Нет, надо набраться смелости и снова войти в этот мир между светом и чернотой, где тебя тут же окружают тени. Порой цветные, порой черные, у которых нет лиц, которые так похожи на тех, с кем ты встречался, и кто так равнодушно на тебя смотрел. Теперь вокруг тебя много равнодушных. Раньше тебя любили, тобой интересовались, тебя ждали, кого-то ты раздражал, кто-то тебя ненавидел. И казалось, что это будет всегда. Ты и представить не мог, что самое страшное не ненависть, а равнодушие. Ты постепенно становишься никому не нужным, все меньше людей радуются, когда ты открываешь дверь и входишь в комнату. И ты отчаянно цепляешься за тех, кто еще любит тебя, кто думает о тебе в эти минуты или будет думать завтра, когда встанет солнце и прогонит ночные ужасы.
И вот они, любящие и любимые рядом, ты закрываешь глаза и видишь родные лица, они с тобой в этих сумерках, рядом с бездонной пропастью, которая уже не кажется такой страшной. С тобой есть те, кто протянет руку и поддержит тебя, если поманит чернота, если чужие тени подступят слишком близко.
Красные цифры на часах безжалостно отсчитывают время, и вот ты снова один. Ты ушел из сумеречного мира, ты не смог там раствориться в мягких теплых волнах сна, ты устал от черноты и вернулся. Горит лампа, в руках у тебя книга, где незнакомые тебе люди влюбляются, ходят на работу, сидят в кафе и пьют горячий сладкий кофе.
Ты вдруг понимаешь, что тебе неинтересны эти люди. Ты равнодушно представляешь их лица, тебе безразлично, что с ними будет вечером, кто будет любить того несуразного парня в кожаной куртке, и как он поступит с той, кто скажет ему в лицо малоприятные слова. Ты закрываешь книгу и вдруг понимаешь, что и тому парню была бы неинтересна твоя жизнь. Он бы никогда не думал о тебе, о твоих проблемах и радостях. Вы бы прошли мимо друг друга, не взглянув в глаза, не обернувшись, не прерывая своих мыслей.
Так вот оно что! Это не к тебе стали равнодушны, это тебя перестали интересовать проходящие мимо. Ты слишком много видел и знаешь, что скажет твой собеседник в следующую минуту, что он подумает и что сделает, когда вы расстанетесь. И тебе это неинтересно. И тебе платят тем же.
Ты гасишь лампу и долго думаешь об этом открытии, по-другому вспоминаешь прошедший день и даже хочешь прожить его иначе. Ты встаешь с кровати, надеваешь халат и бредешь к двери, ведущей в сад. На улице холодно, ты вдруг понимаешь, что спать уже поздно, надо включать компьютер и садиться работать. Привычное мягкое кресло, свет настольной лампы, строчки текста и цифр. Все это опять становится для тебя важнее проходящих мимо людей, у тебя ведь так мало осталось времени, чтобы успеть все, что задумано, что кажется тебе важным и главным.
По экрану бегут строчки, ты смотришь на них и вдруг вспоминаешь женщин, которые уходили от тебя. Ты вот также смотрел на буквы и цифры, женщины что-то говорили, ты слышал, как хлопала дверь, тебе даже хотелось встать и пойти вслед, чтобы сказать что-то важное, но ты не смог вспомнить нужные слова и просто слушал, как стучат каблуки по кафелю лестничной площадки, как открывается дверь лифта, и как затихает гудение спускающейся кабины.
Ты что-то делаешь не то. Иногда ты понимаешь это, но понимание приходит ночью, когда бессонница мешает тебе забыть дневную суету. И все уходит утром, когда розовеют облака и восходит солнце.
Почему кратко?
Ты пишешь кратко, собираешь эти краткости в книги. А ты знаешь, что сейчас люди книги слушают, а не читают, а такой формат не годится для аудиокниг?
Эти книги не для чтения, а для гадания. Надо открыть книгу, ткнуть пальцем и прочитать, например, про мотыльков и луну.
И что дальше?
А дальше понять, что сегодня тебе надо смотреть в небо, хотя бы мысленно летать, а не копаться в своих переживаниях.
Дела домашние
Один дома
У меня как-то выдались три недели холостяцкой жизни и нагрянул ко мне творческий экстаз, который выразился в наведении порядка на кухне, работы, сидения у камина и чтения всего, что попадется под руки.
Теперь я понимаю женщин, которые возмущаются, когда их любимые ножи и чашки оказываются не на месте. Ну а если молоко или кастрюля с супом поставлены в холодильнике не на ту полку В общем, все ножи сейчас лежат так, как удобно мне и горе тому, кто в эти дни их положит не на то место! Одно радует некому их переложить, никто сюда не приходит, тишина в доме, даже музы решили на всякий случай ко мне не заглядывать вдруг у меня настроение неправильное или я трезвый, что еще хуже?
Самое сложное в холостяцкой жизни это заставлять себя хоть иногда отходить от компьютера и не забывать поливать цветы. Помню, как-то друзья уезжали на месяц и попросили меня (нашли кого!) поливать их ботанический сад. За день до их возвращения я вспомнил о цветах, ужаснулся, примчался к ним и увидел уснувшие цветы, все в горизонтальном положении. Я схватил ведро, вылил, набрал второе, тоже вылил, потом встал перед цветами на колени и стал их просить не обижаться на меня и воспрянуть.
Друзья приехали и сразу позвонили.
Володя, сказали они, огромное тебе спасибо, все растения даже выросли за наше отсутствие.
Это я к тому, что надо не только поливать домашнюю оранжерею, но и разговаривать с ней, просить прощения и говорить что-нибудь ласковое.
Вешалка
В моей московской квартире на своем месте осталась только вешалка в прихожей. В сентиментальные минуты я обращаюсь к ней чеховскими словами: «Многоуважаемая вешалка»
Откровенное
Родители приучали меня бороться с ленью, доводить все дела до конца и помнить о своих обещаниях. Они не читали мне морали, они просто так жили. Но кроме их примера работала генетика.
Где-то из средних веков ко мне попали гены (наверное, от родственников Ильи Муромца), которые шепчут: «Ты полежи, подумай, а потом вставай и руби всех налево и направо. Илья тридцать три года лежал на печи, а потом уже взялся за дело». Другие гены шепчут: «А что такое закончить дело? Любой дело бесконечно, начинай и сам определи, когда его закончить». И совсем уже никудышные гены бубнят: «Ты обещал, ты это помнишь. Но ведь бывают обстоятельства непреодолимой силы».
Когда из мрачного средневековья выплывают такие слова, то включается механизм сопротивления. Тут мне помогает фотография, где родители счастливы, несмотря на скромный быт и постоянную занятость. И тогда лень стыдливо прячется под диваном, выполнение дел уже приближается к пределу, дальше которого уже ничего нет, а обещания выполняются до той степени, что совесть успокаивается и начинает мной гордиться.
Ну а если даже фотография не помогает, то на помощь приходит жена. «Только не по-дарагановски», говорит она, когда я начинаю что-то делать. Это значит, что работа, которая требует одного часа, не должна быть сделана за три минуты. Это еще намек, что надо отключить средневековые гены и вспомнить, что после моего отца ничего не надо было переделывать, что все его инструменты и даже прочитанные газеты лежали на местах, а уборка не заканчивалась в момент, когда все разложено параллельно или перпендикулярно.
Часы
Мои любимые часы незаметно стали винтажными.
Банк
Звоню в банк и прошу объединить два счета в один. Мне долго говорят, что они рады моему звонку, что это большое счастье, что я являюсь их клиентом, спрашивают о самочувствии, говорят, что всегда готовы мне помочь и просят повторить вопрос.
Соус к макаронам
В Сицилии могут с утра и до обеда обсуждать рецепт соуса к вечерним макаронам. А ведь иногда хочется пожить так, чтобы рецепт соуса был главной проблемой проходящего дня!
Муха
Дома завелась муха. Она любит греться на экране моего компьютера. Я ее прогоняю, она возвращается и смотрит на меня с укором: «Ты бы лучше покормил животное!»