Лоренц бросил на него ненавидящий взгляд, вытряхивая содержимое пепельниц в новый мусорный пакет.
Не знаю, с каких это пор тебя начал беспокоить мой рацион. У меня вполне нормальное питание.
Алкоголь, конечно, калорийная штука, но не настолько же! Я говорю о нормальном питании. С первым, вторым и десертом, к примеру.
Лоренц взглянул в его розовое полное жизни лицо и пробормотал что-то весьма и весьма уклончивое. Этому Варину просто везет. У него все в порядке и с работой, и с личной жизнью, да и в кошельке водятся бумажки, а не мелочь. Какая уж речь может быть о еде, если нервы на пределе, а после стакана-другого чувство голода, как будто, отступает. А, ведь, и правда, когда он полноценно ел в последний раз? Лоренц думал об этом, стирая грязь со стеклянной крышки и относя пустые бокалы на кухню в мойку. Кажется, пару дней назад он ужинал бургерами и пиццей, а вчера был консервированный томатный суп. Ему было лень разогревать его, и он прихлебывал суп прямо из банки, пока не порезался острой жестянкой. Или это было позавчера. Черт, с такой жизнью все как в тумане.
Варин сходил в гостиную и вернулся с двумя объемными пакетами. Он водрузил их на стол, развязал, оглядел со всех сторон, словно раздумывая, достаточно ли гармонично они смотрятся в этом творческом беспорядке.
Начнем день с омлета, жаренных сосисок и сыра, провозгласил он, выгружая содержимое, Потом легкий салат из свежей зелени с оливковым маслом и ветчиной, тосты с маслом и джемом, а на десерт я прихватил фруктовое мороженное. Убери его пока в морозилку, Лоренц. Из напитков есть тоник и минеральная вода. Ах, да. Есть еще зеленый чай, если хочешь. Вилки-то у тебя найдутся, я надеюсь?
Сейчас посмотрю, мама, проговорил Лоренц, не в состоянии скрыть собственное раздражение, Лучше бы ты купил что-нибудь другое. То, что действительно нужно разведенным мужчинам рано утром.
Ты оценишь мои покупки немного попозже, Лори, невозмутимо сказал Варин, убирая опустевшие пакеты в сторону, И кое-что другое. Я не просто так заглянул к тебе в такую рань.
Можно было догадаться. Но, если ты помнишь, я не люблю сюрпризы, поморщился Лоренц, возвращаясь из кухни с посудой, Поэтому если у тебя хреновые новости, то можешь говорить мне честно и открыто. Хуже мой день ты уже точно не сделаешь.
Нет, у меня есть хорошие новости, и именно поэтому, я подожду, пока ты перекусишь и воспрянешь духом, чтобы не омрачать момент. Микроволновка-то работает? Можно разогреть?
Лоренц неопределенно пожал плечами. Кажется, в последний раз, когда он что-то разогревал, она точно работала. Или не работала, и ему пришлось это что-то есть холодным. Вспомнить бы до конца, но память на этот раз оказалась неумолима.
Почему бы тебе самой не попробовать, мама? хмыкнул он, обнаруживая остатки шампанского в бутылке возле стола, Тебе не предлагаю. Ты же у нас презираешь пьяниц.
Презрение это очень громкое слово, мой дорогой Лори Фрост, отозвался Варин, раскладывая еду по тарелкам и поправляя приборы, Скажем так, я не вполне их понимаю. Вот скажи, с чем связана твоя проблема? С Марлис или попыткой что-то написать?
Лоренц проглотил шампанское, отнес бутылку, вернулся и теперь стоял в дверях.
Это обобщенное понятие, Варин. Одно наслаивается на другое, и
И?
И получается то, что получается. Не думаю, что должен тебе это объяснять.
Ты снова пишешь? кажется, в этот раз, он смог зацепить Варина. Во всяком случае, он удивленно поднял брови вверх.
Пишешь это очень громкое слово, мой дорогой Варин, съязвил Лоренц, помрачнев, Поэтому я бы не назвал это «писаниной». Пытаюсь писать. Это правильнее
Да? И как успехи?
Лоренц вздохнул, но так и не ответил.
Чем ты там собрался меня угощать, Варин? Ты же сам говорил, что о делах только после еды, нет?
5.
Они закончили завтрак спустя половину часа, и Лоренц успел пожалеть, что не запасся выпивкой. Пища отрезвила его, привела в чувство, упорядочила мысли, и не смотря на блаженное тепло в животе, ощущение собственного бессилия опять подняло голову и накатилось на него с новой силой. Он безрезультатно хлебал зеленый чай, гримасничая при каждом глотке во всяком случае, это было лучше, чем ничего, но желаемого результата так и не принесло.
Варин с отвращением наблюдал, как он закуривает очередную сигарету из многочисленных полупустых пачек.
Тебе обязательно травить и меня, и себя?
Обязательно, хмуро подтвердил Лоренц, выпуская маленькое облачко дыма, повисшее над столом, И ты это прекрасно знаешь. Так что можешь либо дальше читать мне лекции, или перейти к делу. Как я понимаю, визиты вежливости остались в далеком прошлом, так что можешь рассказать о цели визита. Что за новости там ты принес?
Варин аккуратно сложил грязную посуду на краю стола идеально ровной стопочкой, и Лоренц пожелал, что бы тарелки обязательно упали на пол и нарушили выстроенный порядок. Перфекционизм литературного агента частенько становился ему поперек горла даже в лучшие времена, а теперь он вызывал только раздражение. «Надо толкнуть ножку стола. Тогда все упадет и разобьется на кусочки. И это будет куда лучше, чем»
Пока ты, например, чахнешь здесь, в мире происходят великие вещи, Лоренц. Люди изобретают новые лекарства, создают механизмы и сложные нейросети, совершают открытия. Правительство утверждает новые законы и правила, принимает серьезные решения
Мне плевать на то, что происходит вокруг, Варин. Я думал, что это очевидно.
Эх, это все твое показное безразличие и надуманная скептичность. Что ты видишь, сидя здесь, среди дыма и грязищи? Квадрат окна максимум?
Квадрат окна с мартовским небом, поправил его Лоренц И мартовскими лужами на дороге.
Ты творческий человек, и ты не имеешь права баррикадироваться от новостей, которые напрямую касаются тебя самого.
Не думаю, что лужи другого времени года меня могут как-то задеть, Варин. И повторю мне все равно.
Может быть, ты хоть телевизор смотришь?
Нет.
Слушаешь радио?
Редко.
Ищешь что-то в интернете?
Послушай, а нельзя ли ближе к делу, Варин? Это становится скучным.
Хм, к делу, так к делу. Ты помнишь свою последнюю книгу, Лоренц? Как она называлась, в каком году вышла, какие рецензии получила от критиков?
Лоренц скривился: дым попал в глаза.
Конечно. Не надо считать меня полным идиотом. Роман «Серая шаль». Я закончил его два года назад. Была в печати средним тиражом. Получилась довольно сильная вещь. Не без изъянов, конечно, но
Варин шумно вздохнул, поправил рукава свитера, словно стряхивал с них невидимые соринки, снова сел в кресло.
Нет, Лоренц. Твоя последняя работа «Серая тварь» вышла четыре года назад. И она не была в печати, ибо редактор не пропустил ее, как бы я не старался. Ты знаешь, что они назвали ее «вырождением жанра» и «бессмысленным бредом душевнобольного». И счастье, что критики до тебя не добрались тогда от твоей репутации мастера ужасов остались бы одни косточки.
Лоренц посуровел, ощутив, каким горьким стал табачный дым. Он постарался сосредоточиться на маленьком тлеющем угольке перед глазами. Неужели, Варин прав? Насколько же лет он выпал из жизни? Ему внезапно стало страшно.
С предыдущей книгой «Нуар» ситуация была чуть лучше, но все эти извращенные идеи с расчлененкой не слишком пришлись по вкусу читателям. Ты стал наполнять романы бессмысленным и бесконечным насилием, заменив им сюжет. Помнишь?
Лоренц почувствовал острый укол самолюбия. Это уже слишком. Он всегда остро реагировал на малейшую критику, и теперь его распирало от ярости. Вместо того, что бы заорать, перевернуть стол и запятнать безукоризненный свитер Варина жирными пятнами, он только раздавил в пепельнице сигарету и передернул плечами.