Можно сделать это уже завтра. Сегодня в полдень отправлюсь в коллегию юристов гражданского права, и к завтрашнему утру лицензия будет готова.
И тогда не потребуется ехать к тетушке! Стану свободной, независимой, взрослой женщиной! Сейчас меня ругают и воспитывают, как шестилетнего ребенка. Если все действительно так легко, как вы говорите, то, пожалуй, стану вашей женой.
Они остановили экипаж и устроили военный совет. Пирстон снимал квартиру со студией в районе Кампден-Хилл, однако везти туда мисс Бенком до свадьбы было крайне нежелательно, поэтому решили отправиться в отель.
Отдав приказ вознице, изменили направление и поехали на Стрэнд, а вскоре устроились в одной из почтенных гостиниц Ковент-Гардена района, в то время облюбованного состоятельными гостями с юго-запада Англии. Там Джоселин оставил невесту и отправился по делам в восточную часть Лондона.
В три часа, уладив вызванные внезапным событием необходимые формальности, мистер Пирстон медленным шагом направился обратно. В душе царила растерянность, а движение приносило облегчение. Время от времени поглядывая на витрины магазинов, он импульсивно остановил двухколесный экипаж и направил возницу в сады Меллсток. Приехав туда, позвонил в дверь одной из студий, и уже через минуту оказался лицом к лицу с молодым человеком своего возраста в свободной блузе и с огромной грязной палитрой на большом пальце левой руки.
Пирстон! А я-то думал, что ты еще в деревне. Входи. Страшно рад тебя видеть. Я вот сижу в городе: заканчиваю картину для одного американца, который хочет увезти ее с собой.
Вслед за другом Пирстон прошел в мастерскую, где возле окна склонилась над рукоделием хорошенькая молодая женщина, но по знаку художника бесшумно удалилась.
По выражению лица вижу, что хочешь поговорить, а это лучше сделать без свидетелей. Неприятности? Что будешь пить?
О, совсем не важно, что именно, главное чтобы это был алкоголь. Сомерс, ты непременно должен меня выслушать, потому что мне действительно есть что сказать.
Пирстон опустился в кресло, а Сомерс вернулся к работе. Когда слуга принес бренди, чтобы успокоить нервы, содовую, чтобы нейтрализовать вредное действие бренди, и молоко, чтобы ликвидировать слабительный эффект содовой, Джоселин начал рассказ, обращаясь скорее к готической каминной полке, готическим часам и готическому ковру, чем к самому Сомерсу, который стоял у мольберта за спиной товарища.
Прежде чем расскажу о том, что произошло, заговорил Пирстон, хочу объяснить, что я за человек.
О господи! Я давным-давно тебя знаю!
Нет, не знаешь. Обычно об этом не любят говорить, но я по ночам лежу без сна и думаю.
Бедняга! с сочувствием отозвался Сомерс, понимая, что друг действительно всерьез встревожен.
Живу под странным проклятием или наваждением. Захвачен, сбит с толку, озадачен и очарован всесильным существом точнее, божеством. Иными словами, как сказал бы поэт и как я сам воплотил бы в мраморе, Афродитой но я забыл предупредить: грядущий рассказ призван служить не жалобным плачем, а защитой, своего рода apologia pro vita mea[2].
Так-то лучше. Начинай!
Глава 7
Исповедь другу
Знаю, что ты, Сомерс, не принадлежишь к числу тех старомодных упрямцев, что верят в давний предрассудок: якобы возлюбленная обычно (или даже всегда) долгое время сохраняет одну и ту же телесную оболочку в зависимости от желания человека. Если же ошибаюсь и ты по-прежнему придерживаешься древнего заблуждения, то история моя покажется тебе весьма странной.
Кажется, ты говоришь о возлюбленных некоторых мужчин, а не всех подряд.
Хорошо. Если настаиваешь, ограничимся одним мужчиной тем, который сидит перед тобой. В тех местах, откуда я родом, людям свойственна особая мечтательность. Возможно, этим объясняются все наши причуды. Возлюбленная данного человека обладала многими воплощениями чрезмерным их количеством, не поддающимся подробному описанию. Каждая форма, или реализация, служила лишь временным убежищем, куда она входила, где обитала сравнительно недолго и откуда потом удалялась, в худшем случае оставив субстанцию неживой! Во всем процессе нет спиритической нелепости. Это простой факт, изложенный в ясной, недвусмысленной форме, которой обычная публика боится. Но достаточно о принципах.
Понятно. Продолжай.
Так вот. Первое воплощение идеала произошло, когда мне исполнилось, насколько помню, девять лет. Физическим посредником стала голубоглазая девочка лет восьми одна из одиннадцати детей в семье, с льняными локонами до плеч, безуспешно пытавшимися виться и висевшими в причудливом беспорядке. Этот недостаток серьезно меня расстроил и, насколько могу судить, послужил главной причиной переселения образа. Не могу точно вспомнить, когда именно произошло опустошение, однако знаю, что после того, как в жаркий полдень поцеловал подружку на садовой скамейке под большим полосатым зонтом, который мы раскрыли, чтобы спрятаться от прохожих, не догадываясь, что яркий зонт привлекает намного больше внимания, чем наши скромные персоны.
Вскоре отец девочки увез семью с острова, и я решил, что Возлюбленная удалилась навсегда (должен признаться, что в то время пребывал в невинном состоянии Адама, созерцающего первый закат). Но этого не случилось. Да, Лаура действительно уехала навсегда, но моя Возлюбленная сохранила место географического пребывания.
В течение нескольких месяцев после того, как я перестал оплакивать разлуку с Лаурой, любовь не возвращалась, а потом явилась внезапно, неожиданно, в непредвиденной ситуации. Я стоял на краю тротуара возле начальной школы в Бадмуте и смотрел через дорогу на море, когда по улице проехал верхом джентльмен средних лет, а рядом с ним молодая леди, тоже в седле. Неожиданно она повернулась и то ли потому, что я смотрел с откровенным восхищением, то ли потому, что мечтательно улыбался, улыбнулась. А проехав несколько шагов, снова обернулась, еще раз.
Событие мгновенно воспламенило душу. Я сразу понял, что произошло: Возлюбленная вернулась. Вторая сущность, в которую ей заблагорассудилось воплотиться, оказалась взрослой молодой дамой со смуглой кожей и более темными, чем у первой избранницы, волосами. Волосы выглядели каштановыми и были собраны в пышный узел на затылке; глаза при солнечном свете казались карими. Конечно, прелесть черт не поддавалась мгновенному взгляду, и все-таки я желал созерцать восхитительный образ, а потому, под каким-то придуманным предлогом торопливо попрощавшись с товарищами, поспешил по набережной в ту сторону, куда направились всадники. Однако они пустили лошадей галопом и скрылись из виду. В глубокой печали я свернул в одну из боковых улиц и вдруг с восторгом увидел ту же пару, скачущую мне навстречу. Покраснев до корней волос, остановился и героически в упор посмотрел на свою героиню. Она опять улыбнулась, но увы! нежные щеки Возлюбленной не пылали страстью.
Пирстон умолк и, глубоко переживая описанную сцену, сделал несколько глотков бренди. Сомерс оставил рассказ друга без комментария, и Джоселин продолжил:
Остаток дня я бродил по улицам в напрасной надежде на встречу, а при первой же возможности спросил одного из стоявших рядом мальчиков, не знает ли он всадников.
Конечно, знаю, ответил тот. Это полковник Тарж с дочерью Элси.
Сколько, по-твоему, лет молодой леди? задал я волнующий вопрос.
Точно не знаю, но кажется, девятнадцать. Послезавтра она выходит замуж за капитана Поупа из пятьсот первого полка и сразу отправляется с ним в Индию.