Погодите-погодите! воскликнула Куки, перепархивая с мимозы на хобот. Это что, позвольте, такое? Клюв? Или хвост?
Эле-Фантик совсем растерялся:
Знаете ли, ребята, позабыл То ли хвобот, то ли снобот. А может, хвостонос? И тут припомнил, как засвистал во сне рыжий лохматый дядька. Это вроде дудки! обрадовался слонёнок. Для свиста и гудения.
Он поднял хобот и так дунул-затрубил, что с травяных кустов посыпались жёлтые гроздья, океан взволновался, а Куки с Паки успели укрыться в ушах слонёнка.
Можно мы здесь поживём? высунулась Куки, когда музыка стихла. Ураган Бык разрушил наше гнездо, хоть Паки и сражался, как орёл.
Эле-Фантик почувствовал себя сильным и взрослым дядькой, вроде того, что видел во сне.
Устраивайтесь, ребята, поудобней, сказал он. И ничего не бойтесь там у меня надёжно.
Это временно! пискнул Паки, стесняясь. Я уже начал строить новое гнездо.
Знаешь ли, задумчиво сказала Куки, покачивая длинным клювом. Мы не знаем, кто ты такой. Да это, впрочем, и не так важно. Ты можешь быть, кем пожелаешь! Например, я когда-то была стрекозой, но, увидев Паки, влюбилась без ума, и от страсти превратилась в колибри. Это просто, если сильно захотеть. Правда, Паки?
Возможно, уклончиво отвечал Паки. Но, скорее всего, есть некоторые ограничения из-за размеров. Наш новый друг при всём желании навряд ли превратится в колибри.
Если натура страстная, можно превратиться, в кого пожелаешь! настаивала Куки. И размеры не помеха!
Но было заметно, что Паки вообще-то против каких-либо превращений. Зачем ему соперник на маленьком острове среди океана?
Пока останусь таким, как есть, успокоил Эле-Фантик. А дальше видно будет
На другой же день Куки, устроившись в ухе Эле-Фантика, снесла пару маленьких яичек. Колибри не мешали слонёнку так, чуть щекотно от их возни и попискиванья. Но и приятно, когда даёшь кому-то приют. «Теперь понятно, кто я такой, решил, наконец, Эле. Конечно, не птица и не рыба!» «Теперь совершенно ясно, согласился Фантик. Я гнездо колибри, с дудкой для музыки и еды». И он поднимал хобот и трубил на все океанские просторы, а потом закусывал сладкими гроздьями, которые, как сообщила Куки, назывались бананами.
Эле-Фантику казалось, что он родился и всегда жил на этом острове. А Куки и Паки были его семьёй. Лишь иногда смутные воспоминания приплывали во сне большой слон папа Ваня, слониха по имени Толстушка, обязательно с пальмовой метёлкой, и девочка Маруся, которая улыбалась, приглашая в гости.
Слонёнок просыпался, и всё путалось, уплывало
Одно он знал совершенно точно в его правом ухе живут Куки с Паки, ожидающие прибавления семейства.
Как-то ранним утром его разбудила необычная суматоха. Метался Паки, то вылетая, то возвращаясь в ухо. Кричала Куки: «Бездельник! Одним цветочным нектаром сыт не будешь! Где мошки, мухи, комары?! Живо на охоту!»
Среди гомона и суеты слонёнок различил новые писклявые голосочки. Слов не разобрать, но понятно, что требуют побольше пищи. «Пи-щи! Пи-щи!» так и звенело в ухе.
Это Фуки и Маки, коротко объяснила Куки. Только что вылупились. Будь добр, присмотри за ними! И упорхнула помогать Паки, ловить мошек да комаров.
Несмотря на переполох, суету и всякое беспокойство, Эле-Фантик очень обрадовался. «Фуки, шептал Эле. Маки». «Хорошие птички», приговаривал Фантик. Слоненок ощущал себя и папой и мамой. Наверное, именно такие чувства испытывает каждое настоящее гнездо. А уж если оно с дудкой, то чувства становятся музыкой.
Ф-у-у-у-ки! трубил слонёнок, сообщая миру о рождении колибри. Ма-а-а-а-ки!
Он прошёлся от берега до берега, укачивая птенцов, и насчитал всего пятнадцать с половиной шагов. «Что такое? удивился. Океан наступает? Или я так подрос?»
Быстро летело время на острове Колибри, и слонёнок Эле-Фантик стал, конечно, уже вдвое больше прежнего, унесённого ураганом.
Куки с Паки подумывали, не пригласить ли в такое огромное гнездо родственников с соседнего островка.
Голоса ракушек
После разбойного нападения урагана Быка градоначальник господин Белуга, недолго подумавши и наметав с полпуда чёрной икры, объявил в Панамке осадное положение.
Все окна забили толстой фанерой. А на улицы разрешалось выходить только с гирями на ногах.
Конечно, градоначальника не столько огорчила пропажа слонёнка Эле-Фантика, сколько исчезновение трёх телохранителей с револьверами и раскладушкой-гранатомётом. Он всецело полагался на них, а в результате его дочка Маруся только чудом уцелела, обхитрив каким-то образом ураган. «Интересно, почему именно так устроено? размышлял господин Белуга. При покушениях погибают шофёры, телохранители, посторонние зеваки, а тот, на кого собственно покушались, цел и невредим, за редкими исключениями. Наверное, сама общественная важность охраняет таких людей от пуль, динамита и ураганов».
Градоначальника настолько потрясла и порадовала эта мысль, что он решил в ближайшие дни выступить перед горожанами на главной площади, и заказал соорудить огромную трибуну с якорями по четырём углам, на всякий случай. Вообще господин Белуга как-то воодушевился и был готов на самые решительные действия в борьбе с ураганом, хоть и не очень представлял, какие именно. Тревожила его только Маруся, ревевшая целыми днями у забитого фанерой окна и шептавшаяся, как полоумная, с ракушечным ожерельем. «Ничего-ничего. Она потрясена, напугана, но со временем всё пройдёт, успокаивал себя господин Белуга. Особенно, когда увидит моё бесстрашное выступление с трибуны это будет настоящая пощёчина урагану Быку».
Градоначальник и предположить не мог, что дочка горюет по слонёнку Эле-Фантику, которого вдруг полюбила не просто за ушасто-хоботастую чудесность, но за тихую и скромную отвагу. Маруся перебирала в памяти краткие мгновения неравного боя, когда слонёнок заслонил её от верной погибели.
Ракушки, собранные Эле-Фантиком, утешали, как могли. Поспорив и даже переругавшись, они, в конце-то концов, нашептали Марусе, что слонёнок жив и находится, скорее всего, на необитаемом острове. Где этот остров, на какой широте и долготе, ракушки, к сожалению, не могли определить. «Где-то к югу от Северного тропика, шелестели они, прислушиваясь изо всех сил к морскому прибою. Знаешь ли, дорогая Маруся, из-за этой чёртовой фанеры ничего не разобрать!»
Маруся тут же распорядилась, и окно распахнули настежь.
Вот теперь другое дело! обрадовалась раковина-жемчужница её ухо было величиной с хрустальную салатницу, которую папа Белуга выиграл в молодые годы на соревнованиях по городкам, после чего и стал градоначальником. Вот теперь ясно, что остров севернее Экватора и западнее Гринвича.
В районе восьмидесятого меридиана и двадцатой параллели, уточнила раковина Конча, напоминавшая театральную суфлёрскую будку.
Маруся не очень-то поняла все эти «мериллели», но записала дословно, и отправилась к папе Белуге, который уже репетировал трибунную речь.
Градоначальник порадовался было, что его девочка не ревёт и, видно, полна решимости. Но по мере разговора выходило так, что Марусина решимость нарушала все его планы на ближайшую неделю в отношении речи и пощёчины урагану.
Во-первых, возникал слонёнок Эле-Фантик не заурядная жертва, вроде телохранителей, а герой и спаситель. Во-вторых, безутешные родители, папа Ваня и мама Толстушка, которым господин Белуга уже отправил соболезнования, но теперь явно требовалось нечто большее, какое-нибудь памятно-почётное утешение. И, в-третьих, необитаемый остров, неведомо в каких водах.
Господин Белуга никогда не отказывал своей единственной ненаглядной дочке. А в этот раз и при всём желании не смог бы. Маруся нагрянула, будто маленький, но сокрушительный ураган. Топая ногами, труб коротеньким носом и шевеля ушами, чего раньше за ней не водилось, потребовала немедля снарядить спасательную экспедицию.