Жизнь скучна. Совершенно прекрасно, что часть эволюционного пути homo sapiens пролегала через тактильные эротические удовольствия. Когда-нибудь прогресс сотрёт их или заменит чем-то более искуссным вроде дизайнерской химии, которая заставит дофамин, серотонин, эндорфин и других ребяток послушно трепетать как кобра под дудочку индийского беде. Точнее нет, появится что-то ещё, следующий уровень сложности. Что-то в свете чего старые кайфы померкнут.
Марк попросил передать вибрирующий телефон. Мама. Кто же ещё звонит в такое время. Как чувствует. Он приподнялся на локтях и как можно естественнее произнёс: «Да-да, мама, привет! Алло!» И тут же пожалел, что поддался чувству вины. Анжелика перекатись на край кушетки и, прокатив пальчиком по многооборотному прецизионному переменному резистору, сделала магнитолу тише. Доносившийся из неё пустынно-саксофонный нью-эйдж накрыло одеялом.
Сыночек, ты не спишь? Я что-то так переживаю. Плохой сон приснился. Я недолго. Ты будто уехал с этим твои приятелем дурным, нерусским. Тима, Дима, забыла имя. Уехал и письмо пришло. А там твои волосики в конверте. А самого письма нет. Такие как бы детские. И я звоню-звоню тебе, а голос не твой. Я же знаю твой голос. Ой, и я как испугалась. Думаю, пойду встречать. А там женщина чёрная стоит, по колена в земле, страшная. «Котята, котята», говорит. И в руках коробку держит. А я боюсь заглянуть. Голос такой жуткий: «Котята, котята».
На края кушетки Анжелика без спроса закурила айкос. Серый дым как пыль смешался с черным воздухом в причудливый перистый крендель марокканской пепельницы. Той самой, что водила лабиринтами на кухне вместе с Темо, Филиппом и Никой. Тревожный голос матери разматывал ее узор. Марк не вслушивался в слова. Они длились, вибрировали, слабо сияли. Голос проникал сквозь него в эту комнату, в дыхание Анжелики, пошлый безжизненный светильник-каплю с треснутым стеклом, раскладной дерматиновый топчан. Как когда-то в детстве колыбельная матери наполняла его бесконечной, льющейся, магической добротой-амброзией, так сейчас её неразгаданные сны заражали ум волнительно-болезненные метаниями.
Марк отнёс трубку от уха. Короткая одноразовая простыня скомкалась. Китайцы режут их на раскройных станках под свой хоббитовский рост. Руки касались холодного дерматинового покрытия кушетки. Он ничего не чувствовал. Мысль, что до него тут потели сотни мужиков, не способствовала расслаблению.
В дверь постучали. «Анжелика, время!» На три минуты девушка ускорилась, но потом встала и засобиралась, извинившись, что Марк может продлиться или в противном случае будет штраф. «В следующий раз берите двухчасовую программку, чтобы всё успеть». Вот жопа, опоздала, весь сеанс тянула время, не желая пачкать руки, а теперь еще и напустила фальшивого сожаления.
Анжелика проверила телефон, накинула мятный шёлковый халатик с пучеглазым драконом на кармане и проминающей походкой в одноразовых марлевых шлепках повела гостя лабиринтом комнатушек к выходу.
Тысяча рублей сдачи ждала на столике. Завязывая шнурки, Марк по стоящей у входа обуви попытался составить собирательный образ гостя.
«Как вам девочка? Всё понравилось?»
Семь, нет, восемь пар. Да тут целая футбольная команда. Нью-бэлэнсы, стэлсон, лоэб.
Сказать ей, что эта сучка схалтурила? Сфера услуг так работать не должна. Платить и обламываться это нехорошо, нехорошо и всё. Плохая карма.
«Ждём вас снова в гости, зовите друзей, телефон знаете».
***
Работа занимала 3/4 времени Марка, но менее 1/10 его мыслей. Всякий раз, когда он входил в персиковый подоблезлый особнячок в Басманном переулке (старая низко высотная Москва, спокойный исторический центр говорят дураки) где располагался злосчастный налоговый ФГУП, его плечевой пояс непроизвольно закрепощался, а зубы начинали покусывать внутреннюю сторону губ.
«Тебе надо свалить из этой гнилой дыры, иначе ты всё проебешь», внушал ему Темо. «Ты встал в ряд, который не едет!»
По истоптанным коридорным дорожкам перемещались менеджеры: с нижних этажей наверх в направлении начальства, с папками в руках, обратно вниз без папок. В названиях должностей на пластиковых кабинетных табличках так много слов, что при среднем темпе ходьбы до конца их не дочитать. Помощник руководителя аппарат первого заместителя генерального оп, снова не успел!
Ряд и правда не ехал. Классическая карьерная ловушка: жаль бросить, нет сил продолжать.
«Марчелло, ты Кафка! У вас там шизоидные клерки в пиджаках с замусоленными рукавами ходят в туалет по стеночке набирать воды в чайник. И ты среди них, тык-тык-тык, ходишь там (он скорчил рожу и сделал калечный жест рукой). Ты осознай это! Нельзя торчать в госконторском болотце, и испытывать творческие муки. Ты инопланетянин! Это трагедия, конфликт
Хорошая стюардесса улыбается до конца.
Марк романтизировал своё будущее на госслужбе. Казалось, вот-вот что-то произойдёт. Ему предложат должность или выстрелит одно из старых знакомств, или? Или что? Уверуй, что имеешь и обретешь.
Бомжи сожгли дворницкую в доме первой жены. Я там храню зимнюю резину, рассказывал Малик, один из немногих коллег с кем Марк худо-бедно общался.
Малик был натуральным чёрным татарином из Набережных Челнов. В 90-ые он стоял на Луже рядом с Чичваркиным, потом добывал алмазы в Мали и потерял там фаланги двух крайних пальцев на левой руке. Интересно, что у него там еще в трудовой.
А как началось? Бухой бомж вскрыл дворницкую и умыкнул велик. Дворники решили разобраться. Нашли бомжа. Велик само собой продан. Ну, как быть? Восточную мудрость не вспомнили. Просто дали ему пизды.
Малик счищал снег с лобового стекла щеткой с отломанной рукояткой. Чтобы дотянуться до середины, ему приходилось ложиться животом на капот.
Бомжи живут в хорошо организованном сообществе. Вертикально интегрированная, вот это вот все. Этот побитый кинул клич, они собрались и пошли мстить. Ты не представляешь, целая палестинская интифада! Камнями кидались, облаву провели! Вот, а на следующий день подожгли дворницкую! Приехало три пожарных расчёта! Хорошо успели! Я мусульманин трижды перекрестился, что обошлось. Квартира у нее не застрахована! Жадная дура, а я ей говорил, даже деньги переводил. Мне их война стоила двух пар летней резины 22 радиуса, вот! На минуточку, 40 тысяч рублей
Поговори с ними по-человечьи, может, стащат чьи-то колеса тебе, посоветовал Марк. В качестве компенсации.
Малик раздосадовано бросил щетку в багажник.
В начале тебе кажется, что место, в котором ты находишься, не такое уж убогое (в самом начале ты точно знаешь, какое оно, но мозг в отсутствие опыта и альтернатив блерит первое впечатление прочь беспокойный рой! и затем уже бактерии самоувещевания и надежды подъедают остатки).
Надежды это иллюзии. Но требуется время, чтобы это понять.
А пока, пока ты видишь то, что хочешь: у тебя все будет не как у всех. И подтверждение тому, во-первых, директор налогового департамент Храмов в хорошем трэвэлер-сьюте от Boggi, с МБА Лондонской школы экономики за плечами, костюме в принципе не таком уж и дорогом, особенно если брать на сейле, но все же. И который к тому же находится в начальной фазе возраста, характеризующегося стеканием лица и утолщением ногтевых пластин, а значит ещё может сделать карьерный рывок в топ-менеджмент международной компании с релокацией в Европу или основать собственный бизнес, какой-нибудь там консалтинговый бутик или центр НИР на подрядах. Во-вторых, восхищенно-завистливые разговоры о некоем Илье Матвееве, с которым ты лично не знаком (поскольку тот уволился до твоего прихода), удачно ротировавшемся в Аппарат Правительства замдиректора департамента, что открывает перед ним неплохой государственный трек. В-третьих, тесные личные контакты генерального с несколькими крупными коммерсами, их совместные полеты на Бурдж Халифу на бизнес-джетах, субботний пинг-понг в Барвихе с выездным поваром и хаммамом, наверняка что-то ещё, что в купе даёт тоненький фитилёк: однажды шеф может меня сосватать на неплохой позишн к одному из своих дружков. Эти щедрые, маслянистые свидетельства того, что даже здесь трансфертые лифты, карьерные каналы и хорды как-то бегают, да ещё и в те места, куда при прочих равных было б не попасть, а значит нужно отыскать точку входа, выждать момент, вставить гребенку в паз, и.