Где-то закапала вода.
У нас что, крыша течёт? Рьен поднял голову.
Перестук капель участился, и потянуло рекой.
Колдовство, рыжий улыбнулся и расслабленно вытянул ноги. Ждём.
А минут через десять в кабинете колдуна что-то грохнуло. Зашипело. Заругалось. Опять грохнуло.
Мьёл! встав, рявкнул Рьен.
Чего? колдун появился на пороге. Ну извините, опоздал.
Ты откуда такой мокрый? опешил начальник.
На самом деле Мьёл был безобразно грязным словно его в гнилостное болото с головой окунули. Слипшиеся потемневшие волосы, лицо и руки в разводах, одежда мокрая и грязная. Но, что характерно, на пол грязь не стекала, а подошвы сапог не оставляли на полу неподобающих следов.
Мьёл безрезультатно вытер рукавом лицо грязь держалась, как заколдованная, не размазываясь, и угрюмо доложил:
Со дна мы. На разведке с мелким были. Там, где триста лет назад колдуны собрались, чтобы уничтожить сорок восьмой причал, и пропали.
Со дна? многозначительно повторил Рьен.
Протока это река, недовольно ответил колдун, шумно роясь в карманах куртки. И у неё есть дно. Мы, люди, ходим по поверхности, как на лодках. Зверьё погружается глубже ныряет. И потому плюёт на любую защиту от человеческих проток. У нас нырять нужды нет да и силы не те. По звериной протоке идёшь как по болоту вязнешь, проваливаешься, и пока ногу вытащишь из трясины, уже устал. Ну и дно. А где ещё этот проклятый причал искать, если не на дне?
Нашёл? сдержанно поинтересовался Рьен.
Сьят и Иххо, повернувшись в креслах, молча и напряжённо внимали.
Причал нет, проворчал Мьёл и вывернул карманы. Но вот что было в донной грязи.
На начальственный стол шлёпнулись комки серо-зелёного ила.
Почистите обалдеете, пообещал колдун и напоследок показал простое серебряное кольцо. Этой штуке больше трёхсот лет. Покажете мастеру Гьирибу он подтвердит. На внутренней стороне номер раньше все колдуны такие носили, нас так регистрировали, пока не придумали регистрацию на крови. Ещё мой дед такое носил по старой памяти. Но у него номер длинный был цифр десять, а тут всего пять. Очень старая вещь.
Рьен протянул руку, забрал кольцо, осмотрел и заметил:
Да, и у своего деда такое помню. Себя почему не почистишь?
Потому что зелья уничтожают грязь, а я хочу соскрести что-нибудь и изучить состав, Мьёл снова безрезультатно протёр лицо. Можно я пойду?
С подоконника жалобно и нетерпеливо вякнул Угорь такой же грязный, мокрый и недовольный, как и его хозяин.
Иди, разрешил Рьен. Но как закончишь свои дела, сразу ко мне.
Колдун коротко кивнул, прихватил кота и закрылся в своём кабинете. И снова там что-то зашуршало.
Сьят сноровисто подскочил и без жалости использовал свою папку и отчёты, чтобы собрать комки в кучу, Рьен сгрёб в сторону бумаги, а Иххо достала из кармана платья склянки.
Чистить? спросила она осторожно. Наверное, обычное зелье уборки сгодится?
Пробуй, Рьен на всякий случай попятился.
Чёрная вода растеклась по листам, на минуту скрыв комки ила, а потом вернулась обратно в склянку, оставив на столе несколько одинаковых колец, пару подвесок, ременную пряжку, пуговицы и клочья ткани.
Кольца с номерами, указал Сьят.
Поработаем, согласился Рьен. И, думаю, лучше мастеру Гьирибу заглянуть к нам лично.
Он открыл ящик стола и достал коробку со склянками.
***
Сынок, ты откуда? ахнула матушка Шанэ, по письменной просьбе Мьёла прибежав в тёплую беседку.
Со дна, снова ответил колдун. Встал с кресла и уточнил: Со дна протоки. И я не могу соскрести эту грязь, не уничтожив. А мне нужны образцы. Может, у вас получится их взять?
А до тебя дно исследовали? полюбопытствовала матушка, быстро снимая пальто.
Само собой, я же не один дурной колдун на всё Семиречье, фыркнул Мьёл, привычно потирая грязную щёку. Мы, если что, все дурные. И всегда будем ставить опыты и лезть в неизвестные места. Природа у нас такая исследовательская. Река Чёрная не велит стоять на месте и требует развивать дар. И вы, кстати, такая же. Вот сейчас вам до смерти интересно, что это за грязь и как её смыть. И как изучить.
Матушка Шанэ достала мешочек с песком и улыбнулась: да, есть такое
До дна многие колдуны доставали, но не видели смысла его изучать, продолжал Мьёл. Внутри протоки терпимо даже зимой, но очень темно и трудно находиться. Один шаг там как двадцать здесь, и чем глубже погружаешься тем больше сил тратишь на простые движения. Мы давно поняли, что оно того не стоит, ещё мой прапрадед об этом в дневниках писал. Прокладывать удобные тропы долго и тяжело, а защиту от них можно поставить на раз. Едва ли не каждый второй колдун обязательно ныряет ко дну, но ничего интересного там не находит и бросает это дело. И никому о результатах не сообщает зачем?
А ты что-то нашёл? проницательно спросила матушка.
Вещи пропавших триста лет назад колдунов, просто ответил Мьёл. Тех самых, которые хотели уничтожить сорок восьмой причал.
Матушка Шанэ внимательнее присмотрелась к колдуну, достала из буфета ещё несколько мешочков с песком и задумчиво произнесла:
Сдаётся мне, сынок, что вовсе не грязь это. Садись-ка вот сюда, она положила мешочки на стол. Ко мне поближе. Если я права, то образцы понадобятся скорее мне.
Души? встревожился колдун, устраиваясь за столом.
Матушка пожала плечами и высыпала на стол один за другим несколько мешочков с песком. Поворошила его, расчерчивая деревянную поверхность песчаными узорами, и зашептала. Песок мягко замерцал и живой змеёй пополз к Мьёлу.
Будет неприятно, предупредила матушка Шанэ. Но ты уж потерпи.
Колдун кивнул, с любопытством наблюдая за южным колдовством. Песок быстро добрался до его рук, обвил локти и пополз дальше щупальцами плюща шершавого, но тёплого. И голову облепил осторожно не мешая дышать, не царапая кожу, не вцепляясь в волосы. А матушка, направляя песок, тихо и шуршаще пела что-то на южном.
Неприятно не было напротив, Мьёл, согревшись в песчаном тепле и убаюканный шёпотом, чуть не уснул. И когда оно, щекоча кожу, схлынуло, колдун тряхнул тяжёлой головой всю ночь же не спал и нырял за доказательствами.
Уверен, что смоешь остальную грязь? спросила матушка Шанэ.
Кота отмыл сразу, отозвался Мьёл и открыл глаза.
Песок почти весь вернулся в мешочки, а соскоблить удалось мало над столом в искристом облаке плавали две полосы грязи, похожие на увядшие веточки зелени.
Больше без боли не получить, пояснила матушка. Но нам и этого хватит. Одну вам, одну мне.
Колдун сразу же погрузил себя в речной кокон грязь ему изрядно надоела, да и высушиться из-за неё нормально не получалось. И уже в коконе услышал тихое:
Сынок, ты, поди, думал, что за приманку сойдёшь?
Думал, признался Мьёл, выныривая обратно. А что, нет?
Матушка Шанэ осторожно коснулась своей «веточки» и качнула головой:
Нет. Ты слишком добрый для причала. Слишком хороший. Ты прав, это частичка духа тёмного духа, злого, грешного. Вот кого приманивал причал. Вот кого он забирал. Тёмных людей. Набедокуривших. И их опустошённые мёртвые души теперь устилают дно колдовских проток.
И что, это повод остановиться? напрягся колдун. И не искать причал дальше?
Ни в коем случае, взгляд матушки Шанэ стал жёстким. Он убивает. И не имеет на это права. Никто не имеет. И лишать душу посмертия тоже. Если человек оступился, он должен сам это понять, осознать и исправить, чтобы уйти в Мир вечных вод чистым, а не гнить на дне колдовской протоки за то, что не смог от взятки отказаться.
Мьёл аккуратно собрал в пустую склянку второй образец грязи, посмотрел на неё и ухмыльнулся:
Ну, если хватит одной взятки, то приманку для причала мы найдём без проблем. У нас и в тюрьме, и в закрытых храмах навалом подходящих деятелей северных, молодых, в меру грешных и с колдовским даром.