Евгений Павлович и его жена, работают в институте. Доложил он майору. И именно в этот вечер они праздновали защиту кандидатской диссертации своего аспиранта в ресторане. Так совпало, понимаете!
Н, да! сказал на это майор и умолк, вызвав при этом волну возмущения в душе Катерины. «Неужели он и вправду может его подозревать? Да, что за глупости, в самом деле!» Она, конечно же, понимала, что работа, есть работа, тем более, работа следователя. Но ведь должно же в ней отводиться место и чему-то человеческому!
После беседы с Беловым, Камушев принялся задавать вопросы ей.
Екатерина Леонидовна, а Вы не знаете, что могло связывать Вашу бабушку в крепкую дружбу с Купидоновым и Ларионовым?
Конечно, знаю. Сказала Катерина. Да и папе об этом известно. В войну их всех троих эвакуировали из Ленинграда в Вологду и поселили в один дом. И они вплоть до самого сорок пятого года жили вместе.
Понятно! сказал Камушев.
Вы подозреваете, что следы убийства могут идти оттуда? осторожно поинтересовалась Катерина.
Да, нет, предполагать еще что-либо рано. Мы пока просто информацию собираем. И потом, с тех пор прошло столько времени! Если даже предположить что-либо о следах, ведущих оттуда, думаю, проявились бы они уже гораздо раньше! Я, честно говоря, думал, Вашу бабушку с Ларионовым связывает более позднее знакомство.
Тем не менее, убийство двух близких друзей, случившееся почти одновременно, заставляет о чем-то задуматься! попробовала возразить майору Катерина.
Вот потому я об этом Вас так подробно и расспрашиваю. Улыбнулся Камушев. Однако военные времена времена давние, и я был бы рад услышать от Вас какую-нибудь другую информацию. Причем, чем больше ее будет, тем лучше.
Проводив майора, Катерина подошла к телефону, и, открыв записную книжку Софьи Максимовны, лежащую на подзеркальном столике, отыскала номер телефона профессора Ларионова.
Алло, послышалось в трубке после трех длинных гудков.
Алло! Это Валерий?
Да.
Это Катерина, внучка Софьи Максимовны.
Здравствуйте, я узнал Вас, Катя.
Валера, мне хотелось бы поговорить с Вами. Я еще на бабушкиных похоронах хотела к Вам подойти, но вот как-то не случилось.
Конечно, Катюша! согласился Валерий. Мне, между прочим, пришла в голову точно такая же мысль.
Вот и отлично! Давайте ка встретимся!
Когда?
Так! Катерина задумалась. Прикинула.
Я смогу быть совершенно свободной дня через три, четыре.
Хорошо. Мне к Вам подъехать?
Это было бы замечательно. Только подъезжайте не в бабушкину квартиру, а ко мне. Катерина продиктовала ему адрес но предварительно позвоните, хорошо?
Хорошо!
Глава 8
Декабрь 1941 год.
Бородатый чужой мужчина тащил Виталика за руку к поезду.
Мама, Зина, Котя! то и дело повторял имена своих близких, трехлетний мальчик, желая дать понять чужому дяде, что без этих троих людей идти он никуда не желает.
Нет никого, мальчуган! сказал, наконец, мужчина, остановившись и серьезно взглянув ребенку в глаза.
Неть? недоверчиво переспросил мальчик, и на утвердительный кивок головы бородача, дал громкого ревака.
Мужчина поднял его на руки и с жалостью прижал к себе.
Господи, куда ж ты теперь попадешь?!
В этот момент прозвучал паровозный гудок, и мужчина, опомнившись, побежал к перрону с ребенком на руках, вливаясь в движущуюся туда же толпу.
Они едва пробрались к одному из вагонов, и мужчина, перебивая гвалт голосов, обратился к проводнице, зависшей на подножке.
Девушка, у меня вот тут ребенок, чужой. Куда его?
Не знаю я. Раздраженно ответила та. У нас уже этих чужих пруд пруди! вон, обращайтесь к сопровождающей. И она указала в сторону пожилой толстушки, матерящей на все лады прущих в вагон неуемных пассажиров.
Я сказала, по порядку, твою мать! По порядку! Сами себе ноги хотите переломать? Что вы, как стадо баранов!
«Да! Будь у нее в руках палка, перебила бы всех»! глядя на нее, подумал мужчина и с жалостью взглянул на Виталика.
«Доверь такой ребенка! Эх! А ничего не поделаешь, придется!»
Как хоть зовут тебя, малыш? спросил он у Виталика.
Лалионов Виталий Махалыч! бодро отрекомендовал себя мальчуган.
Да, иди, ты! удивился мужчина.
А, может, ты и адрес свой знаешь? А?
Виталик вопросительно на него посмотрел, явно не понимая вопроса.
Где ты живешь, знаешь? пояснил ему бородач.
В Ленингладе. Гордо сказал мальчуган.
А улица какая? Дом?
Виталик молчал.
Не знаешь! констатировал мужчина. Плохо, что мама тебе об этом не сказала.
Услышав слово мама, Виталик вновь вспомнил о близких и, состроив плаксивую физиономию, принялся озираться по сторонам.
Пойдем вон к той тете. Тяжело вздохнув, сказал мужчина, и снова взяв Виталика на руки, стал протискиваться к сопровождающей.
Ты только не забывай, дружище, как тебя зовут, ладно?
Ладно! кивнул Виталька.
И, что ты из Ленинграда, хорошо?
Холошо! согласился мальчик.
Да, не при ты так! Видишь, я с ребенком! грубо заметил провожатый Виталика какой-то женщине, «проехавшей» сумкой ему по лицу.
С ребенком! возмущенно заметила та. Таким бугаям, как тебе только детьми и прикрываться! Давно бы на фронт отправился.
«Туда» я и хочу!» подумал про себя мужчина, но женщине на ее грубую реплику ничего не ответил.
Они, наконец, подобрались к сопровождающей.
Женщина, у меня мальчик чужой, потерявшийся!
Ну и что? рявкнула та!
Понимаете, его мать погибла на моих глазах при бомбежке. А в эвакуацию я его сопровождать никак не могу. На фронт отправляюсь!
Эти слова тотчас же возымели действие, и толстушка из строгой фурии моментально превратилась в блаженную монахиню.
Она ласково взглянула на Виталика и улыбнулась ему лучезарной многообещающей улыбкой.
Иди ко мне, мой хороший, иди! сказала она и протянула руки к бородачу, чтобы перехватить Виталика.
Неть! упрямо сказал мальчик.
Иди, иди! сказал Витальке мужчина. И ничего не бойся. Куда нибудь они тебя пристроят, а там, глядишь, и война закончится. Принялся он убеждать не то Виталика, не то себя. Ты знаешь, как твоя фамилия, и что живешь ты в Ленинграде! Думаю, родных твоих отыскать будет не так уж сложно. И мужчина приподнял Виталика повыше, передавая толстушке, на руках которой малыш через мгновение и оказался. А как только это произошло, сердце мужчины полоснуло тупым ножом.
Господи, что же я делаю! прошептал он, моментально почувствовав ответственность за этого ребенка.
Подождите минуточку, не уносите его! крикнул он, сам еще не понимая, что хочет сделать.
В чем дело? спросила его сопровождающая, и взгляд ее из приветливого, превратился в раздраженный.
Я только адрес ему оставлю, свой! На всякий случай! Подождите, я мигом! и бородач достал из внутреннего кармана пальто блокнот и торчащий из него химический карандаш.
Послюнявив карандаш, он написал на листочке несколько слов, а потом, вырвав его из блокнота, протянул сопровождающей.
Позаботьтесь, пожалуйста, о том, чтобы он это сохранил! Пусть положит куда-нибудь так, чтобы листок не потерялся.
Женщина выдернула у него из рук записку.
А, здесь у него, что? Документы? и она попыталась взять из рук Виталика шкатулку, тут же нарвавшись на сопротивление с его стороны.
Понятия не имею! сказал мужчина. Но лучше пусть положит записку в карман пальто. Как знать, может он по пути потеряет эту шкатулку.
И мужчина только сейчас обратил внимание на истинную ценность шкатулки! И, присвистнув от удивления, подумал «а, может у него ее и украдут!»
Виталика поместили к группе потерявшихся детей, которых насчитывалось около десяти человек. И среди них он оказался самым маленьким.
В вагоне было тесно, места всем не хватало, и какая-то девочка ровесница Зине, посадила его к себе на колени.
Зина! обратился к ней мальчик через некоторое время.
Покачай!