся ко мне и, кивнув, двинулся в обход ошарашенного туземца. Я, понятно, за ним.
Гляди-ка подивился Лёха, когда мы, выбравшись на бетонку, перевели дыхание. И вправду ведь способствует
Кто?
Растительность
У меня, признаюсь, екнуло под ложечкой. Тут уже, простите, не игра, тут уже чертовщина какая-то начинается. К счастью, вспомнилась читанная когда-то статейка об уличном гипнозе. Все-таки, наверное, Лёха из цыган там у них в таборе, по слухам, еще и не такое проделывают. Да и фамилия какая-то вроде цыганская
Глава 2
Да наверняка цыган! Уже на следующее утро подпитавшийся от гражданской растительности рядовой Леший начал, попросту говоря, наглеть. Скажем, по команде «подъем» положено одеться и занять свое место в строю за сорок пять секунд. Так вот, надо было видеть, с какой теперь солидной обстоятельностью экипируется мой друг Лёха. «Деды» и те уже построились, поверка вовсю идет, а он еще только верхнюю пуговицу застегивает. Неспешно этак
Жутковатое, между прочим, зрелище. Одно дело, согласитесь, отвести глаза рядовому Горкуше или там сторожу с берданкой, но чтобы всей казарме
И главное, никто ничего не замечает! Кроме меня.
Кстати, а почему? Почему я Лёхины проделки вижу, а остальные словно ослепли? Спросил его об этом.
Могу и тебя обморочить, невозмутимо предложил он. А надо?
Да нет, пожалуй, не надо.
Слышь, Лёх! А если б ты его обманул?
Кого?
Ну того, кто тебя развязал! Взял бы и не пошел в армию
Ну так Уговорились же!
И что?
Задумался Лёха.
Нет, ну неуверенно начал он. Узнáют слава пойдет
Кто узнает? Другие лешие?
Ну да
Так они уж тебя и так отметелили, связали чуть корягой не сделали!.. Чего терять-то?
Совсем смешался Лёха. Но опять-таки вывернулся.
Нет, решительно сказал он. Совестно как-то Он меня выручил, а я вдруг Нет. Да и Родине долг отдать
Услышав про долг Родине, я не выдержал и заржал, причем долго не мог остановиться.
По-моему, Лёха обиделся.
* * *
А потом выпал на нас майор Карапыш, замполит дивизиона. Портрета его я здесь приводить не буду, поскольку портрет в точности соответствовал фамилии. Карапыш он и есть Карапыш.
Хотя нет, вру. Никак это не могло случиться потом. Случилось это как раз перед нашей вылазкой в виноградники. Поймал нас политрук на плацу, поставил по стойке «смирно» и приступил к перевоспитанию. Зловеще, с присвистом:
Вы что творите? Ваши отцы кровь на войне проливали, а вы тут религиозную пропаганду разводите! Кто из вас леший?
Какая ж это, интересно, сука стукнула? Не иначе тот «шнурок»-узбек.
Я, товарищ майор!
Ошалел Карапыш. Не ожидал он столь прямого, а главное бесстыдно-го ответа. Видя, как начальство хватает воздух ртом, я сообразил, что мы рискуем лишиться нашего замполита, и пришел на выручку:
Фамилия у него такая, товарищ майор! Леший.
Лёха поспешно полез в нагрудный карман френчика и предъявил в доказательство военный билет.
Карапыш ошалел повторно.
А на следующий день мы, как я уже рассказывал, посетили колхозные виноградники и больше к Лёхе политрук не цеплялся ни разу.
Зато прицепился однажды ко мне. Конечно! Коли не владеешь уличным гипнозом, всяк норовит обидеть
Надо нарисовать плакат, поставил он меня перед фактом.
Товарищ майор, я не умею.
Нет такого слова в армии «не умею». Какое у вас образование?
Незаконченное высшее, товарищ майор!
В школе преподавали?
Так точно, товарищ майор! В сельской.
Ну вот! А чего ж вы тогда?
У меня был только один выход, и я им воспользовался: решил выполнить работу хуже некуда. Старался как мог. Клянусь, даже из-под кисти Остапа Ибрагимовича Бендера не выползало ничего более уродливого: буквы кренились в обе стороны, наезжали друг на друга и тут же разбегались навсегда. Для вящей убедительности текст изобиловал помарками, кляксами и грубыми орфографическими ошибками. Я бы даже сказал, цинично грубыми.
Ну вот! жизнерадостно вскричал майор Карапыш, увидев мое творение. А говорил: «не умею»!
И приказал повесить это убоище на стенд.
* * *
Проснулся я, как всегда, минут за пять до утренней побудки, только вот с ощущением смутного беспокойства. Лежал, не шевелясь, под простыней и тревожно прислушивался к себе. А уж когда дневальный гаркнул подъем и рядовой Леший, вопреки обыкновению, наравне со всеми скатился с койки, кинулся к своей тумбочке и принялся судорожно влезать в штанины, я окончательно осознал, что день нам предстоит необычный и непростой.
В строй мы с Лёхой стали одновременно.
Чего это ты? тихо спросил я.
Не знаю, с трепетом отозвался он. Что-то предчувствие у меня какое-то
Предчувствие, похоже, одолевало всех. Даже вышедший к нам старшина Лень и тот выглядел на этот раз не слишком самоуверенно.
Отдохнули за месяц? с нервозной ехидцей осведомился он. Жирок вокруг пупка завязался?.. Будем жирок растрясать.
И приступил к поверке.
Ребята, что случилось? шепнул я.
«Дед» из отпуска вернулся, прошептали в ответ.