Егор очень хотел увидеть этого де-вер-аль
Вначале он бегал по небольшой комнате с вышорканными полами, потом пялился в зеркало, трогая себя то за нос, то за волосы, то оправляя на себе застиранную, но хотя бы чистую серую блузу и такую же юбку в пол. Тоже серую. Здесь все было каким-то серым и потрепанным, как и старушка. То есть теперь он. Затем он пристально вглядывался в углы и потолок, но кроме давно не беленных, проступающих чернотой балок ничего не видел. Тощий спокойный рыжий кот, вытянувшийся на полу, внимательно отслеживающий его передвижения, погодки мальчишка и девчонка за открытой дверью больше рядом никого не было он это пятой точкой чувствовал. Или той субстанцией, что сюда перенесся, которая билась, матерясь, запертая внутри старого женского тела.
Старикана ни видно, ни слышно не было, и духом его нигде не пахло. Пугать детей еще больше выкриками в пустоту: «Где ты, мать твою, собака хитрая, так тебя перетак», грозило сделать ребятню заикой, значит, это не выход.
Расспрашивать у них кто я, кто вы, где мы находимся и как зовут? Да уж, пожалуй, такие вопросы от еще вчера вменяемой бабки могут обратить в бегство не только детей. А если соседи узнают, так и на костре сожгут, или что у них тут инквизиция, или ее альтернативная версия? Что ж делать-то?
Егор еще раз взглянул в зеркало, и рука сама дернулась перекреститься от несоответствия облика в зеркале и ощущений внутри, но он усмирил этот порыв мало ли какие здесь верования, вдруг это окажется знак врага или, хуже того, диавольский? Может это мир-перевертыш? Диссонанс от того, что он видел и кем был внутри делал ситуацию совершенно невозможной, а бабку в зеркале отвратительной старухой. Для него двадцатипятилетнего люди старше сорока лет были уже не пожилыми, но в возрасте. А этой старушке явно больше. Ну и что он в таком случае навоюет-нагеройствует?
Задница, от которой он собирался избавиться на Земле, начинала приобретать размеры афедрона небезызвестной Кардашьян, раздаваясь в размерах все больше и становясь необъятной.
Егор почесал голову, затем положил руку на горло, где билось сердце, пытавшееся выскочить наружу, и затем опустил ладонь на грудь. Грудь оказалась выпуклой и довольно мягкой. Не такой, конечно, как он помнил у Иришки, но вполне себе
Иришка!!!
Вспомнив больничную палату, в которой он видел ее последний раз, Егор стиснул зубы и сглотнул, отворачиваясь от зеркала, и глядя на подростков. Первым делом надо налаживать контакт. А что лучше всего для контакта? Правильно сытый желудок. Это всегда решало часть проблем. Почему бы и здесь не попробовать начать с привычного?
Завтракать будем? голос у него оказался не такой уж и старый и скрипучий, как ему предполагалось, глядя на нового себя в зеркало.
Тетушка Мерил, а что случилось? Девочка в их тандеме была то ли посмелее, то ли более приближена к к кому? И что значит «тётушка»?
Егор проморгался, растянул губы в слабой улыбке, стараясь, чтобы она не выглядела оскалом:
Сон приснился странный. Будто бы здесь где-то шкатулка припрятана с драгоценностями, и, если посмотреть в зеркало, в отражении можно увидеть, где она лежит.
Дети захихикали, переставая выглядеть испуганными птенчиками. Из-под руки сестрички протиснулся в комнату темноволосый мальчишка и непочтительно хмыкнул:
Да мы тут уже всё обыскали, тётушка, уж чего-чего, а золота и драгоценностей здесь точно нет. А то голодали бы мы, как же Да, Элис?
Жаль-жаль, расстроенно вздохнул Егор, внимательно рассматривая обоих Элис была светловолосая, а мальчик с темными кудрями, глаза вот были очень похожи, такие же серые, как у него. Вернее, у нее. Как бы не забыться и не ляпнуть-то
Но это завтрака не отменяет. А пока мы идем кушать, повторите-ка наше родовое древо. Элис, начни ты. Интонацию голосу он постарался придать менторскую, как леди в фильмах общались с подопечными. Слышать звук чужого, да еще женского голоса, исходящего из своего рта, было дико. Но назвался груздем, полезай в кузов.
Пока дети вели его на кухню, Егор, вслушиваясь в то, что говорит девочка, заодно осматривал жилище: бедно, почти нищета, но чисто деревенский дом, не мазанка-хибара и то ладно. Крыша над головой есть, а этого для старта пока достаточно. И дети одеты явно не как богатые отпрыски, но одежда была без прорех и дыр, в аккуратных заплатках, и от них не воняло. Да и не чесались они, в отличие от разнервничавшегося Егора. Тот всегда, когда нервничал, начинал чесать макушку.
«Хоть бы не паразиты, этого я точно не вынесу!» молился незнамо кому он.
Элис тараторила так быстро, что казалось слова от зубов отлетали, как камешки из-под колёс его внедорожника на трассе.
Выяснилось, что они с братом леди Элис и раф[1] Жан дю Лейт ван Аньерские единственные дети их умерших родителей рафа Брадоса и леди Милены дю Лейт ван Аньерских. Отец их приходился леди Мерил дю Лейт ван Аньерской родным братом. Дед Нэтан сыном Костасу, а отцом Костаса был Джейд.
Когда у Егора начала кружиться голова от званий, имен и родства, он наконец-то услышал знакомое имя кажется тот сгусток лжи, сиречь маг, именно так и назвался: Джейд дю Лейт ван Аньерский.
Так, Элис, чудесно, а теперь ты, Жан. Расскажи мне, пожалуйста они дошли до кухни, и Егор замер, растерянно оглядывая скудную обстановку. Эээ расскажи мне, пожалуйста, что у нас есть на завтрак?
Чтобы не углубляться в разверзшуюся пучину мыслей о смене пола и не думать о глобальности случившегося, Егор решил окунуться в привычное готовку, потому что объяснить эмоциональным качелям, что он уже накатался по-другому не получалось. А готовка всегда его успокаивала.
Тетушка Мерил, вы собирались сегодня сходить с нами в лавку за продуктами, Жан скривился, показывая на пустые полки и Егор тяжело вздохнул.
«Ну хоть бы раз меня жизнь испытывала властью и деньгами! Хоть раз! Так нет же, снова проверка на прочность бедностью и нищетой!»
И что, ни крупы, ни муки, ни соли? Ни крупицы сала или масла? Совсем-совсем ничего не осталось? Егор приподнял брови, еще раз, теперь уже тщательнее сканируя детей если в первый осмотр угловатость и худобу он списал на подростковый возраст, в котором дети стремительно вытягиваются, и ширина за высотой не успевает, то теперь он заметил, что худоба у них нездоровая бледная и синюшная, как бывает у голодающих, а не сидящих на диете людей.
Что же! Проведем ревизию!
Глядя на вытаращившихся неприлично детей, Егор понял, что слово «ревизия» для них внове и абсолютно непонятно, и отметил для себя говорить немного проще. Как бы говорил в деревне, например. «Ох ты гой еси» тоже использовать, пожалуй, не стоит. Нечто среднее.
Доставайте все припасы, что есть!
Глава 4
Ирина уже почти уснула, как дверь скрипнула снова и в комнату вошёл сначала человек в чёрном плаще до пят, а следом просочился Сошка. В помещении тут же стало тесно и душно.
Выйди! глухо донеслось из-под капюшона. Конюх помялся немного и юркнул за дверь.
Итак, неизвестный откинул головной убор и стало понятно, что под ним скрывалась женщина. На Ирину смотрели ясные голубые, как бездонные озёра, глаза.
Мне твой дружок сказал, что ты пострадал в кабацкой драке, чуть дух не вышибли. Меня Зара зовут, я сейчас быстро тебя осмотрю, да и решу, как помочь, чтобы не навредить, улыбнулась она и тут же совершенно простое, невзрачное лицо преобразилось практически до неузнаваемости, став почти красивым.
Ирина осторожно кивнула и стала наблюдать за знахаркой.
Та осторожно пощупала грудную клетку больной. Ира не могла поднять голову, чтобы посмотреть, что именно делает Зара, но ей и не нужно было видеть, она прекрасно всё чувствовала. И от прикосновений незнакомки больно совершенно не было. Зара осмотрела её с головы до пят, после чего задумчиво присела у ног и проговорила.