Эта тема стала отличной зацепкой для того, чтобы наконец откреститься от рассказов разговорчивой. Прогнать бы ее по-хорошему, но держали рядом раз за разом заказывала крепкие напитки для компании. Пусть своих денег у них было предостаточно, кто откажется от бесплатного? Нет оснований полагать, что делилась она не из благих намерений. Коньяк и виски все приносили, словно границ бесстыдству нет. Отказываться явно никто не желал, продолжая пир.
Итак, определившись, стараясь опередить, решил вступить тот, кто был причиной сего торжества самый пожилой из всех. Угощать в тот день планировал, для того созвал помянуть былые времена, и, впрочем, нравилось мужчине, что его кошелек оставался нетронут. Пользовался тем, но унижать себя не желал. Имени его, в общем-то, никто не помнил, фляжник и знаний таковых достаточно. Он громко стукнул кулаком по столу, тем самым заставляя бокалы содрогнуться, а затем нарочно, совсем неестественно грубо, посмеялся. Не заметить столь бурной реакции на простую трость было б сложно. Компания на секунду умолкла, отвлекаясь от страдальческого трактата о хромоте.
Стало быть, здоровым пошли служить на фронт? слышит черт знает какой раз эту историю, хорошо знает ответ, и, даже больше, некогда углублялся мужчина в проблемы кривоногости Собакина. Считал долгом вставить хоть слово, состроить из себя дурака, но завершить издевательство над ушами. Как мне жаль вас, Нил Тимофеевич! звучало это иронично, люди за столом смеялись. Не все понимали в чем шутка, и есть ли она вовсе, категорически не готовы были принимать политику старшего. Им бы бражничать, а не поднимать без того наболевшие темы. Молодёжь же! К чему только с ними водится? Все эти враждебные вихри для них как нечто далекое, существующее лишь в строках газет и на устах современников.
Ну-с, готов признаться, жалобиться не стоит! соврал, ведь именно по той причине, как мы помним, вовсе продолжал диалог. Нил, вполне интеллигентный человек, старался отмахнуться от нападок с насмешками, потягиваясь за коньяком. Идти туда никогда не намеревался, а вот поглядеть на геройствующих проще пареной репы. Увидеть б их лица!
Так уж вам приятна страна наша? Так желаете на под знаменем великой войны пройтись? язвительно молвил, проглотив «ь» в конце.
Нет, я ж пытаюсь донести, поглядеть лишь. Нас толкают на войну, а те как бараны, несмотря на всю самоуверенность, Нил был несколько оконфужен страшился оступиться, дабы не получить в свою сторону иронический плевок, осторожно подступал к теме разговора. Вот чего хотят эти немцы? Нашей крови? Земли? поняв, что совершенно плавает в теме, принял решение свести ее на нет. Раньше как-то отвечал на подобные вопросы, а тут сползти не получалось пьян. Никого я не готов беспощадно давить. Честные люди в такое не полезут, раздался тихий смешок от собеседника, но никто не прерывал монолог. Очередной глоток, а затем еще более неуверенная, почти несвязная, речь. Я, признаться, один черт, плевать хотел. Надоели мне эти ваши погромы. Погибает кто, и пусть, покуда меня не касается. Хоть каждого перестреляют, ни жарко, ни холодно, покуда мы с вами живы. Пусть так и будет! хотел он, чтоб звучали слова как тост, но у слушателей мурашки по спине побежали. Никто не принялся порицать, да в головах их возникли неприятные мыслишки.
Грубая усмешка оставалась на лице собеседника, будто тот собирался и дальше мучать допросами совершенно дубоватого музыканта. Уж очень вредным был не обязательно долго общаться с мужчиной, дабы сделать такие выводы. В конце концов, прилипнет отстать сложно. Одна тараторит, иной проходу не дает так себе вечер! Явно что-то задумав, фляжник продолжил речь:
Неужто правда чхать хотели? Там же наши, русские люди гибнут? ему явно нужна была сермяжная правда, а для чего догадываться никто не мог.
Не суждено мне, дорогой, видать, эмпатию проявлять, он уже сам на себя маску жертвы примерил, на которую так безжалостно давят. Очевидно, выворачивать душу, когда никто не поддерживает беседу, совершенно неприятно. Нельзя, имея такое чувство собственного достоинства, открывать ахиллесову пяту. Уже ощущал, будто сотни игл вонзились, а окружающие, не только компания, потешаются над ним. Не принимал это не балуют, на руках не носят. Как ж теперь вернуться в свое вечное умиротворение, покуда чувство унижения никак не пропадет? Уж думал начать страшную ссору и покинуть заведение. Нельзя допускать никакой агрессии, даже пассивной, голову высоко держать надо.
Ничего зазорного в этом нет, пожал плечами фляжник, чем вызвал еще больший шок у компании. Без того удивленные, выражали теперь полнейшее непонимание, откуда могли появиться столь бесчеловечные высказывания? Саша, и еще несколько лиц, в которые вам не придется вглядываться, совсем побледнели. Однако, им было интересно настолько низко еще опустится Нил. Не всем под огнем гибнуть, бывает. Чего диву давать, твой выбор. Я именно таких и ищу.
Уважаемый, меня не надо связывать с вашими грязными затеями. Закончим же полемику, скорее!
Не стоит гневаться! принялся накручивать густые усы на палец. Ищу с холодным сердцем исполнителей, да с трезвым разумом, резко и неожиданно озадаченность компании сменилась на заинтересованность, ппред теми, как ты выразился, геройствующими, возьмёшься выступать? Иль плакаться станешь?
Опешив, Нил приоткрыл рот. Никто не смел срамить его. Никто. Так повторял себе ни единожды, посему даже несколько побагровел. Он страшился уронить планку уважения, словно нечто хрупкое в руках, а чувство собственной важности вымышленное. Можно сделать вывод, что Собакин был чокнут, помешан на себе. Соответственно, очередная насмешка наводила его на жуть, волосы на голове вставали дыбом, а кожа леденела. Подобного нельзя допускать, а то и вправду долго томиться будет, только вовсе не от вида солдат с военными.
Пришлось согласиться отвечать за слова свои нужно. Настроение его было более чем поникшее, ведь идея с выступлением вплелась так туманно, да и служащие совсем не привычная аудитория. Глупо полагать, что им захочется слушать веселые композиции, коими переполнен репертуар Нила. Бесспорно, волновался солировать серьезным людям, тем, кто защищает страну, покуда военные действия еще не развернулись в их округе. На деле, в силах он был лишь вытянуть из себя слова благодарности, но не более. Сказать правду о том? Чушь! Никогда не смог бы. Пожав руку предложившему, Собакин печально вздохнул, и далее в разговорах почти не учувствовал. Внутри совсем потерявшись, вовсе не представлял, как придется выкручиваться. Ну, так пусть же льется песня!
Глава 1. Душа смерти.
Дни ожидания оказались очень даже непростыми. Ничего нового, к чему стоит обратить внимание, не происходило. Не нужно быть ученым, чтоб понять Нил нисколько не остановился, продолжал кутить всю последующую неделю. На удивление, нынче пил не столько по желанию, сколько по привычке, за компанию. Все чаще молчал, средь веселящихся чувствовал себя мебелью, избегал зрительного контакта. То, как тосковал, в мимике отображалось, да никто из приятелей его этого не замечал. В грязь лицом упал бы сразу все потешаться стали, а коли плохо кому есть дело, тем более, когда друзья вечно пьяны?
Можно подумать, его что-то вразумило, да не так это было. Как был требовательным и избалованным, так и остался, но боялся встретить тет-а-тет тех, о ком говорят более благоприятные вещи. На душе кошки скребли, но в целом, причин к сему понять не мог. Так вот получилось, ко всему привела гордость и глупость. На что он полагался не ясно. Словно ребенок, сетовал, что день выступления не настанет.