Я скинул одежду и с превеликим удовольствием вступил в воду, взглянул вниз на своё искажённое течением отражение, плеснул в него водой и кинулся в тугие донские струи. Река сразу узнала меня, ласково обняла и понесла, баюкая и слегка подталкивая в бока. Я плескался, стараясь не отплывать далеко, и река в этом месте перестала течь и начала медленно кружить. Уф-ф, хорошо! Красота!
Выбравшись на берег, я попрыгал на левой и на правой ноге, вытряхивая воду из ушей. Затем, не спеша, оделся и подсел к Владимиру, по-прежнему сидевшему на старом бревне и неподвижно смотревшему на водный простор.
Что скажешь сын?
Я говорю «да», отец. Почему-то я всегда знал, что этот день придёт. Может быть, поэтому меня тянуло в глубины вселенной.
Хорошо. Только не надо так торжественно и драматично. Ты во всём останешься самим собой, и при этом поднимешься на другую ступень существования. Скажу откровенно, будет тяжело, но я тебе помогу. Мы не пойдём в зал Четырёх Стихий, я имею достаточно прав, чтобы познакомить тебя с Силами здесь. Крепись, я не знаю, как они примут тебя, а ты их. Это будет трудный экзамен, но запомни: всё в тебе.
Я готов.
Тогда начнём. Раздевайся догола.
По большому счёту, нарушив ритуал, я рисковал, но по праву Творца я мог импровизировать, а веские причины оправдывали риск.
Вибрации Металла, Огня, Воды и Земли зазвенели во мне словно величественный аккорд. Затем по моей воле пространство скрутилось в кокон, отсекая все иные энергии. Я сжал руку Владимира и направил на него первую Силу, окутавшую его зелёным свечением. Он вздрогнул всем телом, заскрежетал зубами, вскинул свободную руку, дёрнулся и затих, окутанный изумрудными всполохами.
Одна за другой силы Огня, Воды и Металла окружили моего парня багрянцем, лазурью и золотом. Берег, река, небо над нами исчезли, сменившись невероятным пространством без верха и низа, полыхающем всеми цветами радуги. Чувства достигли наивысшего накала. Я отпустил руку Владимира и отправил его в плавание по океану энергии Стихий. Я видел его страдания от ярких и жутких видений и несколько раз порывался его поддержать, но вмешаться в таинство инициации невозможно, и мне оставалось только потихоньку уменьшать чрезмерные эффекты и сглаживать перегрузки.
Когда совсем обессилевший Владимир начал падать, я подхватил его на руки, уложил на тёплый песок и погрузил его в глубокий восстанавливающий сон. Он крепкий парень и полчаса ему вполне хватит для начальной перестройки. Но Вовка очнулся раньше и вопреки моим опасениям выглядел вполне прилично. И только взгляд приобрёл загадочную глубину и силу.
Как ты?
Бывало и лучше, глухо проговорил он и растерянно огляделся, чувствую себя, как человек, разобранный на молекулы и собранный заново. И жрать хочется, спасу нет.
Знаю. Сейчас что-нибудь раздобудем из съестного. У стражей попросим, авось не откажут.
Мы забрались по обрыву наверх и на самой кромке столкнулись с тремя стражами. Они замерли в нелепых позах и глядели на нас, как на привидения.
Эгей, воины, окликнул я их, отомрите. Что случилось, или привиделось что?
Там такое! Вы оба в свете цвете разном потом всё исчезло и вот опять.
Очень содержательный рассказ, я поскрёб бороду, и, взглянув на совсем ошалевших стражей, переключил тему, братцы, нам бы срочно чего перекусить.
Да, да! Пойдёмте с нами. У нас в палатке полно припасов.
Пройдя через утоптанную лужайку с остатками костра, мы подошли к просторной армейской палатке, пристроившейся прямо к ограждению. Внутри я увидел трёх отдыхающих мужиков в камуфляже и походную обстановку: стол, раскладные табуреты и кровати, большой ларь, тусклое освещение, а также рацию и пирамиду из трёх карабинов. Ребята щедро поделились с нами едой, которую с устрашающей скоростью начал уничтожать Владимир. Под восхищёнными взглядами стражей он опустошил большой котелок каши с тушенкой, жадно высосал три банки сгущёнки и смолотил каравай хлеба. Затем он выпил два литра воды и начал клевать носом. Я уложил сына на свободную раскладушку, снял обувь и укрыл одеялом. Он повернулся на бок и мгновенно заснул.
Вернувшись к столу, я принялся расспрашивать стражей о том, о сём, а в основном о том, что известно о здешнем происшествии.
Мы толком не знаем. Здесь установлен пост из двух троек. Каждый месяц охрана меняется. Мы здесь около недели, и пока всё тихо. А, что касается подробностей, то болтают, что год назад здесь среди ночи произошёл какой-то странный взрыв, после которого исчез дом вместе с двором. Но по виду за забором вовсе не воронка от взрыва. Видел я их без счёта. Здесь от края ямы травка растёт, а поверхность траншеи, как от большого проходческого щита.
Я мотал всё на ус и посматривал на спящего Владимира. Однако пора и честь знать.
Спасибо, ребята, вы нас здорово выручили. А теперь мы пойдём.
Под ошеломлёнными взглядами стражей я бережно подхватил сына на руки и осторожно вынес из палатки. День нехотя уступил место ночи. Солнце догорело за кромкой дальнего леса, оставив за собой багровый закат. Осмелев, из низин выполз туман, за которым подступили и сизые сумерки.
Я осторожно уложил Владимира на сено в подклети во дворе деда Пахома. Старое сено потемнело и слежалось, но было сухим и даже сохранило запах трав. Я с тревогой посматривал на сына. Сейчас его начнёт лихорадить и лучше в этот момент побыть с ним рядом. И, действительно, через полчаса Вовка застучал зубами, и его заколотил крупный озноб. На ощупь его температура подскочила под тридцать девять градусов. Он взмок, а его светлые волосы потемнели и слиплись на лбу. Дождавшись кризиса, я снял у него лишнее напряжение и исправил аномалии биополя. Помнится, у меня перестройка организма заняла около двух суток, Владимиру при моей помощи будет достаточно несколько часов. Я надеялся, что всё обойдётся без проблем.
И, действительно, через пару часов Владимир очнулся и попросил есть. Я накормил его позаимствованными у стражей консервами и хлебом и напоил свежей водой из колодца. Почти не просыпаясь, он слопал всё это и опять рухнул в сено. Лихорадка прошла, и теперь я мог его оставить до утра, а заодно поразмышлять, чтобы скоротать время.
Среди сонной тишины ночь окончательно захватила мир, осветив его добела раскалённой луной и обрызгав одуряющим запахом ночных растений. Земля окрасилась в серо-бирюзовые цвета, и лишь пляшущие языки пламени недалёкого костра стражников и движение едва заметных теней нарушали холодное бесцветье. Я уселся на сложенные во дворе старые брёвна, задумался, и время потеряло всякое значение.
Очнулся я перед восходом солнца оттого, что совсем окоченел. Скинув одежду, я сделал несколько энергичных растяжек, разогрелся, потом набрал в колодце ведро воды и вылил на себя, прогоняя остатки дрёмы.
Вернувшись к подклети, я увидел, что Владимир проснулся, спустился вниз и отряхивается от прилипшего сена. С хрустом потянувшись, он зевнул, и его лицо озарила лучезарная улыбка. Внешне он почти не изменился, и лишь налился силой. Никто ничего бы не понял, но я-то отлично видел, что теперь Вовка стал совсем иным человеком. За ночь его организм стабилизировался, но предстояло его заново осваивать и привыкать к изменениям. Придирчиво осмотрев парня, я уселся напротив и подробно объяснил ему, что случилось. Владимир таращился во все глаза и, похоже, не верил.
Запомни, сын, теперь силы Стихий стали тебе доступны. Но не обольщайся, ты не их господин, а всего лишь разумный проводник. Всегда и везде они придут тебе на помощь, лишь настройся на них и позови. Тонко чувствуй их и уважай. В своё время они не раз меня выручали, выручат и тебя. Дай-ка руку.