Элоизу не пытались искать?
Нет. Ее родители скажем так, придерживались традиций весьма ревностно. И дочь, которая поступила подобным образом ее вычеркнули бы из родовых книг. Матушка смахнула слезинку. И ведь вычеркнули. Мне было так стыдно перед ней. Перед всеми. Но твой дед он был прав. Мое возвращение ничего не изменило бы для Элоизы. Она была мертва.
А ты жива.
Именно. Моя семья никогда не согласилась бы на подобный брак. Скорее уж, твой отец скончался бы. А в то время я его еще любила. Да и он меня. По-своему.
Эдди хмыкнул.
Он ничего не получил от свадьбы со мной. Пара тысяч золотом? Они не дошли до поместья. Драгоценности? Он не сразу решился их продать.
А когда решился, едва ли выручил больше десятой части, особенно если побрякушки были приметными. А они наверняка таковыми были.
Меня, вероятнее всего, объявили бы душевнобольной. После того, что случилось, семья не решилась бы устроить новый брак. Да и в целом. И остаток жизни я бы провела в какой-нибудь тихой закрытой клинике, под чужим именем и с чужой судьбой. Я бы даже в нее поверила бы. Со временем. Так зачем возвращаться?
Наверняка она задавала себе этот вопрос не раз и не два.
И находила новые и новые аргументы.
Но не могла себя убедить. Иначе бы не мучилась.
Твоей вины нет в том, что произошло. Да и это могло быть случайностью. Нападение.
Нет, матушка покачала головой. Пока был жив твой дед, наш брак хоть как-то держался. Хоть на иллюзиях высоких чувств. Думаю, твой отец тоже чувствовал себя обманутым. Я ведь не принесла ему ни денег, ни удачи, одно лишь как он говорил? Великосветское занудство.
Он был идиотом.
Да и я не умнее. Матушка отвернулась от окна. Твоего деда не стало, и он окончательно ушел в свою жизнь.
Как вежливо. А главное, точно. В этой жизни папаше не было дела ни до чего. Ни до поместья, которое медленно умирало без хозяйской руки. Ни до жены. Ни до детей. Особенно таких никчемных, как Эдди.
В наивности своей я еще пыталась как-то его вразумить. Мне ведь говорили, что правильная жена найдет способ наставить мужа на путь истинный. А на деле все это чушь он приходил пьяный, часто пахнущий женщинами, теми, из борделя. Да и не скрывал. Он орал, что любая шлюха лучше меня я была кроткой. Пыталась. Но хватало ненадолго. У Милли наша кровь, просто выражена ярче.
Ага. А потому уезжать из этой серости никак нельзя, пока все так непонятно.
Еще спалит на хрен усадьбу.
Или чего иного учудит.
Однажды я тоже высказалась. Резко. И едко. Слово за слово, и у нас случилась настоящая ссора. И в ней он высказал, что половину драгоценностей ему пришлось отдать за это покушение, за артефакт, который стер бы все следы.
Ты не виновата.
Я себе тоже это говорю. Но помогает слабо. Тогда я чудом сдержалась, чтобы не убить его.
И правильно.
Нет. Я должна была, но но он вдруг стал ласковым. Потом начал говорить, что все сделал из любви ко мне. Что все еще меня любит. Что иначе нас очень скоро нашли бы. И его бы убили. А так так никто и не искал. Что я сама виновата, всегда давала понять, что стою выше что
Она закрыла глаза.
Все прошло. Эдди положил ладони на плечи. Все уже прошло.
Если бы Некоторые ошибки не исправить. Только и остается думать, как сделать так, чтобы не стало хуже. Сейчас проще. Легче. Я уже перестала думать, что я сделала не так. Почему наша любовь оказалась такой ненадежной?
Эдди мог бы сказать.
Напомнить.
Про эти вот исчезновения, когда папаша просто уходил, не давая себе труда предупредить. И плевать, что скоро зима, а дров нет. И крыша разобрана, он ведь обещал сделать. В погребах если не пусто, то почти. А деньги, отложенные на крышу и продукты, исчезли вместе с папашей.
Про возвращения.
Пьяные песни. Крики. Про другое.
Этот угребок должен был умереть раньше. Определенно.
Прошлое мне нужно будет встретиться с ними.
С кем?
Для начала с родителями Элоизы. Объяснить. Попросить прощения Не знаю. Наверное, это глупо, но мне действительно нужно их прощение. И чтобы ее похоронили. Под своим именем.
А стало быть, возникнут вопросы.
Скажи, что это не имеет значения, попросила матушка.
Не скажу.
Матушка покачала головой. И Эдди уточнил:
Тебя будут искать? Ну если станет понятно, что
Будут. Не потому, что так уж обрадуются. Скорее, наоборот. Но моя семья весьма строгих нравов.
Поэтому ты с ними и не связывалась.
Ведь могла же. Письмо отправить несложно. Даже в их захолустье почтовые фургоны появляются. А то бы и Эдди отвез в какой город, чтоб побольше и поприличней.
Пожалуй. Хотя не только. Мне было невыносимо стыдно. И страшно. Это ведь страшно: признаться, что ты стала соучастницей убийства.
Ты не виновата.
Виновата. И я, и твой отец, и Элоиза. И те, кто убивал. Мы все виноваты. Но да, страшно тоже. И не из-за того, что я сделала. Скорее, из-за Милисенты. Пусть семья не одобрила брак, но заключен он был по закону. Это не стали бы оспаривать. Однако мне бы не позволили остаться там. И Милисента. Ее бы забрали.
Куда?
Матушка не спешила с ответом.
О моем воскрешении вряд ли объявили бы. Или, возможно, сообщили бы, что я выжила чудом и долго болела, поэтому и скрывали от друзей семьи. И болела бы я дальше. Весь остаток жизни. Где-нибудь, где никто не усомнился бы, что разум мой пострадал в результате того ужасного происшествия. А вот Милисенту Милисента родилась с Даром. С очень ярким Даром. А это редкость. И ценность.
Мимо которой семья, которую Эдди уже тихо ненавидел, не прошла бы.
Понятно.
А что могла бы противопоставить бедная вдова? Небось, семья не из простых. Лорды. И леди. И и связи, конечно. В мире тяжко без связей.
Я и понадеялась, что мы справимся как-нибудь сами. В конце концов, у нас ведь получалось жить. А я научилась довольствоваться малым.
Не вышло.
Потому что появился Чарли. И его сестрица. И Змей. И все остальное.
А теперь? Что они сделают теперь?
Матушка повернулась к окну спиной.
Теперь? В том и дело, что теперь они ничего не смогут сделать. А вот я вполне могу потребовать свою долю.
В чем? уточнил Эдди, чувствуя, что неприятности приближаются.
Моя семья весьма состоятельна.
Не было печали.
И так уж повелось, что при рождении каждый из нашей крови получал в свое распоряжение некоторую сумму. Как правило, она или отправлялась на счет, где и хранилась, или же вкладывалась в семейные предприятия. Или не семейные. Помимо имени и положения, своему мужу я должна была принести около полумиллиона золотом.
Сколько?! У Эдди этакая сумма в голове не укладывалась.
Думаю, что сейчас больше. Моими деньгами распоряжался весьма специфического склада человек. Именно с ним я и хочу встретиться. Сейчас он довольно стар, но, насколько я знаю, от дел не отошел. Так что эти деньги вам помогут.
В чем?
Это не Запад, Эдди, произнесла матушка нежно. Это цивилизованный мир. Здесь правят деньги. Без них тебя просто никто не воспримет всерьез.
Глава 7. О разбитых надеждах и коварных обманщиках
Эва писала письмо.
Аккуратно. Старательно выводя каждую букву.
«Дорогая маменька»
Маменька, несомненно, расстроится. Хотя, конечно, о том, что с Эвой случилось, уже известно, поэтому она и будет в расстройстве. И как понять, расстроится ли она сильнее или, наоборот, обрадуется?
Хотелось бы верить во второе, но
«сим посланием спешу уверить вас, что пребываю в добром здравии».
Эва чихнула, хорошо, хоть перо успела отложить, а то бы брызги остались. У нее всегда с чистописанием не ладилось, и вот ныне поспешила, а потому последние буквы слились в одну, нечитаемую.
Ничего.
Матушка Гри заверила, что письмо доставят ныне же. А уже завтра, если родители Эвы возместят затраты, то и Эва воссоединится с ними.
Разве не чудесно?
Сердце забилось быстрее. И Эва покусала губы.
«Мне несказанно жаль, что я своим своеволием доставила вам столько неприятностей. Я стала жертвой подлого предательства и спаслась от участи, которая хуже смерти, лишь чудом».