На крыльце сидела его бабка Чернуха, в миру Евдокия, чтобы вопросов не было, в старом плетеном кресле. Одета она была в черное, с платком на голове. Кто из сельчан увидит пробежит мимо. А поймает ее взгляд сразу в церковь. Сидела она, как сфинкс, положив руки на широкие лопухи-подлокотники, по-хозяйски откинувшись на спинку. Тут же, на узкой тесной скамейке дремал родной дядя юноши младший брат отца Ёж, в миру Никодим. В поддевке, широких штанах и старых хромовых сапогах.
Редкий гость, процедила бабка Евдокия. А как вытянулся.
Но сказала это с радостью как-никак, родная кровь. По-своему она очень любила внука.
Ой ты, племянник пожаловал! приподнявшись на локте, усмехнулся Никодим. Как там братец мой поживает? Малевальщик? Пьет горькую?
Иногда пьет, стоя перед лестницей, потупил взор юноша.
А мать все блудит?
Не знаю, обиженно нахмурился гость.
Не терзай ты его, дурень, осекла бабка Чернуха сына-словоблуда. И так у него не дом, а худое сито. Ну, отрок, зачем пожаловал? Вижу: нужда приключилась, и по нашей части. Верно?
Верно, бабушка, ответил юноша. Большая нужда.
И срочная?
Очень срочная.
И сердечная?
Да, бабушка, вспыхнул он.
Говори, милый, помогу, чем смогу.
Может, в дом пойдем? покосившись на пересмешника-дядю, предложил юноша.
Пойдем, милый, пойдем. Поднимайся. А ты дом стереги, Никодим, в шутку наказала она сыну. Чтобы мышь не пробежала.
Из дома или в дом? пошутил тот.
Балабол, откликнулась старуха, взяла внука за плечо, нагнула, поцеловала в темя и подтолкнула к открытым дверям.
В избе она усадила его в красный угол, самый нарядный и ухоженный, правда, не было тут никаких образов, как в других, и быть не могло. Но висел высеченный из дерева лет двести назад почерневший старик, длинноволосый, в одежде до пят, с посохом. Он подозрительно смотрел на всякого, кто сюда входил, садился за стол, а может, и слушал, о чем говорят.
Юноша стал рассказывать со всей положенной его возрасту страстью и всей болью, которую переживал сейчас.
Задачки ты задаешь, внучок, покачала головой бабка Чернуха. Чтобы помочь, я должна открыть тебе несколько тайных дверей, одну секретнее другой. Твой дед Берендей, муж мой, будь он жив, никогда не позволил бы мне этого сделать, он проклял своего сына, твоего отца, и не верил тебе. Но я верю, милый, потому что знаю: тебе передался наш дар. Ни трем моим сыновьям, а именно тебе. И вот мой выбор. Помогу тебе прогневлю мужа. Каким словом он встретит меня там, куда все уходят? А не помогу прогневлю господина-Чернобога, она указала кривым пальцем на деревянного идола. И Мару с Мороком тоже прогневлю. Старуха прихватила его руку костистой клешней. Только и ты, внучок, должен решить для себя, как тебе быть дальше.
Что я должен решить, бабушка?
Дать слово, что будешь служить семье и нашим богам.
Даю слово, кивнул он.
Какой ты шустрый, усмехнулась старуха. Но это хорошо, что сразу согласен. Стало быть, сердцем говоришь, только так и надо. Я буду читать заклинания, а ты повторять их за мной слово в слово. Долго буду читать помни.
Хорошо, кивнул юноша.
И еще помни: ее душа останется между небом и землей, будет ждать, сколько надо. Там времени нет. Но пока она здесь, сама должна решить, что согласна на это. Сама. Ты ее неволить не вправе. Да и захочешь не сможешь. Тут каждый за себя решает. И если она решится, то пусть скажет на самом пороге, когда ты все отчитаешь, такие слова: «Согласна! Забери меня из рук смерти, уведи в сад покоя, где я буду ждать, когда ты вернешь меня». Понял?
Понял, с бешено колотящимся сердцем ответил юноша.
Хорошо. Сил тебе придется отдать много. Может, потеряешь что-то из своего. К этому тоже будь готов. И последнее тебе понадобится сосуд, куда ты вольешь ее душу и принесешь в мир живых. Всего-то навсего, проще некуда, а, внучок? сжав его руку прокопченной клешней, сухо рассмеялась бабка Чернуха.
А какой это сосуд? Где его взять?
Узнаешь.
И все может получиться?
Моя бабка Волчица говорила так: «Пусть нас пугают: Бог дал Бог взял, а мы у Него назад заберем». Ты и заберешь, Саввушка, коли сила дана, а я помогу, направлю, лучинку во тьме для тебя подержу. А теперь запоминай заветные слова, что она должна услышать в те самые мгновения, когда с краешка жизни сорвется в тьму кромешную
Часть первая
Дворец для принцессы
Глава первая
Лучшая подруга
1
В открытые окна усадьбы, через благоухающий цветами парк влетели отдаленные звуки автомобильного клаксона. Три раза с дороги, затем повторилось, и еще три раза у самых ворот. Радостнее позывных Женечка еще не слышала.
Это он! вцепившись в подоконник, воскликнула она. Он привез ее! Илона! Аннушка!
Конечно, привез, откликнулась домоправительница, занимавшаяся цветами. Она переглянулась с молодой горничной в белоснежном фартуке и чепце, с влажной тряпкой в руках. Та показно сморщила нос, на что домоправительница осуждающе нахмурила брови, что означало: «Прекращай-ка мне, слышишь?» И тотчас ласково обратилась к девочке:
Павел Константинович всегда выполняет свои обещания.
Рыжеволосая зеленоглазая девочка-подросток в белом платье жадно всматривалась в аллеи, проходившие через роскошный зверинец, созданный из кустарников и небольших деревьев. Тут были слон и слониха с тремя слонятами, два носорога, бегемот, львы, жирафы и кенгуру, пони и даже большой одинокий орангутанг. Все эти звери росли вместе с ней, на ее глазах обретали художественный образ, выразительность и характер, и у каждого было имя, которое Женечка дала сама. Зеленые и такие родные, крепко сплетенные из густых ветвей и плотных листьев.
И вот на аллее появился ее отец с букетом белых роз. Он махал ей свободной рукой, за ним шагал гигант шофер и нес в руках коробку в половину человеческого роста, увитую золотыми, алыми и голубыми лентами. Отец красноречиво послал дочери воздушный поцелуй, Женечка потянулась к нему и тоже замахала руками.
Люблю тебя! крикнул отец.
И я тебя! ответила она. Скорее же! Скорее!
Коробка в руках шофера притягивала взгляд, как магнитом. Сокровище, обещанное сокровище! Долгожданное, ее, только ее!
Отец и шофер скрылись, парк наполнился июньской полдневной тишиной. Зато вскоре послышались шаги в коридоре второго этажа. Женечка привычным движением нажала на кнопку пульта, кресло-каталка с легким жужжанием развернулось от окна к двери.
Нам уйти? спросила домоправительница Илона.
Нет, останьтесь, хочу, чтобы вы тоже увидели.
С удовольствием, перехватив взгляд горничной, сказала та. Столько в доме было разговоров
Через мгновение двери открылись, и отец переступил порог с той же подарочной коробкой в ярких лентах.
Вуаля, принцесса! весело сказал он. Я принес тебе обещанную сестренку.
Ее кресло отъехало от окна в сторону отца с долгожданным подарком.
Открывай, папа, проговорила дочка.
А маму ждать не будем?
Нет! Ответ прозвучал категорично.
И слово «мама», несомненно, резануло девочке слух.
Как скажешь, милая. Но Зоя может на нас обидеться.
Пусть.
Ладно.
Отец положил коробку на большой низкий столик и демонстративно потянул розовую ленту бант развязался. Затем синюю разошелся второй бант. Только потом он быстро и ловко избавился от золотого банта. Женечка неистово захлопала в ладоши, словно перед ней только что был исполнен цирковой номер высочайшего класса. Но она-то знала: это почище любого номера сейчас ее ждало чудо. Отец потянул крышку та осталась в его руках. Женечка подъехала ближе, осторожно подошли домоправительница и горничная. В подарочной коробке лежала огромная рыжеволосая кукла в багряном средневековом платье, расшитом золотом, с золотой короной-обручем на голове. Ее лицо было максимально очеловечено и казалось живым. Яркие зеленые глаза весело и цепко смотрели на хозяев и слуг.