И второй ему вполне соответствовал.
Но
Из щели показалась кошачья голова, и рев повторился. Орать Бес умел, это его умение стоило Стасе изрядных нервов, особенно потом, когда котенок слегка подрос и осознал, что жизнь его изменилась и явно к лучшему.
Иду, вздохнула Стася, поскольку отказаться от высокой чести пролезть между шкафами было невозможно. Если Бес принимал решение, то Стасе оставалось лишь исполнять его.
Она подошла к шкафу и ткнула в него пальцем, убеждаясь, что шкаф твердый.
И стоит крепко.
Вон, резные ножки упираются в камень, можно сказать, в этот самый камень вросли. А щель между шкафами имелась.
И что? спросила она, пытаясь понять, сумеет ли протиснуться. Даже если я пролезу, то это, это в конце концов неудобно! И мешки не пройдут.
Кот поглядел с укоризной.
Ладно я попробую, Стася прижалась к теплой поверхности дерева и изо всех сил втянула живот, впрочем, скорее для самоуспокоения, чем и вправду из необходимости. Щель была узкой, а Стася это кошки обладают удивительной способностью просачиваться в самые узкие щели.
Стася не кошка.
Стася человек.
И все-таки у нее вышло. Сперва исчезло давящее чувство, то самое, когда кажется, что тебя того и гляди расплющит двумя шкафами, а потом и шкаф пропал.
Стася даже моргнула.
Точно.
Пропал.
Вот стоял тут, такой весь из себя солидный, что и подойти-то страшно, отгораживался от мира инкрустированными дверцами, защищая хрупкое свое содержимое, а потом взял и пропал.
И что это было? осведомилась Стася, присев. Она потерла каменную плиту, пытаясь убедить себя, что видит на ней следы ножек. Должна видеть. Но камень был равномерно-грязным, никаких пятен, никаких потеков.
Бес фыркнул.
Ведьма, раздалось сзади с упреком, и стало вдруг совестно-совестно. Со Стасей такое и прежде приключалось, а тут мало того, что влезла в чужой дом, да не одна, а с кошачьим выводком, так еще и шкаф исчезла.
Это не я! сказала Стася торопливо и руки за спину спрятала.
Это я, согласился господин Евдоким неожиданно довольным тоном. И рукой взмахнул. Взлетело кипенное кружево, чтобы раствориться в воздухе, а господин Евдоким соизволил материализоваться в другом месте. Стася же вяло подумала, что уже не вздрагивает от этих вот перемещений и, кажется, вовсе привыкать начала.
Ну а что ей еще остается.
И что это было? спросила она, усаживаясь на пол. Господин Евдоким нахмурился. Наверное, в том его мире, который существовал еще до появления Стаси и вполне себе уживался, что с бархатными платьями, что с нижними юбками и корсетами, воспитанные девицы на полах не рассаживались.
Но Стася устала.
И сегодня. И вообще.
От всего этого
Это был защитный полог, господин Евдоким заложил руки за спину. И сейчас, пребывая в тени, он выглядел вполне плотным.
Если не приглядываться.
Стася решила не приглядываться. В конце концов, так можно представить, что разговаривает она с нормальным человеком, а не
в той, прошлой жизни, она не верила в существование призраков. Да и к иным мирам относилась не то чтобы скептически, просто тема эта казалась ей несущественной, далекой.
Зачем, спрашивается?
И не простой, но с элементами отвлечения внимания, господин Евдоким поднял руку и пальцем ткнул в потолок. Обыкновенный человек к этому шкафу и приближаться не стал бы, он бы, возможно, вовсе не обратил бы на него внимания.
Стася вздохнула.
Вот как можно не обратить внимания на эту бандурину?
Хотя в кухне, где уместилась бы вся ее однокомнатная квартирка, включая совмещенный санузел и лоджию с застеклением, а еще кусок лестничной площадки, шкаф не сказать, чтобы так уж сильно в глаза бросался.
А ты заметила. И разрушила полог.
Это не я!
Ведьма, господин Евдоким укоризненно покачал головой. Отрицание собственной сути не делает тебе чести.
Да не ведьма я! Стася всхлипнула.
А кто?
Он застыл этаким изваянием, местами размытым, но полным укоризны.
Дура, призналась Стася. Дура обыкновенная
Глава 4 В которой продолжается сказ о нелегком ведьминском бытии
и всякому известно, что чем тощее ведьма, тем она злопакостней. А потому баба, которая в себе не прибавляет, либо норовиста да зла, а потому к семейной жизни непригодна, либо ведьма по истинной своей натуре. Верно тебе говорю, что в жизни надобно избегать злых собак и тощих баб, ибо ни от одних, ни от других пользы не будет, а лишь вред один.
Рассуждения о жизни почтенного Вильгельма Твиста, кабатчика и просто хорошего человека, трижды счастливо женатого.
Когда все в очередной раз изменилось в той тихой и в целом, как Стася сейчас понимала, неплохой ее жизни? Когда Анна Егоровна объявила о своем уходе? О том, что она решила-таки ответить согласием на предложение старого друга и теперь эмигрирует в Штаты? И прощаясь с аптекой желает всем, кто в ней остается, удачи?
То ли желала не от души, то ли просто не сбылось?
Новая заведующая, представленная неделю спустя, посмотрела на Стасю так, что стало очевидно: пора искать другое место.
Ишь, вызверилась, с сожалением произнесла Никитична. Небось, своих перетянет сперва меня спровадит на пенсию, а там и за тебя возьмется.
И оказалась права.
Сама-то она ушла с легкостью, благо, давно собиралась, дочери звали то ли с внуками помогать, то ли уже с правнуками Стася до конца и не поняла. Главное, что после ухода Никитичны работать стало совсем невыносимо. Вдруг все разладилось, будто и без постороннего участия, но
пара нечаянных опозданий, на которые прежде закрывали глаза, обернулись выговором.
беспорядок на рабочем месте.
несоответствующее корпоративным нормам поведение. Хамство посетителям, которого не было, но как доказать? И в конце концов, недостача.
Либо пишешь по своему желанию, сказали Стасе. Или пойдешь по статье со штрафами в придачу.
Она и написала.
И ушла.
И и тогда, пожалуй, и поняла, что устроиться в другое место не выйдет. Город небольшой, аптек в нем немного, и везде-то места заняты. Переезжать? Но куда и зачем? Здесь у Стаси по крайней мере квартира имеется. И ученики, которых пусть немного, но на еду хватит.
Она ведь неприхотливая.
Фриланс опять же. Клиентов у нее вновь же, не сказать, чтобы много, но если постараться а она постарается. И старалась. Получалось не сказать, чтобы совсем отлично, но Стася и вправду была неприхотлива.
Так и жила.
День за днем, ночь за ночью, бесцельно и без особого смысла.
Матушка появилась поздней весной. Кажется, только-только зацвели тополя и город наполнили белесые клубы тополиного пуха. Он летел в окна, собирался на подоконниках, прилипал к стеклу. Он пробирался в квартиру вместе с городской пылью, но Стася отчего-то радовалась.
Как есть дура.
Здравствуй, сказала матушка, когда Стася открыла дверь. Пришла она без предупреждения и приглашения, и Стася сразу поняла, что вовсе не за тем, чтобы помириться.
Да и они ведь не ссорились, если подумать.
Здравствуй, ответила Стася.
А Бес выгнул спину и заурчал предупреждающе.
Запри его где-нибудь, велела матушка, оглядываясь. Какое убожество ты бы хоть ремонт сделала.
Стася тоже огляделась, только сейчас замечая, что и вправду квартира ее изменилась, сделавшись будто теснее, темнее.
Неопрятней.
И вовсе не потому, что Стася не убирается, нет. Она аккуратная. И Бес порядок любит, но вот обои выцвели, кое-где и отклеились. Мебель слегка рассохлась, как это бывает.
Половички старые.
И само это жилье тоже старое.
Впрочем, ты всегда была бестолковой, матушка сама прошла в комнату. Бес следовал за ней, не спуская с нее желтых внимательных глаз. Он выгнул спину и хвост поднял, распушив, но больше не урчал, смотрел с явною опаской. И вот результат
Что тебе нужно?
Стася не сомневалась, что необходимость была, потому как иначе матушка в жизни бы не явилась сюда.