Поодаль, закинув ногу на ногу, сидела стройная симпатичная блондинка, лет двадцати семи, с модельной стрижкой, в коротком красном обтягивающем платье и черных туфлях на высоких шпильках. «А эта фифа куда собралась в таком виде? усмехнулся про себя Петр Петрович, Уж точно не в дальнюю дорогу». У него так и чесался язык сказать этой особе, что бордель в другом здании.
Рядом с блондинкой сидел полноватый молодой мужчина, неопрятного вида, в синей футболке, шортах и когда-то белых кроссовках. Его длинные темные волосы были грязными и засаленными, а жиденькая рваная бороденка на усталом лице смотрелась комично. Но это, кажется, совсем не смущало мужчину. Он сидел развалившись, уставив взгляд в пустоту, и так медленно моргал, что казалось вот-вот заснет.
Слева от Петра Петровича сидели две женщины средних лет и тихо переговаривались. Одна из них ничем не примечательная крашеная шатенка, средней комплекции в черном брючном костюме, шейном платке и черных туфлях. «На похороны, что ли собралась?» хмыкнул про себя Петр Петрович.
Вторая, брюнетка с жидкими волосами, завязанными на макушке в убогий пучок, была не просто полная, а огромная. «Вот, насмешливо ухмыльнулся про себя Петр Петрович, то, что я называю, раба желудка».
Шестой и последний субъект был самым странным. Это был высокий сухощавый мужчина, лет сорока пяти, в серой майке, черных трико и синих сланцах. «Выглядит, словно только что из дома выскочил мусор выбросить, брезгливо поморщился Петр Петрович, В общественном помещении и в таком виде. Никакого уважения к окружающим». Мужчина стоял боком, опустив голову и что-то бормотал себе под нос. «Тоже, наверно, сумасшедший, как та бабка, раздраженно подумал Петр Петрович, Ну ничего, сяду в поезд и никогда больше не увижу подобную публику. Ну разве что, в криминальных новостях».
Он достал свой ж/д билет и взглянул на него. Поезд 6, вагон6, купе 6. Петр Петрович призадумался. Ему показалось, что, когда он заказывал билеты в обратный путь, цифры были другие. Он тряхнул головой и подумал о том, что от постоянной работы он перестает соображать и, что, по приезде, нужно попросить у начальства отгулы. А чего? Он их заработал. Радовало лишь одно, что купе всё же СВ. Ему хватило того, что сюда он ехал в купе с тремя вахтовиками. Та еще поездочка!
И тут в зале вокзала раздался приятный женский голос, объявлявший о прибытии поезда 6 на первый путь. Как по команде, все присутствующие поднялись со своих мест и молча двинулись в сторону выхода на перрон. Только мужчина в трико и майке всё также стоял и бурчал себе под нос. Направляясь к выходу и подойдя ближе, Петр Петрович смог расслышать его бормотание. «Ну щас ты у меня получишь Я тебе покажу, паскудник зло шипел мужик себе под нос. Петр Петрович вздрогнул и прибавил шагу. «Бежать! Бежать из этого жуткого болота!» кричал внутренний голос.
Буквально выскочив на перрон, Петр Петрович огляделся вокруг. Поезд уже стоял на первом пути и выглядел вполне обычно, что Петра Петровича, к своему же удивлению, немного успокоило. Перрон был безлюден, лишь эти пятеро уныло разбредались по своим вагонам.
Тем временем, небо затянуло черными тучами и, подул легкий ветерок. Но, к изумлению Петра Петровича, он нисколько не освежал. Господин Барахтин почувствовал, что от жары ему не хватает воздуха. «Ну вот, досадливо подумал он, заболел. А все почему? А потому, что работаю, как лошадь. Не то, что некоторые».
И тут его кто-то толкнул в спину и, тут же раздался недовольный мужской голос:
Чё встал посередь дороги? Двигай, давай!
Петр Петрович обернулся, едва сдерживая праведный гнев и, хотел было высказать грубияну о недопустимости подобного поведения, да так и застыл с открытым ртом и выпученными глазами. Перед ним, лицом к лицу, стоял тот самый мужик, который минуту назад грозился кому-то что-то «показать». Но так как он стоял боком, Петр Петрович, не смог разглядеть его полностью. Сейчас же мужчина предстал перед ним во всей красе. И то, что увидел господин Барахтин, повергло его в шок. Вся правая сторона мужчины была покрыта страшными ожогами. Абсолютно лысая голова с правой стороны была обтянута, изуродованной огнем, тонкой кожей так, что Петру Петровичу показалось, будто он видит через нее белую кость черепа. Полусожжённое ухо и отсутствие глаза с провалившимися веками, завершал жуткий полуоскал из-за отсутствия губ с правой стороны лица.
Чё пялишься? Нравлюсь? На себя посмотри, красавчик, осклабился мужик и, бесцеремонно оттолкнув плечом Петра Петровича, двинулся к поезду.
Из ступора Петра Петровича вывел всё тот же приятный женский голос, объявлявший, что до конца стоянки поезда осталось пять минут. Он тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли и, подхватив чемодан, заторопился к поезду, ища глазами свой вагон. Вагон номер шесть обнаружился в середине состава. «Слава богу, приободрился он, хоть не придется трястись в хвосте». Еще порадовал тот факт, что никто из этих шестерых, как заметил господин Барахтин, не садился в шестой вагон.
Возле вагона номер шесть стояла стройная, очень красивая брюнетка, лет двадцати пяти в форменной одежде и с милой улыбкой на лице.
Но вместо того, чтобы восхититься видом прекрасной особы, Петр Петрович еще больше нахмурился. «Чего только не придумают, чтобы на их поездах ездили, недовольно подумал он, Вон, уже и манекенщиц в проводницы набирают».