Джун резво кинулась вперёд, раскроив воздух надвое. Глаза Энн загорались огнём свободы при виде бескрайнего простора.
Пожалуйста, не кончайся никогда. Она обращалась к свободе, дух которой звал её покинуть родные земли.
Остановившись посреди поля, Энн оглянулась, дом отсюда казался маленьким пятнышком. Что ж, Джун, сможем мы с тобой улететь так далеко, что дома не будет и вовсе видно? Но!
Две силы, две души, два свободных сердца гнались через пустошь, подставляя себя скользящему по коже ветру, и вдруг небо перед ними разразилось громом. Энн остановилась, подняла лицо и закричала в ответ:
Тор, бог грома, спустись к нам! Мы тебя не боимся! и залилась громким смехом. Но вдруг какая-то мысль отразилась на её лице тревогой: Шалаш!
И Тор с большей силой ударил своим молотом так, что небо раскроилось электрическими стрелами. Энн, уловив усмешку бога грома, закричала ему, возвращаясь на всех парах обратно к дому:
Решил помериться силами со смертной девочкой? Очень в стиле бога!
Снова разразился гром. Когда Энн наконец достигла конюшни и передала Джун мистеру Макналти, полил мелкий дождь. Она тут же устремилась в сарай, в который перед ней вбежали шесть рабочих.
Могу я взять одно из полотен? спросила она одного из них.
Можете, мисс. Держите.
Энн взяла одно из защитных полотен, которым в дождь накрывали скирды, и на всех парах побежала в лес.
Энн! Энн! кричала Матильда, выбежавшая на улицу.
Я скоро, только укрою шалаш.
Скоро ливанёт! Но Энн уже скрылась за деревьями.
Еле переводя дыхание, она остановилась у шалашной хижины, упираясь руками в колени, тут же из-за поворота в неё чуть не влетел мальчик.
Помоги! крикнула она ему, передавая один конец полотна, когда капли дождя уже больно разбивались по лицу и мешали отчётливо видеть друг друга.
Они накинули полотно поверх шалашной хижины, и мальчик тут же нырнул внутрь. Энн растерялась, но ещё не успела решить, бежать ей или нырять за ним, как он снова появился.
Возьми шкатулку, она может испортиться вместе с твоими историями. Поверх неё он накинул плед и махнул в знак прощания головой, но Энн не двинулась с места.
Залезай! Под другой край. Залезай! крикнула она, простирая над головой мальчика другой край пледа.
И так они вместе добежали до дома Энн и ввалились мокрые до нитки через внешний вход на кухню Матильды.
О небеса! изумилась Матильда и тому, как выглядела Энн, и тому, что она была с мальчиком, который видом ничем не отличался от неё. Энн сняла с себя плед и резво прошла на кухню.
Льёт не переставая! звонко ответила Энн, ничего не говоря о мальчике, словно всё, что происходило, было в порядке вещей.
Энн! Кто твой друг? спросила Матильда.
Меня зовут Отто, мэм. Отто Эвальд. Энн уставилась на него, словно видя впервые. Ведь она никогда не спрашивала, как его зовут!
Сьюзи! Сьюзи, беги сюда!
Невысокая светленькая служанка появилась в дверях.
Неси срочно полотенце и одежду для Энн, поручила девушке Матильда. А для вас у меня тоже кое-что есть, обратилась она к Отто.
Мэм, благодарю, но, право, не стоит.
Матильда, зови меня так. И на этой кухне я командую. Иди за мной.
Энн вдруг обнаружила себя одну в большой светлой кухне, стены которой были расписаны мелкими цветами ещё в тот первый год, когда её мама, будучи совсем юной, впервые появилась в этом поместье. Энн нравилось, что её рука виделась даже здесь, и что Элеонора не избегала кухню как место, недостойное для посещения леди. Хотя она держалась весьма простой политики на этот счёт для Энн: «Не лезь под руку, когда люди работают». Энн улыбалась этому месту, пока вдруг не поняла, что совсем окоченела, но тут же в дверях снова появилась Сьюзи, сразу захлопнув их за собой, и принялась снимать с Энн мокрые платья.
О мисс, вы же можете так заболеть. Как же вы не беспокоитесь о себе.
Сьюзи натирала тело Энн, пока то не раскраснелось. Затем переодела девочку в сухую одежду, в дверь постучали, Сьюзи отворила, в комнату вошли Матильда и Отто, а служанка принялась натирать ступни Энн.
Энн неловко глянула на Отто и перехватила полотенце у девушки:
Дальше не нужно, я сама. Спасибо, Сьюзи.
Служанка, словно воробушек, упорхнула из кухни. Энн взглянула на Отто, вспомнить, какая на нём была одежда до, казалось невозможным, в воспоминании она напоминала одно грязное пятно, сейчас на мальчике была белая рубашка с тёмно-серыми брюками. Благодаря тому, что у него были довольно широкие плечи, одежда была ему почти впору и даже скрадывала непривлекательную худобу. Матильда разливала горячий чай по кружкам.
Матильда, у тебя уже и чай готов?
Конечно, моё золотце, как только ты шмыгнула в этот лес под самый дождь, я тут же поставила чайник, зная, что ты продрогнешь до последней косточки. И чего ты там забыла?
Мою шалашную хижину же, Матильда. Но Энн тут же опомнилась, что шалаш уже не принадлежал ей, и поправила себя: Ах, точнее уже не мою. С лёгкой грустью Энн глянула на Отто, сидящего напротив неё. Матильда поставила на стол сладкий пирог.
Что ж, с вами я сидеть не смогу, так что сидите тихо. Она положила кусок побольше Отто и кусок чуть меньше Энн, зная, что Отто может постесняться взять добавки.
Матильда, я очень благодарен за всё, спасибо! сказал Отто ей вслед, на что она улыбнулась и подмигнула мальчику.
Энн вопросительно посмотрела на этих двоих и только хотела поднести вилку с пирогом ко рту, как Отто, смотря себе под нос, предложил:
Что ж, помолимся?
Энн тут же покраснела от стыда:
Э, да, помолимся. Я всегда молюсь перед едой, ну иногда забываю, когда очень голодна.
Отто понимающе улыбнулся и сделал жест, приглашающий начать.
Эм, ты хочешь, чтобы я молилась? Вслух?
Да, почему нет?
Обычно это делает папа или другие мужчины.
Не думаю, что есть разница, но как гость не могу позволить себе взять эту честь на себя, с нарочитой серьёзностью сказал Отто.
Энн растеряно посмотрела на мальчика, рядом с которым почему-то больше не чувствовала себя непринуждённо, как это было раньше. Она последний раз умоляюще взглянула на него, но он уже сложил руки для молитвы и закрыл глаза. Энн выдохнула и слегка расслабилась, зная, что Отто не собирался тайком наблюдать, затем последовала его примеру и произнесла молитву:
Дорогой Господь, я благодарю Тебя за моего друга Отто, с которым я могу разделить эту пищу. Спасибо за этот прекрасный пирог и чай. Благослови руки, которые приготовили его, и также благослови эту пищу, чтобы она пошла нам лишь на пользу. Аминь.
Аминь. Отто с улыбкой глянул на Энн, ему особенно понравилась та часть молитвы, где Энн назвала его другом, хотя сама Энн не обратила на это особого внимания.
Отто принялся за пирог, а Энн мысленно приходила в себя, пытаясь скрыть лёгкое волнение и то странное чувство, которые вызвала в ней эта молитва вслух. Затем она подняла взгляд на Отто, и внутри неё словно расплылась тёплая жидкость, хотя чай её стоял ещё нетронутый. Да, это был не чай, это было то самое чувство, которое приходит так славно в неожиданный момент, когда ты вдруг понимаешь, что можешь не бояться быть самим собой рядом с кем-то напротив.
Глава 7. Наставление Матильды
Дождь продолжал постукивать по закрытым окнам, барабанить по входной двери, норовя попасть внутрь кухни, в которой тепло разливалось вместе со светом камина, грело руки, сжимающие чашку с травяным чаем, и сохранялось в пышных боках сладкого пирога. Очертания двух неподвижных фигур слабо виднелись из окна со двора за стеной холодного проливного дождя.
Энн вдруг осенила мысль:
Так ты у тебя ведь не было ничего, чем ты мог накрыть шалаш, когда прибежал туда?
Нет, не было, ответил Отто.
Зачем тогда прибежал?
А ты?
Ну очевидно, чтобы накрыть шалаш от дождя.