Мы подошли прямо к ним. Едва мужчина увидел Громова, как просветлел, а затем обнял его, как старого доброго друга. Он представил нас пожилой женщине. Она растеряно улыбнулась, а потом как будто опомнившись, засуетилась и умчалась в дом. До меня донеслись звякающие звуки кухонной утвари и маленькие, но быстрые шажки женщины по скрипящему полу.
Рад, что ты откликнулся, дружище. Положение у нас хуже некуда, мрачно заговорил Нестор так звали нашего нового знакомого.
Да, понимающе кивнул Громов. По дороге я видел змею, пробудившуюся от спячки раньше времени. Пресмыкающиеся чувствуют его приход, вот и выползают из своих укрытий. Ярик, повернулся он ко мне, Иди в дом. До отъезда из деревни мы будем жить здесь у Клавдии Семеновны.
Но, разве я не должен остаться и узнать с чем мы имеем дело? То бишь, не просто так ты же позвал меня с собой?
Что, верно, то верно. Однако сейчас я хочу поговорить с Нестором, а ты отдохни с дороги. Завтра все тебе расскажу.
Я хотел было возмутиться, но встретился с непоколебимым взглядом наставника и решил не спорить. Нехотя поплелся в старый, но крепкий дом. Открыл дверь и в лицо тут же пахнул горячий воздух, пропитанный вкусным кислым запахом домашнего борща и сладким яблочным ароматом свежеиспеченных пирожков. Только сейчас я понял, что просто зверски голоден. Заботливая хозяйка усадила за стол и поставила передо мной огромную тарелку с борщом на богатырскую порцию она явно не поскупилась следом на скатерть взгромоздилось блюдо с румяными пирожками, миска с домашними солениями из овощей и грибов, круглый теплый хлеб, пахнущий солнцем. При виде еды в животе жадно заурчало, и я без какой-либо застенчивости стал уплетать все, что видел.
После сытной еды, я довольно потянулся и пересел поближе к растопленной печи. Облокотился на спинку кресла-качалки и наконец заглянул в телефон дабы убедиться в том, что и так прекрасно знал: связи в этой чертовой деревушке не было никакой. Я засунул смартфон обратно в карман и уставился на дрожащие языки пламени. Меня совсем разморило.
Громов старший вошел в дом спустя пару часов, также поужинал, а после Клавдия Семеновна отправила нас спать. Сон мгновенно свалил меня с ног и погрузил в удивительно глубокое, почти коматозное состояние.
3.
Я крепко спал ровно до тех пор, пока внезапно не почувствовал сильный удар в грудь. Такой точный, глубокий, что разом подскочил на кровати. С детства зная, что такими проделками иногда балуются домовые или мелкие сорванцы хаванцы, я не слишком удивился, когда открыл глаза и никого не обнаружил рядом.
Комнату заполняла темнота. В окошко над кроватью наставника бил слабый луч луны и только этот маленький источник света не давал пространству погрузиться в абсолютную черноту. И тихо, слишком тихо. Сначала я не предал этому значения. Я запустил пальцы в свою отросшую шевелюру и подумал, что неплохо бы по возвращению подстричься, а потом, зевнув, откинулся на подушку и закрыл глаза. Я почти позволил себе уснуть, как вдруг меня осенило тихо! Не слышно ни храпа, ни дыхания. Снова поднялся и взглянул на постель Громова она была пуста.
Лунный свет на мгновение погас это была тень, проскользнувшая мимо. Наверняка, наставник еще не успел далеко уйти. Я поспешно встал, натянул брюки, изношенные охотничьи ботинки и куртку поверх майки, в которой спал, а затем бросился к входной двери. Оказавшись на улице, притих. Любопытство будоражило кровь, сон прошел я хотел узнать больше и не мог терпеть до завтра. Прижался к стене. Бесшумно, точно кот, прокрался к самому углу дома и готов был уже следовать за Громовым по пятам, как обнаружил, что его и в помине не было. Неровная дорога, ползущая от дома к дому, оказалась безлюдной.
Я стал, неспеша огляделся. Я рыскал взглядом в темноте, как хищник, высматривающий добычу, и наконец приметил мерцающий огонек вдали. Похоже, что это светилось окно где-то на краю деревни, оживленное неспящими хозяевами. К нему-то я и отправился.
Убывающая луна скупо освещала Сенцы. К счастью, как любой охотник, причем далеко не в первом поколении, я обладал достаточно острым зрением. К тому же глаза уже привыкли к темноте, поэтому я вполне различал саму дорогу, силуэты причудливо изогнутых деревьев и даже крупных ночных птиц, чьи клювы с наслаждением крошили скелеты грызунов. Этот хруст хруст косточек в тишине был оглушительно звонким и мерзким. Его перебивало только шипение пробуждающихся змей. Кто знает какая дьявольская сила потревожила их сон и заставила выползти из своих укрытий в это время года. Голодные и злые они бросались на все, что двигалось и иногда пожирали друг друга. То еще зрелище. Меня пробрало жуткое отвращение, плечи передернуло. Не то, чтобы я так уж сильно боялся скользких гадов, но все же решил перейти на другую сторону дороги и держаться поближе к домам.