С папой восьмерых детей? спросила Гюро. А нас с Сократом возьмёшь с собой?
И вас, и, может быть, Лилле-Бьёрна, сказала Эрле. Он сегодня тоже должен вернуться после каникул. Скоро ведь начинаются занятия в школе.
И тут к дому подъехало такси. Оно привезло не Сократа, а Тюлиньку и Андерсена. Они уезжали на всё лето и провели это время в родном доме Андерсена на берегу моря.
Тюлинька привезла с собой множество банок с вареньем, яблок и слив и ещё полный рюкзак чего-то.
Андерсен привез сундук и моряцкий мешок, так что такси было битком набито вещами.
Тут и наша помощь пригодится, сказала Эрле.
Здрасте, здрасте! сказала Тюлинька. И кто же это тут нас встречает? Неужели это Гюро такая большая или это какая-то другая девочка?
Это я! крикнула Гюро.
Посмотри-ка, Андерсен! Оказывается, это Гюро. Как же она выросла за лето!
А ты, поди, и не узнала дедушку Андерсена, забыла его за лето, заворчал Андерсен.
Да узнала я! И Тюлиньку узнала, она нисколько не выросла.
Поможете нам донести вещи до лифта? попросила Тюлинька. А то одним нам не справиться. Сама не знаю, как у нас набралась такая уйма вещей. Андерсен захватил кое-что на память из дома, сестра ему разрешила взять, а этот сундучок ходил с ним в самое первое плавание. Представляете себе, я каталась на моторной лодке и сама правила, только мотор заводить так и не научилась. Я ловила рыбу, сама собирала с дерева сливы и лазила за ними на лестницу. Когда твоя свадьба, Эрле?
В пятницу, шёпотом сказала Эрле. Но мы это держим в секрете, так что говори потише.
Тюлинька закрыла себе рот ладонью и закивала.
Гюро и Эрле помогли Тюлиньке и Андерсену перетаскать к лифту все вещи, проводили их наверх, на тринадцатый этаж, и, прежде чем спуститься вниз, ещё посидели у них за разговорами. Выйдя на улицу, Гюро увидела перед домом синий автомобильчик с красными крыльями. Он приехал как раз, пока её не было. Она снова бросилась в подъезд, нажала на кнопку лифта и поехала на девятый этаж, но, когда приехала, папа Сократа сказал:
Здравствуй, Гюро! Рад тебя видеть. А Сократ только что отправился к тебе вниз.
Ой! воскликнула Гюро.
Она побежала к лифту и поехала обратно, на первый этаж.
Выскочив на улицу, она увидела Сократа. Он разговаривал с Эрле и всё время поглядывал на дом так, словно Гюро спустится к нему на двор по стене! Гюро так и кинулась ему навстречу, но, подбежав ближе, уже спокойным шагом подошла к Эрле и, встав рядом с ней, посмотрела на Сократа. Сократ перестал говорить с Эрле и тоже молча стал глядеть на Гюро. Ни Гюро, ни Сократ ничего не говорили, потому что очень уж давно не виделись. Сократ немножко изменился: волосы у него стали короче, на нём была новая рубашка, а кроме того, у него выпал один зуб.
Как хорошо, что ты пришла, Гюро, сказала Эрле. А то Сократ уже собирался снова подняться наверх. Он оставил у нас свою скрипку. Как вы погуляете или посидите дома?
Посидим дома, хором ответили Гюро и Сократ.
Хорошо. А я пошла в прачечную, привести в порядок гладильную установку, но попозже мы пойдём, куда я говорила, а потом, как ты знаешь, Гюро, нам надо укладывать вещи.
Вы куда-нибудь уезжаете? спросил Сократ, когда они остались одни.
Нет, сказала Гюро. Мы только переезжаем в другой дом.
Ты больше не будешь тут жить? испугался Сократ. Тогда я уеду в Фабельвик.
Мы будем недалеко, в доме при школе, сказала Гюро. Потому что мы с Эрле женимся с Бьёрном и с Лилле-Бьёрном, и ты можешь к нам туда приходить. Там у нас будет отдельная комната, чтобы упражняться на скрипке, а сейчас мы поупражняемся тут. Я столькому без тебя научилась и тебе покажу! Ты много упражнялся летом?
Упражнялся, сказал Сократ. А ещё я, хотя не очень умею, уже играл в оркестре, и Аврора тоже. Она начала учиться на виолончели. Сначала слушать было противно, но сейчас она уже немного научилась. В оркестре мы играли только одну ноту, а другие играли больше. Знаешь, там у них на севере музыкальная культура получила широкое развитие, сказал Сократ. Это выражение он, наверное, подслушал у взрослых, а теперь повторял запомнившиеся слова.
Ну да, сказала Гюро. А ты знаешь минор? Я тебе потом покажу, но сперва я сыграю тебе трудную пьесу, которую мне задал на лето Аллан. Её написал Гендель, вот она! И Гюро заиграла.
Красивая, сказал Сократ, когда Гюро закончила.
Это я не буду с тобой разучивать, сказала Гюро. Но вот другое ужасно важно. Я была на празднике спиллеманов и сейчас покажу тебе, как надо играть. Смотри на меня!
Она встала перед Сократом и заиграла простенький вальс, при этом она приседала, напружинивая коленки, и раскачивалась влево и вправо, вперёд и назад, строя разные весёлые, сердитые и плутовские рожицы, и даже пыталась делать так, чтобы дрожали пальцы левой руки.
Сократ глядел на неё, вытаращив глаза и разинув рот.
Здорово, Гюро! сказал он, когда она закончила. И всему этому ты научилась за лето?
Ага! подтвердила Гюро. Я и тебя научу. Вот уж Аллан небось удивится, когда мы покажем ему на уроке!
А можно раскачиваться и играть что попало? сказал Сократ. А то у меня не получится играть, когда надо помнить ещё столько всего другого.
Конечно, можно, но только надо играть в ритме мазурки или так: «тарамта тарамта».
Сократ попробовал приседать и раскачиваться, он так старался, что раскраснелся как рак. Ему было так весело, что он всё время улыбался. Он попробовал делать сердитое лицо, но вот дрожать левой рукой у него никак не получалось.
И тут зазвонил телефон.
Моё терпение лопнуло, произнёс в трубке чей-то голос. Сначала кто-то долго упражнялся на скрипке, а теперь ещё это безобразие! Немедленно прекратите, а не то я пожалуюсь в правление!
Всё, Сократ, больше не будем играть, сказала Гюро. Пошли теперь гулять.
И в эту минуту пришла Эрле и сказала:
Кнут подменил меня пока на работе, и у нас есть время сходить в лесной домик. Если хочешь, Сократ, ты можешь пойти с нами, только сбегай домой, предупреди своих.
Сократ со всех ног помчался наверх.
А разве Лилле-Бьёрн с нами не пойдёт? спросила Гюро.
Пойдёт. Вон он стоит и ждёт, когда мы подойдём, сказала Эрле.
Гюро посмотрела туда, куда указывала мама. Там и правда стоял Лилле-Бьёрн, но по его виду нельзя было сказать, что он ждёт, когда они подойдут. Он смотрел совсем в другую сторону, а потом нагнулся и стал завязывать шнурки, хотя они и без того были завязаны.
Лилле-Бьёрн немного стесняется, сказала Эрле. Понимаешь, он ещё не привык, что мы с ним одна семья.
Тут на всех парах примчался Сократ. В обеих руках он нёс по банану один для Гюро, один для себя.
Когда они поравнялись с Лилле-Бьёрном, Эрле сказала:
Скажи, Лилле-Бьёрн, ты можешь присмотреть за Гюро и Сократом, когда надо будет перейти через дорогу? Они сегодня такие взбудораженные и рассеянные, что мне одной за ними не углядеть.
Гюро немного удивилась, но Лилле-Бьёрн даже обрадовался поручению и взял обоих за руки. И тут Сократ сказал:
А у меня только два банана.
Ничего, мы поделимся, сказала Гюро. Я дам Лилле-Бьёрну половинку.
И я тоже дам ему половинку, весело подхватил Сократ.
Так у Лилле-Бьёрна оказались в руках две половинки банана, а между тем ему надо было держать за руки Гюро и Сократа. Тогда Лилле-Бьёрн недолго думая засунул обе половинки себе в рот, и они торчали у него из-под носа, как бивни у слона или клыки какого-то зверя. Сократ посмотрел на него и тоже засунул свою половинку себе в рот.
Фейфаф мы ойём феез уаогу. Поффотри навево, Гюо, бет там мафины? Из-за бананов он почти ничего не мог выговорить.
Бет, сказала Гюро, ей тоже было трудно выговаривать.
А фпава? спросил Лилле-Бьёрн.
Бет, сказал Сократ.
Огба пофли! скомандовал Лилле-Бьёрн.
Перейдя через дорогу, Лилле-Бьёрн отпустил Сократа и Гюро. Это было очень кстати, потому что все трое снова могли взять бананы в руки, откусывать от них по кусочку и при этом ещё разговаривать.