Константин Миг
Глас бесптичья
Часть 1 «Центр равновесия»
Он вошёл в комнаты уверенный и тихий. Оглядел собравшихся, поклонился, не обращаясь ни к кому лично, и поспешил отойти в сторону. Множество взглядов устремились ему вслед, и эовин это почувствовал. Позже заметив, что кресла у камина пустуют, он сел в одно из них и, осмотревшись, подумал: «Остаётся лишь ждать».
Бальный зал располагался в бельэтаже дома семейства Хауссвольф, являясь серединой анфилады из семи комнат. Танцы ещё не начались, было слишком рано, но гости уже сновали от стола к столу, пили вино, беседовали. Их голоса наполняли пространство шелестящим шумом, который, словно волна, сначала медленно и лениво тянулся, колеблясь в привычном диапазоне, но затем, словно по чьему-то велению, усиливался и через мгновение обрушивался на зал каскадами смеха и радостных возгласов.
Появление Раапхорста заставило шум поутихнуть: присутствие эовина многим не понравилось. Однако, через пару минут о мужчине забыли, ведь гостей, в первую очередь, волновал не он, а виновница торжества Елена Хауссвольф. Пока в зале не было ни её, ни её отца Арвида, что, впрочем, не мешало гостям говорить о них.
Молодые девицы, разряженные, словно для последнего танца, злые и гордые, замирали от одной лишь мысли о платье, которое выберет Елена. Её вкус считался безукоризненным, хотя она и жила когда-то в Арпсохоре, стране дикой и невежественной, чьи нравы, по мнению дексардцев, были поистине первобытными. Взрослые же, как правило, касались в разговорах состояния семейства Хауссвольф. Им не давал покоя тот факт, что наследницей столь внушительного капитала станет какая-то девчонка, а потому часто предпринимали попытки сосватать ей своих сыновей. Эти люди знали, её отец с радостью примет предложение, так как, несмотря на богатство, он не являлся равным членом высшего света. Его представители воспринимали Арвида как забавную зверушку, арпсохорца, неуклюжего медведя, и тот, как любой честолюбивый богач, хотел войти в высшее общество, словно к себе домой.
Вечер, тем временем, продолжал вступать в силу, и в армию гостей с каждым часом вливалась новая кровь. К восьми прибыл банкир с супругой, через полчаса граф Верде, в девять явилась чета министра обороны, Теофил Арбрайт заместитель главы ЦНИ (центрального научного института), и так вплоть до десяти. В последний момент, считающийся приличным, в комнаты вошли сёстры Девильман молодые барышни Кларисса и Александра.
Гости не могли не заметить сестёр, облачённых в массивные платья, красное у Клариссы и голубое у Александры, но более всех не в состоянии проигнорировать девушек был Евгений. Он оглянулся и помрачнел, его высокий лоб перерезала тёмная морщина.
«Чудесные создания, подумал он, и такие разные»
Кларисса посмотрела на него и презрительно хмыкнула, Александра хотела было подойти, но что-то удержало её, словно в девушке шевельнулась гордость. Она издали кивнула Раапхорсту, улыбнулась старичку-банкиру, стоявшему рядом, поклонилась его жене и тотчас стала частью вечера.
«Не подошла, про себя усмехнулся Евгений. Что ж, возможно, это к лучшему. И для неё, и для Елены».
Как только в его мыслях мелькнуло дорогое имя, тотчас, повинуясь странному капризу судьбы, двери восточного коридора открылись, и к гостям вышли хозяева вечера отец и дочь. Арвид был одет в чёрный праздничный костюм, придававший его и без того суровому виду мрачную торжественность. Елена, ко всеобщему разочарованию, выбрала довольно простой наряд на ней было платье голубого цвета, ничем не выделяющееся, разве что элегантным покроем. Подобная скромность была воспринята молодыми кокетками как слабость, но у Елены имелось особое мнение на этот счёт. Девушка не хотела выступать диковинным зверем на собственном празднике.
Ах, Арвид! раздалось приветственное эхо. Какой вечер! Поздравляем, Елена! Прекрасно выглядишь, дорогая.
Хозяин дома улыбнулся и что-то сказал в ответ. Елена поклонилась гостям и исподтишка оглядела зал. Евгения рядом не было, но девушка знала, что не явиться он не мог. Когда отец отошёл от дочери, углубившись в ряды гостей, к Елене приблизился невысокий седой старец, граф Верде, поздравил и передал каменную шкатулку, с лукавым прищуром добавив:
Откроешь, когда будешь одна. Отцу не нужно знать, о цене этой милой мелочи. Мой сын не сможет нас посетить, так позволь вручить подарок от его имени.
Но могу ли я принять это? Приличия зардевшись, спросила Елена, но граф промолчал, подмигнул и отошёл, перепоручив именинницу другим гостям.
«Невозможный старик», подумала девушка, но вскоре забыла и о шкатулке, и о Верде.
К ней подходили гости. Каждый хотел засвидетельствовать почтение, поздравить, показать, что он значим. Елена соглашалась с этим замаскированным проявлением эго, стоя на небольшом возвышении у восточной стены и покорно принимая поцелуи в руку и тёплые, но пустые слова. Подарки скапливались на просторном столе, поставленном заранее, и гора коробок, флаконов и шкатулок росла с каждой минутой. Гости приближались, поздравляли, улыбались и исчезали, сливаясь с пёстрым океаном платьев, вееров, электрических огней. То был ураган цветов, запахов и движения, вызванный в честь дня рождения наследницы Хауссвольфа. По мнению Арвида, это действо могло позабавить его дочь, оставить в её душе приятный отпечаток. Елене не хотелось разочаровывать отца, и она играла уготованную ей роль, однако, его воля была не единственной причиной, заставлявшей Елену стоять здесь. Помимо этого, существовал Евгений Раапхорст, которого именинница к своему ужасу не видела среди разряженных в пух и прах гостей.
«Он должен прийти Должен! Иначе, это была бы самая глупая и пустая ложь!» мысленно восклицала девушка, принимая очередной поцелуй. С невидимым отвращением посмотрев кому-то в лицо, Елена поблагодарила и снова окинула взглядом бальный зал. Музыканты играли уже час, столы вынесли, и когда поздравления закончились, многие из мужчин пожелали ангажировать виновницу торжества на танец. Елена пришла в ужас, получив первое приглашение, но отказать не могла. Девушка неохотно подала руку партнёру и вместе с ним вскоре рассекала зал, не переставая наблюдать за толпой гостей. Где-то среди этих пустоголовых франтов она желала увидеть его черноволосого мрачного мужчину, тихого, как тень.
Минуло четверть часа, первый танец завершился, но за ним следовал ещё один, а затем ещё и ещё. Представив вереницу малознакомых мужчин, которые будут весь вечер назойливо лезть в глаза, Елена вздрогнула и почувствовала, как ей становится плохо. Окружающий мир превратился в белесый туман, несущий отвратительный сладкий запах. Этот приторный аромат девушка готова была променять на могильную сырость, на самый страшный склеп, лишь бы находиться там рядом с ним, но не здесь, среди изнеженных мальчишек. Но это был лишь крик души. Перед Еленой предстал очередной партнёр, она вымученно улыбнулась, положила руку ему на плечо и медленно зашагала к центру зала. Музыканты вновь заиграли, и пространство наполнилось звуками скрипки, фортепиано, виолончели и альта. Начался новый танец, и именинница отчётливо поняла, что в его продолжение чуда не случится. Улыбка её партнёра злила её, его рука на спине приводила в бессильное бешенство, а Раапхорст не появлялся.
Наконец, эта пытка завершилась, и именинница, уставшая, будто танцевала несколько вечеров кряду, села в кресло у западной стены и закрыла глаза. Надежда таяла, и сердце жалобно сжималось. Девушка больше не хотела никого видеть, ей не были нужны подарки и поздравления, теперь она нуждалась только в покое.