Понимаю. Эльдад склонил голову в знак понимания трудностей собеседника и решил переходить к делу. Вам известен корреспондент «Русских ведомостей» Антон Голованов?
Конечно известен. Сорокин колыхнулся всем грузным телом. Я же понимаю, с чем связан ваш визит. Это ужасное убийство Я второй день в себя прийти не могу. Самый настоящий шок.
Эльдад промолчал, не желая ввязываться в беседу о самочувствии редактора, и Сорокин продолжил монолог:
Антон приехал позавчера утром. Прямым рейсом из Москвы. Меня предупредил о его прилете главный редактор газеты. Я встретил его в аэропорту и привез в Иерусалим. Ему сняли номер в «Царе Давиде»[28].
Ого! вырвалось у Эльдада.
Толстяк Сорокин закивал, смешно выпятив вперед нижнюю губу.
Да-да-да. А что вы хотите? Антон звезда российской журналистики. Причем одна из самых серьезных. Он вспомнил об убийстве, посуровел и исправился: Был звездой, конечно. На нем в значительной степени держалась вся газета. Его расследования, очерки и интервью ждали, ими зачитывались. Его гибель большая утрата для нашей газеты.
Понимаю, кивнул Эльдад, сделав какую-то пометку в блокноте. Итак, вы поселили его в «Царе Давиде». Но вы выяснили, для чего он приехал в Израиль?
На лице толстяка появилось обиженное выражение.
Антон не посвятил меня в подробности. Только сказал, что его визит связан с расследованием, которое он долгое время вел против Олега Михайлова.
Против кого? Эльдад оторвался от блокнота.
Олег Анатольевич Михайлов, в голосе Сорокина появились нотки восторга и одновременно упрек: как господин лейтенант может не знать такого человека. Бизнесмен, миллиардер. Уже двадцать лет живет в Израиле. Но бизнес ведет в России. Не только в России, конечно. И здесь, в Израиле. А еще в странах Прибалтики, в США. Короче, большой бизнесмен.
И против него Голованов вел расследование?
Сорокин тяжело задышал и развел руками.
Так, во всяком случае, он сказал мне.
Какого рода расследование?
Не знаю. Сорокин покачал головой. Он со мной не делился. Да и я не интересовался. В таких делах, знаете, как у нас говорят, меньше знаешь лучше спишь.
Вы считаете расследование против Михайлова опасным делом?
Сорокин смешно запыхтел, на его лице появилось выражение беспокойства, которое он попытался скрыть, отведя глаза в сторону.
Я не знаю Олега Михайлова лично. Но мне рассказывали, что свой первый миллион он заработал в девяностых годах прошлого века, открыв металлургическую компанию с двумя компаньонами. Когда их компания набрала силу, один компаньон взорвался в автомобиле, другой был застрелен киллером. После этого Михайлов стал единственным владельцем большой компании.
У этих бизнесменов не было наследников? недоверчиво спросил Эльдад.
Были, улыбнулся Сорокин. Но с ними побеседовали люди господина Михайлова, и они приняли решение продать ему свои доли в компании примерно за четверть их стоимости.
Лицо Канца, вероятно, так изменилось, что Сорокин расхохотался. Из его груди вырвались ухающие звуки, в такт им заколыхалось большое тело и запрыгал живот.
Это бизнес по-русски. Сорокин отсмеялся и развел руками. Дескать, ничего не поделаешь. Таковы особенности этого вида бизнеса.
Хорошо, покорно согласился Канц. Вернемся к приезду Голованова. Вы встретили его в аэропорту и отвезли в «Царя Давида». А дальше?
Я привез его в гостиницу и хотел вернуться в редакцию. Сорокин сразу стал серьезным. Думал дать ему возможность отдохнуть, принять душ. Но он спросил, есть ли у меня сейф. Я ответил, что сейф есть в моем кабинете в редакции. Антон попросил отвезти его в редакцию. Причем немедленно. Сорокин помрачнел и нахмурился, словно эти воспоминания были ему неприятны. Я, конечно, его просьбу выполнил. Он оставил в номере чемодан, и мы поехали в редакцию. Там Антон собственноручно спрятал в сейф какие-то документы. Судя по всему, он ими очень дорожил и сказал, что не хотел, чтобы документы даже на час оставались в номере гостиницы.
Где эти документы сейчас?
Антон их забрал. Вчера утром приехал и забрал.
Для чего они ему понадобились?
Сорокин развел руками. Это физическое действие далось ему непросто. На лбу выступили капельки пота. Нижняя губа выпятилась вперед, что придало его лицу удивленно-обиженное выражение. Толстяк-редактор словно спрашивал: «Сколько вы еще будете мучить меня? Разве вам непонятно, что я ни при чем, я ничего не знаю и сказать мне нечего?»
Он вроде бы собирался встретиться с Михайловым, в тоне редактора появились нотки раздражения. Но для чего он взял документы, я не знаю. Я ему не задавал вопросов, а он со мной не откровенничал. Может быть, Марина знает.
Кто? Эльдад поднял глаза на редактора, постаравшись придать взгляду максимальную твердость, чтобы этот человек уяснил: никуда ему не скрыться от вопросов этого проницательного офицера. Так что не стоит и пытаться.
Моя секретарша, все с теми же нотками раздражения в голосе сказал Сорокин. Я попросил ее сопровождать Антона. Ему нужна была помощь. Ну, вы понимаете Транспорт, перевод.
Могу ли я с ней поговорить?
Конечно.
Эльдаду показалось, что в голосе редактора прозвучало плохо скрываемое облегчение. Сорокина явно обрадовала перспектива переложить свои страдания, связанные с допросом, на кого-либо другого. Тяжело опираясь о подлокотник дивана, Сорокин поднялся, подошел к двери и открыл ее.
Зайди, пожалуйста.
Блондинка вскочила, одним движением одернула блузку, отчего та призывно натянулась на груди, бросила короткий взгляд в зеркало и переступила порог кабинета. Она стояла у двери, переводя взгляд с Сорокина на Эльдада, пытаясь понять, зачем она понадобилась. Только ли чтобы заказать кофе или Эльдаду показалось, что в глазах девушки на мгновение мелькнул страх.
Позвольте вам представить, господин лейтенант: Марина Цукерман. Сорокин кивнул на свободное кресло. Садись, пожалуйста. Господин Канц, инспектор полиции. Он хочет задать несколько вопросов об Антоне. Ты же его сопровождала.
Сопровождала. Блондинка опустилась в кресло, положила ногу на ногу, обнажив стройные бедра, и с вызовом взглянула на Эльдада. В этом взгляде нежных голубых глаз Эльдад увидел усмешку. Дескать, все вы, мужчины, одинаковы. И ты, офицер полиции, несмотря на деловой характер нашей встречи, будешь пялиться на мои ноги и грудь, хоть и попытаешься сделать вид, будто тебе все это безразлично. Под этим взглядом Эльдад смутился, заерзал в кресле, зачем-то кашлянул и опустил глаза на раскрытый блокнот.
Расскажите, пожалуйста, обо всех перемещениях господина Голованова по Иерусалиму. Эльдад поднял глаза на девушку и добавил: За последние два дня.
По лицу Марины пробежала улыбка, словно в замешательстве офицера она увидела подтверждение всех своих мыслей о мужчинах. Выражение ее глаз стало спокойнее, она откинулась на спинку кресла (отчего узкая юбка поползла еще на несколько сантиметров вверх) и кивнула.
Конечно. Марина помедлила, словно собиралась с мыслями. После того как Антон впервые приехал в редакцию и Виктор Сергеевич, Марина кивнула в сторону Сорокина, поручил мне его опекать, я отвезла его в гостиницу. Антон хотел принять душ и отдохнуть. Он спросил, где ему лучше пообедать, и я порекомендовала русский ресторан «Потемкин». Он попросил составить ему компанию, и я согласилась. В гостинице Антон поднялся в номер, чтобы переодеться. Я осталась ждать в фойе. Вскоре Антон спустился, и мы поехали. Из машины он позвонил тому человеку, ради встречи с которым он приехал в Израиль
Этому бизнесмену, Эльдад заглянул в блокнот и не без труда выговорил: Олегу Михайлову?