Начнется бардак, ты про это? Старый аргумент: если не он, то кто? дипломатично защищался Марк. Надо пошерудить кочергой и найдутся люди. Сам же он научился в пути.
Взрывы в Волгограде, рязанский сахар, Чечня, это его учеба? настаивал Максим, перекатывая карандаш из руки в руку.
Горбачев мирно попукивал в своем Фонде. Ельцин доживал под защитой, Центр в Ёбурге имеет. Лужок, даже Лужок, тусовал на пасеке в Альпах. Почему ты считаешь, что с ним не пройдет?
Малик отстраненно наблюдал за перепалкой.
В 90-ых пили много, да, но рефлексировали. Люди гадали о будущем, выбирали. Мы ждали Европу. Думали, мы как они. В нулевых мы почти стали как они! Мы путешествовали, учились в Европе, появилась современная российская культура (на которой, кстати, так и едем до сих пор). А что теперь? Полтора процента мирового ВВП меряется членом с хозяевами мировой финансовой систем, не имея под боком ни одного полноценного союзника. Турция? Иран? Даже хитрожопый Лукашенко сразу тю-тю, как только становится горячо!
А Китай?! Индия покупает нефть выше «потолка».
Марку хотел сменить тему, кидая однозначные взгляды в сторону Малика, чтобы тот угомонил своего приятеля.
Экономикой труднее заниматься, чем кромсанием карт. В экономике надо понимать. Тут если обосрался, то не скажешь мы так и хотели, все идет по плану. Сейчас никто не хочет признавать, что всё началось не с Крыма, а с рокировочки. Мы сами упустили свой шанс, сами!
Европа хоть когда-то была нашим другом? Нет! Мы проиграли «холодную войну», мы отстали, у нас депопуляция. Для них мы Луна. Неосвоенная территория с ядерными ракетами по периметру.
«На Темзе нету корешей».
Время на работе тянулось медленно как в санатории. Марк смотрел через окно на обшарпанную, кирпичную стену дома, пытаясь сосчитать, сколько кирпичных плашек умещается в рядок.
Вчера у сестры жены чуть не повесился кот по имени Шон. Запрыгнул на стремянку и запутался в бечевках.
Малик травил свои байки. Он выдумывал их на ходу.
Сестра вернулась домой, а котяра висит в мотке с высунутым языком. Весь вечер отпаивала зверя молоком с жирностью 15%, накапала валерьянки на когтеточку.
Шон осознал, что дверь открыта.
Рука с пузырьком валерьянки так дрожала, что, думал, кружку разобьет. Себе капает и коту, себе и коту. Говорит, вся жизнь перед глазами А когда я шуруповертом руку пробил и не мог рубашку погладить, так она прикинулась, что голова болит, ой, даже не хочу.
***
На выходных решили выбраться за город. Обоим хотелось вменить обстановку и на время забыть о работе. Марк полистал интернет и остановился на Клязьме. На картинках были изображены деревянные домики скандинавского типа на фоне осеннего леса. Аня пожала плечами и согласилась.
Собирались наспех. В то холодное субботнее утро особенно хотелось спать. Перед выходом появилось ощущение, что никто не хочет ехать и из затеи выйдет одно мучение. Аня зачем-то поставила стирку и теперь ждала, пока достирает. Однако все успелось. Она проворно развесила белье и была готова раньше его. Стояла одетая в коридоре и слегка раздражённо смотрела, как он все никак не оденется. Марк нацепил обувь, когда вдруг вспомнил, что не положил провод от телефонной зарядки. А затем еще раз вернулся помазать лицо увлажняющим кремом и зачем-то полез в интернет. Аня закипала.
Автомобильный поток начал ускоряться только после того, как над головой прошумел многополосный МКАД. Сбоку проплыл один торговый молл, второй, какой-то рынок и на этом признаки наличия денег у местных жителей оборвались. За окном развернулось пустое, сомнабулическое Подмосковье. После густой столичной застройки обветренно-припыленные областные города-сателлиты смотрелись случайными, мало освоенными цивилизациями. Синие указатели с названиями деревень уводили в места, где разворачивался «белый обрыв». Так в детстве Марк представлял себе границу мира: белый фон и больше ничего.
Вдоль трассы потянулась бескрайняя промзона. По мере движения на фоне бетонной флоры грибовидными наростами медленно поднимались группы промышленных труб. Вытекающие из них свищи белого дыма подвисали в небе, как если бы сама Планета выпускала пар через ржавые, зловонные импланты.
Зимняя неподвижность приковывала. В городе коммунальщики не церемонятся со снегом. Снегоуборочные машины сгребают его с проезжей части на пешеходные тротуары, откуда потом дворники лопатами скидывают его обратно на дорогу, чтобы он разносился колесами машин и быстрее таял. В процессе перемещения с шоссе на тротуар и обратно снег превращается в чёрно-желтую рыхлую кашицу, которая затем твердеет и лежит у бордюров до поздней весны. Аня любила шутить, что городские власти тратятся на иллюминацию, чтобы отвлекать внимание людей от грязи под ногами.
Замелькали шашлычные и ночлежки. В городе рекламные вывески скромно горят, а в Подмосковье они еще и мигают, чтобы приманивать дальнобоев. Гирлянды в витринах и на деревьях напоминали закарлючки, будто кто-то неаккуратно расписывал ручку, и ее след замер в свечении.
У каждой забегаловки стояло па парочке грузовиков. Значит народ есть. В одном журналистском расследовании Марк читал, как репортерша месяц прожила в придорожном трейлере-борделе на трассе Москва-Дон. Такие же страсти человеческие, как и везде, любовь, деньги, описывала она тамошний быт. Проститутки выходили замуж за проезжих водил и уезжали вместе с ними в никуда. Ведущая с педагогическими интонациями комментировала, что девки с мозгами всегда пристроятся.
Однако есть и те, кто лезет в эту грязь не ради денег, а за плотским. Хотят, физики. Все лучше, чем 12-часовая смена за прилавком магазина. А некоторые верят, что среди тысяч пролетающих машин встретят единственную любовь и отправятся туда, где кончается радуга. Так уж устроен человек. Впереди всегда светлое будущее, а позади черная тающая пирамидка, подплавленная с краев. Постепенно размягчаясь, она уходит вниз, превращаясь в лужу латексно-глянцевой слизи.
Марк прощелкал свой стандартный набор из двух радиостанций Silver Rain, Культура. В утреннее время ни интересных передач, ни хорошей музыки. Кхх-кхх, самый большой в мире аэростат Федора Конюхова приземлился в Саратовской области, установив мировой кххх Госдума рассмотрит законопроект о запрете майнинга и оборота криптовалюты в России, кхх Марк нежно убрал ноги Ани с торпеды и достал из бардачка сумку со старыми дисками. В приемнике зашипели барабанные щетки, с третьего такта проснулся саксофон.
Аня вздохнула. Она не выносила джаз в дороге. Ллойд звучал отменно. От его артикуляции Марка кинуло в пустые переулки наподобие тех, что располагаются с тыльной стороны небоскребов, с пожарными лестницами и мусорными контейнерами. Кхх Правительство Венгрии решило селить мигрантов в грузовых контейнерах Аня вернула на новости.
Дважды тормозили на заправках взять капучино. От кофеина разгулялся аппетит и почти всю мелкую еду, купленную с собой, умяли по дороге. Когда добрались до места, задние сидения были завалены обертками.
Доехали так быстро, что Аня не успела попроситься за руль. Ее так расстроил этот факт, что она заявила, что будет вести машину всю обратную дорогу.
Она по-хозяйски выгребла пустые упаковки из салона, проверив, не попалось ли среди них чего съестного. Марк отправился на ресепшн брать ключи.
Регистратура представляла из себя отдельно стоящее, костурбатое зданьеце-сторожку с полуразрушенным крыльцом. У входа курил поджарый мужичок, манерно выгнув спину как версальский придворный. Черная кожаная куртка была застёгнута на одну нижнюю пуговицу, задравшись выше пупка.