Градоначальник растерялся и заплутал, как в трёх соснах, в этих строгих «во-первых», «во-вторых» и особенно «в-третьих». Не знал, за что ухватиться. И для начала приказал подремонтировать памятник мамонту Грандулону, превратив его в монумент слонёнку Эле-Фантику. Родителям папе Ване и маме Толстушке отправили огромную ванну чёрного мрамора с золотой надписью по борту «Мойтесь и крепитесь духом».
В местной газете «Панамка набекрень» напечатали рассказ о спасении Маруси, о гибели нерасторопных телохранителей, о неравной битве Эле-Фантика с ураганом Быком, которому, как сообщалось, слонёнок всё же пообломал рога. Так что в ближайшее время, успокаивала газета, ожидается чудная погода, особенно во время трибунной речи господина Белуги, отложенной в связи со снаряжением поискового судна. Слоны теряются крайне редко, говорилось в заключение, поэтому у спасателей нет опыта. Но Эле-Фантика обязательно найдут живым или мёртвым
В Панамке сразу пошла мода на слонов. В каждом приличном доме на спинке дивана стояло теперь не менее дюжины слоников мал, мала меньше как амулеты от урагана. Молодые люди цепляли на нос шланги чем толще и длинней, тем шикарней. А к ушам приматывали ветви широколистных пальм или придорожные лопухи.
Каждый почувствовал себя сильным и отважным. И наступили дни всеобщего гулянья и веселья, когда, кажется, народу любое дело по плечу.
Только папа Ваня с мамой Толстушкой сидели дома на краю мраморной ванны, занимавшей всю комнату, и роняли крупные, тяжёлые слёзы на чёрное дно. Они надеялись, что Эле-Фантик жив и здоров, но без него какая радость? Какое веселье?! Тоска да печаль.
Шхуна «Параундир»
Самым сложным оказался, конечно, третий пункт, на немедленном исполнении которого Маруся особенно настаивала. Шутка сказать снарядить спасательную экспедицию на какой-то необитаемый остров!
Мореходство, особенно дальнее, не было развито в Панамке из-за постоянной ураганной опасности. Так, гуляли вблизи берега мелкие яхты и рыболовные баркасы, хоронясь, чуть что, в бухточки и заливы. Но не отправишь же их в открытый океан, на дальние параллели и меридианы.
Правда, в порту стоял один старинный корабль трёхмачтовая шхуна под звучным именем «Параундир». В названии слышалась военная выправка и парад, и мундир! Однако на местном языке оно означало совершенно другое, нечто грустное и безысходное, буквально идти ко дну, тонуть. Действительно, несчастную шхуну уже раз двенадцать поднимали со дна. Ещё хорошо, что тонула она сразу, вблизи берега, далеко не заплывая.
В последние годы на ней, накрепко пришвартованной к причалу, открыли ресторанчик. В таком кулинарном состоянии шхуна чувствовала себя куда как лучше.
Впрочем, других достойных и опытных кораблей в Панамке не имелось. Поэтому зашпаклевали и просмолили днище шхуны, изъяли кухню, занимавшую весь трюм, пошили из скатертей новые паруса в клеточку, и надраили кирпичами медные буквы «Параундир» на борту.
Команду же, недолго подумавши, набрали из официантов. А капитаном назначили шеф-повара Сковороду по прозвищу Гусиные Лапки, который знал шхуну, как свои четыре пальца. Пятый откусила гигантская креветка, когда он готовил салат. «Хороший повар двух капитанов стоит, говорил Сковорода, плосконосый увалень в растоптанных домашних тапочках такого размера, что напоминали ласты с карманами. Капитан происходит от питания. Проще говоря, это тот, кто капитально кушает». И повар извлёк из одного кармана на тапочке аккуратную котлетку, а из другого булочку.
Маруся тоже хотела отправиться за Эле-Фантиком, но папа Белуга упёрся: «Дурная примета девочка на шхуне!» «И на кухне девочка дурная примета!» поддакнул Сковорода.
Как же так! Ведь «юнга», например, женского рода! не унималась Маруся. Послушайте «юнга», она!
Напрасны споры! крякнул Сковорода. Возможно, вы правы, и «юнга» женского рода, но ручаюсь каждый из них мальчик по своей природе. «Шхуна», «сковорода» и даже сама «кухня» тоже, кажется, женского, однако по своей природе мужского. Так уж заведено в этом мире! Поверьте на слово старому прибрежному капитану-шеф-повару.
Так Марусю и не взяли на борт. Ей было ужасно досадно, что почти всё вокруг мужского рода по своей природе. Даже её папа Белуга.
Отчаливайте на рассвете! распорядился градоначальник. Найти слонёнка по имени Эле-Фантик вот задача! По некоторым сведениям он сидит на необитаемом острове. Запишите координаты! То есть, чтобы понятнее, адрес. А если угодно, рецепт или меню
«Эх, мен-ю-ю-ю», вздыхали официанты. «Реце-е-е-пт!» смахивал тайком слезу шеф-повар. От мирной ресторанной жизни на шхуне «Параундир» мало чего осталось. Господин Белуга присвоил всем новые звания «матрофицанты», а Сковорода стал окончательно Гусиными Лапками «кокпитаном первого ранга».
Только паруса в клеточку, на которых матрофицанты с утра до вечера резались в морской бой, напоминали о прежних счастливых днях. Да ещё огромная кухонная мясорубка с её помощью младший кухарь Чумичка поднимал и опускал паруса. Уж так ему нравилось крутить ручку, наматывая и разматывая снасти! Ни на минуту не бросал этого занятия, и очень тревожил остальную команду и саму шхуну «Параундир».
Что за винегрет?! воскликнул, наконец, кокпитан. Отставить это и всё остальное! Сидеть тихо! Ничего не трогать!
Гусиные Лапки, конечно, не слишком-то разбирался в кораблевождении, в парусах, в шпангоутах и такелаже, в параллелях и меридианах, корму путал с носом, зато полностью доверял своей шхуне. Она это чувствовала и неустанно прыгала с одной океанской волны на другую, разыскивая остров со слонёнком. Старалась изо всех сил, думая, как хорошо будет вернуться в Панамку, пришвартоваться, бросить якорь, и вести тихую жизнь с кухней в трюме. У каждого корабля свои мечты.
Смытая команда
Выйдя в район восьмидесятого градуса долготы и двадцатого широты, рассекая килем параллели и прижимаясь бортами к меридианам, шхуна «Параундир» рыскала, будто охотничий пёс среди высоких трав в поисках птицы. Однако нужный остров, словно нарочно прятался в волнах, как куропатка на лугу.
Кокпитан озирал окрестности через решето, а ночами сквозь дуршлаг, и в каждой дырочке видел по острову. Да всё не те! Так, дюжина кокосовых пальм средь белого песка, и ничего более! Но на каждый для проверки высаживались матрофицанты.
Высадятся пятеро, а вернутся четверо. Высадятся трое, а вернутся двое. Кокпитан не сразу это заметил у него и без того забот хватало. Он обдумывал рецепт нового пирога без начинки под названием «Необитаемый остров». Когда на шхуне стало совсем пустынно, только младший кухарь Чумичка со своей мясорубкой попадался на глаза кокпитан Гусиные Лапки заинтересовался, где все.
Куда попрятались? бормотал, осматривая укромные уголки, заглядывая в сундуки, в рундуки и даже в карманы на своих тапочках. Что за винегрет с капустой?!
Наткнувшись в который раз всё на того же кухаря Чумичку, прочищавшего мясорубку, как пушку, шомполом, кокпитан устало присел у руля, который называл по-свойски рулетом.
Давайте размышлять, предложил он. Урагана не было! Или был?
Никак нет! отвечал Чумичка.
Значит, волной не могло смыть! Или могло?
Кухарь Чумичка живо согласился Никак нет! Видно было, что ему очень нравилось размышлять.
Так чем же их смыло?! рявкнул кокпитан, разворачивая рулет на сто восемьдесят градусов. Или сами смылись?!
Никак да! Смылись! Сами!
Из сбивчивой речи младшего кухаря выходило, что матрофицанты, изнывавшие от безделья, сказано, сидеть тихо! ничего не трогать! оставались на необитаемых островах. По одному на остров.