От лирического настроя, от духовной энергии он воображал себя этаким бродягой наподобие героев Гомера, под рубищем которых скрывался мудрец или король, не знающий волнений, забот и страха. Вместе с тем он прекрасно понимал, что до такого понимания жизни ему далеко. Для этого ему нужно приложить очень много усилий и неутомимого постоянства. Но к такой дисциплине, приносящей несомненные выгоды, он был не готов. В эти минуты он думал о двух простых вещах: во-первых, постараться не делать то, о чём ему пришлось бы потом жалеть; а во-вторых, постараться не тратить время и нервы на пустяки и бесполезные вещи. Хотя каких-то конкретных задач и целей у него не было, кроме как быстрее определиться с работой.
Дни шли, но вопросов на тему пребывания в Сибири по-прежнему было много, будто Сомовы вернулись с какого-то таинственного континента, про который много кто слышал, но мало что знал. От этого «незнания» Наталье и Егору приходилось нелегко отвечать на разные вопросы. Конечно, в этих разговорах было много иронии, шуток, но и своеобразных «подколов» тоже было много, особенно со стороны Николая Петровича Один из таких разговоров Егор хорошо помнил:
Я же тебе говорил, Егор, говорил, помнишь, ещё семь лет назад! поучительно восклицал Николай Петрович, при этом указывая указательным пальцем куда-то вверх. А ты: «У меня прекрасная профессия! Она мой путь, моя дорога» Помнишь?
Ну что ты опять заладил: «помнишь» да «помнишь», тут же вмешалась в разговор Антонина Николаевна. Что он может помнить, если прошло столько лет. Отстань от человека.
Тоня, вот выскажусь и отстану. Не мешай мне говорить
Разбирайтесь сами. Пойду с внуком погуляю.
Вот и правильно. А мы пообщаемся.
Антонина Николаевна собрала внука и вышла с ним из квартиры, строго сказав:
Николай, закрой за нами дверь
Николай Петрович прошёл в коридор, но вместо того, чтобы закрыть дверь, он слушал жену, вернее, то, что она ему тихо говорила. В конце их разговора он решительно сказал:
Не переживай, всё будет хорошо.
И захлопнул входную дверь.
Всё это время Егор молчал. Он считал критику оправданной лишь в тех случаях, когда она опиралась на конкретные факты. Опустив глаза, он пытался вспомнить что-нибудь из тех слов, что говорил когда-то Николаю Петровичу.
«А ведь действительно, что-то подобное я говорил, напряжённо вспоминал он, говорил ещё что-то про личную жизнь, про профессию атомщика, которую очень люблю, про Сибирь да, да, что-то было в этом роде».
Ну что, вспомнил наш давнишний разговор? входя в комнату, спросил Николай Петрович.
Да, говорил, не отрицаю. И что плохого в этих словах? кинув взгляд на тестя, проговорил Егор. Нам десятилетиями внушали истину, что достойно только то, что приносит пользу отечеству, что достойны уважения те, кто отдаёт себя труду, профессии И что в этом плохого?
Ему хотелось сказать что-то ещё, но Николай Петрович резко перебил его, сказав:
Вот-вот: «Внушали истину!», «Польза отечеству!..» В нынешних условиях, Егор, это всего лишь красивые слова! Запомни: у нынешних «вождей» теперь другая «истина».
И какая же?
Очень простая: иметь, брать и требовать ещё! И вряд ли появятся в ближайшей перспективе обстоятельства, которые бы заставили их найти другие слова персты им в язвы.
Прошло больше семи лет, кто же знал, что всё так изменится, разводя руками, проговорил Сомов, как бы соглашаясь со словами тестя. Такое и в страшном сне не могло присниться. А каким-то особым даром предвидения я не обладаю.
Вот ты говоришь: «Кто же знал?» Да вся эта «заваруха» тянется с того момента, как «меченый» пришёл к власти. Мы что, не видели, что с каждым годом становилось всё хуже и хуже? Видели! Ещё как видели! Просто никому до этого не было никакого дела. А всё потому, что отучили всех мыслить, думать люди ведь они сам знаешь какие
Сомов внимательно слушал, что говорит Николай Петрович, и молчал.
Так что твоя «истина», извини, не работала уже давно.
Может, и так, спокойно проговорил Егор, оспаривать ваши слова я не собираюсь. Во всяком случае, считаю это дело бессмысленным, поскольку опровергнуть их не могу.
В этот самый момент Егор подумал: «Николай Петрович не будет говорить просто так, значит, его тоже что-то волнует и мучает. Но находить в этом некие противоречия я бы не хотел. Мало ли кто что может сказать».
Ты на меня не сердись, прервав мысли Егора, миролюбиво проговорил Николай Петрович, наболело, знаешь Да и переживали мы за вас с матерью. Я ведь подумал тогда, если честно, что ты на принцип пошёл!
Да какой там принцип никакого принципа не было. Были обстоятельства. Вы же всё хорошо знаете.
Да знаю я, знаю
А если знаете, то зачем возвращаться к этому разговору? Главное, что внучка здорова, внук растёт, а всё остальное житейское.
За внуков, конечно, спасибо, хмурясь и глядя куда-то в сторону, проговорил Николай Петрович. Мы с матерью не нарадуемся.
Сказав эти слова, он тут же крепко задумался, словно пытался что-то вспомнить, но это продолжалось недолго. Он продолжил:
Я ведь оттого говорю, Егор, что душа болит
Я вас прекрасно понимаю.
Правильно сделали, что вернулись в Киев, вот что я хотел сказать. Сейчас такое время, когда надо о себе подумать, а не геройствовать. Ни этой стране, ни той герои уже не нужны (он махнул рукой куда-то на северо-восток). Сейчас каждый должен быть сам за себя. А это значит, что свои сухари лучше всяких там чужих пирогов.
Почему же чужих? глядя на тестя, вопросительно проговорил Егор. Когда мы поехали в Сибирь, у нас была одна страна
Вот именно: «была»! пафосно проговорил Николай Петрович. Только вот была да сплыла. Как говорится в пословице: «Что с воза упало, то пропало». Устоять на якоре своего счастья мы не смогли. А если быть точным, не захотели. Все захотели жить своим умом а его, к сожалению, ни у кого не оказалось, вот в чём беда! Что в России, что на Украине мозги народу заменили на нечто другое, как в том анекдоте. Расскажу давай, а ты записывай ха-ха ха. В Германии времён фашизма на международном медицинском симпозиуме профессоры из разных стран знакомили своих коллег с успехами национальной медицины. Когда дошла очередь до немецкого профессора, он сказал: «Наши достижения уникальны. У всех людей в Германии заменены мозги, и никто этого не замечает». Ха-ха-ха.
Однако, улыбнувшись и качнув головой, проговорил Егор.
Теперь, Егор, мы сами себе хозяева. И, немного помолчав, Николай Петрович продолжил: И ты был бы хозяином, если бы не уехал Ну, ничего, время есть. Поработаешь в управлении, набьёшь себе шишек, а там посмотрим, на что ты способен. Стройка это тебе не ядерный реактор, тут надо о-го-го! Короче, хватку я твою знаю. Не расстраивайся.
А я и не расстраиваюсь. Что мне расстраиваться: голова, руки, ноги есть.
Э, брат! повернувшись лицом к Егору, проговорил Николай Петрович, нынче, при нынешних обстоятельствах, этого мало
В этот момент Егор смотрел на тестя, но слов его не слышал, поскольку думал над его предыдущими словами: «И ты был бы хозяином. Ну, ничего, время есть». «Интересно, подумал он, что стоит за этими словами, ведь никакого конкретного разговора по поводу трудоустройства не было».
Понятно, что я сказал? глядя на Егора, спросил Николай Петрович.
Да вроде всё понятно, ответил Егор, не понимая, о чём речь
Вот и хорошо! К сказанному могу лишь добавить: главное, нужно научиться ценить себя, иметь, что называется, железную хватку. А самое главное не нарушать правило, которое устанавливает определённые принципы. Без этого нынче никак.
Как всё сложно.
А ты как хотел!? Век живи, век учись да гляди в оба.
Это как это?
А вот так: не продавать себя за «три копейки».
Я с этой «наукой» пока не знаком.
В том-то и дело. А надо знакомиться Как-никак капитализм на дворе.