Могу. Альберт пожал плечами. Проведем минимальный курс диагностики, подготовим тебя и, примерно через неделю, можно будет прооперировать. Всего-то нужно удалить аномальную часть и заменить на новую, выращенную из твоих стволовых клеток. Биоматериал у меня есть, так что я пока передам его генетикам, чтобы они
Хорошо. Маер порылся зачем-то в карманах, ничего не нашел и подошел к своему врачу. Послезавтра я улетаю. Пришлось сильно напрячь взгляд, чтобы увидеть лицо друга, побочное действие сканера все еще действовало на глаза. Через шесть месяцев, как вернусь, тогда и сделаешь. Он протянул ему руку ладонью вверх.
На самом деле он прекрасно знал, что этот полет продлится совсем не шесть месяцев. Это будет совершенно другой полет. Не похожий на любой другой. Это будет даже не полет к Урану или Нептуну, куда в принципе никто не летает из-за ненадобности, это будет что-то новое, интригующее и с совершенно иным гонораром. А предварительные сроки выполнения работ установлены не шесть, а на минимум двадцать четыре месяца. И этот срок может быть пролонгирован при необходимости. Но об этом он предпочел не говорить врачу. Переживет. И врач переживет без возможности поковыряться в голове у пациента и Грек Маер переживет, уж как-нибудь, эти два года с сосудом, который может в любой момент сломаться окончательно, но пока не сломался.
Грек! Подожди
Но грек только поманил пальцами, требуя то, зачем собственно, сюда и явился.
Ты не понимаешь? Альберт замотал головой и, сказанное им было и не вопросом и не утверждением. Тебе нельзя лететь!
Да иди ты, знаешь куда! А тебе нельзя лечить! Он снова поманил пальцами. Подпишешь, или мне к другому врачу пойти?
С таким кровавым пузырем в мозгу, тебе не один врач не даст положительный допуск! Альберт развел руками. Тебя любая перегрузка убить может!
Даст. Еще как даст. Маер усмехнулся. В этом продажном мире все дается и продается.
Врач отошел в сторону, прошелся по помещению манипуляционной, подошел к сканеру, погасил его питание и, кашлянув в кулак, отправился в рабочий кабинет. Маер послушно пошел за ним.
Выбора не было. Сегодня истекал последний день для передачи работодателю, владельцу СИД, медицинского допуска, дающего ему право работать на космическом судне и подтверждающее его удовлетворительные физиологические и медицинские показатели. Маер прошел за ним в кабинет и закрыл за собой дверь. Даст карту. Еще как даст. Он тоже понимает, что Грек не только пациент, а еще и друг, уйдет к другому врачу и не только дружбе конец, а еще и вообще решит не избавляться от смертельной патологии. А ведь Альберт, прежде всего врач. А Маер злопамятный и обидчивый старик.
Альберт, я очень спешу. Он встал посреди кабинета как вкопанный.
Ты вообще представляешь, что у тебя там? Он взял в руку квант накопитель информации и постучал им о свою голову.
А должен? Маер подумал, что на ней его форма допуска.
А! Он махнул рукой и положил квант на считыватель, потом открыл экран делса и начал вносить в появившийся над столом документ изменения. Я отдам тебе ее, но только при одном условии.
Все что пожелаешь.
Как только вернешься, придешь сразу ко мне. И потом никаких полетов! Он придвинул карту от считывателя до противоположного края стола и экран погас.
Маер взял ее и сунул в карман куртки.
Что значит никаких полетов?
А то и значит! Врач откинулся на спинку кресла и та, тут же подстроилась под особенности его спины. Я тебе отверстие в голове лазером сделаю и, кусок твоего мозга вытащу. Ты что думаешь, все так быстро произойдет и ты, отойдя от наркоза, бросишься сломя голову на стартовую платформу?
А не так? Маер усмехнулся, делая вид, что его все это не пугает, но в действительности, страх от всего происходящего засел у него глубоко внутри и уже не собирался вылезать оттуда.
Врач замолчал. В нем вдруг родилась жалость. Он понял, что этот человек не просто отказывается признавать у себя факт болезни, способной убить его в любой момент, он попросту не желает признавать себя больным! Он слишком давно и хорошо знал его самого, знал его скверный и сложный характер, его нрав и в то же время оставался его другом, был проникнут к нему огромной симпатией.
Не так, Грек. Пора будет всерьез задуматься о выходе на заслуженный отдых.
Глаза старого командира опустились вниз, где он увидел перфорированный металлический пол с вентиляционными прорезями в его панелях.
Значит, на пенсию меня отправляешь? В его голосе проскользнула едва различимая горечь.
Альберт Малагвинов поднялся, обошел стол и подошел к другу. Он положил ему руку на плечо и посмотрел в глаза.
И в этом нет никакой трагедии. Тебя давно приглашают преподавать в академию. Иди, учи молодежь. Он вздохнул. Завтра зайдешь. Только не забудь. Я заказал для тебя препараты, которые помогут пережить перегрузки в предстоящем полете. Пока будешь там, он кивнул куда-то вверх, нужно будет принимать их строго по инструкции.
Грек покачал головой, одернул плечо, скинув руку друга и через пару секунд паузы, вытянулся, подался вперед и ткнул указательным пальцем в грудь врачу.
Молчи об этом, понял!
Конечно! Альберт сделал шаг назад. Грек, ты уже не молод, рано или поздно должен был настать этот момент
Заткнись нахер, а! Грек поднял ладонь и остановил врача. Я все учту! Силой, распахнув легкую полимерную дверь, он вышел и так же сильно хлопнул ею за собой.
Грек! Крикнул врач ему в след, но тот его уже не слышал.
* * *
Пациент вышел из медицинского центра и по мощеной узкой дорожке, имитирующей природный камень, направился через аллею из тропических пальм к большим белым узорчатым воротам. По обе стороны от дорожки располагался газон с аккуратно подстриженной зеленой травой. Между пальмами на траве сидели или лежали люди. Влюбленные парочки, и просто группы по несколько молодых людей. Некоторые, молча, дремали, некоторые оживленно общались. Это были отпрыски жителей Верхнего уровня орбитальной станции Порт. Люди, жизнь которых вызывает восхищение у тех, кто знаком с их бытом и недоумение у тех, кто впервые слышит о них.
За воротами, взору представал светлый квартал из нескольких десятков похожих друг на друга таунхаусов. Таун-парк. Они стояли аккуратными рядами разделенные насаждениями редких экзотических растений. Квартал истинных и неподражаемых жителей орбитальной станции. Потомки тех героев, которые положили свои жизни на строительстве Порта триста с лишним лет назад. Которые сражались с рейдерами-захватчиками, посланными земными правительствами Нового Европейского Содружества, для того чтобы прекратить политическую и экономическую независимость только набиравшей тогда силы орбитальной станции. Теперь, Порт отдельное государство. Конклав. На его территории действуют суверенные законы и их устанавливают члены Совета Управления станции. Именно их дома только что и остались немного позади Грека Маера. Глядя на них и на их молодых продолжателей рода, истинных неземных жителей, он почему-то подумал не о славных их предках, а о тех, кто на самом деле строил Порт и о тех, кто на самом деле с оружием в руках отражал атаки рейдерских отрядов. Сотни людей, инженеров, техников, монтажников, гибли на строительстве орбитальных уровней от разрушений непродуманных первых конструкций и от солнечной радиации, которую не могли остановить несовершенные и дешевые вакуумные костюмы. Строители гибли и позже. Еще несколько поколений они зарабатывали опухоли мозга, лейкемию и другие виды лучевых пороков на орбитальном строительстве. У их потомков и посейчас порой рождаются дети с генетическими мутациями. Вот кто должен был жить в этих таунхаусах и чьи дети должны сейчас нежатся в зеленой, пусть и искусственно выращенной траве. Только там живут не они, а те, чьи предки называли себя руководителями строительных секторов и даже возможно никогда в жизни не надевали тяжелые инженерные костюмы и не стояли не передовой с подручным оружием. Когда под видом беженцев, на временную передержку с Земли поднялись транспортные суда, а Порт отказал им в стыковке, те решили брать сектора на абордаж и в проломленные шлюзы и витражи, словно тараканы полезли бойцы в броне и с автоматическим оружием. Тогда люди сражались не за своих руководителей. Они прекрасно понимали, что никто не будет оставлять в живых свидетелей, даже простых рабочих, ведь операция по захвату была совершенно неожиданна для администрации и простых обитателей станции. Строители сражались за себя и за свои семьи. Они бесстрашно шли напролом, не боясь смерти, зная, что приказ у рейдерских отрядов был в живых не оставлять никого.