Лена открыла было рот, чтобы отказаться, но у человека перед ней были огромные в пол-лица голубые глаза за толстыми линзами очков, неуверенная улыбка и полные руки каких-то холщовых сумок и свёртков, которые он всё время перебирал, ронял, подхватывал и даже воздух вокруг него вибрировал от смущения и неловкости.
Что это?
Детали коляски. Инвалидной. Для друга.
В свёртке прощупывались лёгкие пластины и пара маленьких колёс.
Ладно. Давайте ваш номер.
Зачем? Он так удивился, что Лена даже опешила.
А вы это обратно забирать не планируете? Я как вас найду-то?
Оставьте свёрток в Кунабуле на стойке доставки багажа. Тут вот адрес есть.
Действительно, на свёртке была ярко-синяя наклейка с адресом. Очередь пришла в движение, Лена махнула рукой и забрала свёрток. А парень растворился в толпе.
При регистрации оказалось, что отметку о доставке багажа можно было оформить сразу по прибытии всё будет сделано.
Прилетев в Кунабулу, Лена краем глаза заметила стойку службы доставки, где сортировали гору сумок и чемоданов с разноцветными наклейками. Мелькнули несколько свёртков с ярко-синими. «Вот и слава богу!» подумала Лена, обрадованная, что так легко отделалась от неожиданного поручения.
Первое, что удивило Лену в Кунабуле, это обилие зеркал и экранов. Они были везде: на стенах домов, в витринах, на билбордах, на подвесах над перекрёстками, на спинках сидений в транспорте. Куда ни глянь везде можно было увидеть своё отражение. И люди вокруг активно этим пользовались: подправляли макияж, причёски, одежду или вдруг просто замирали и смотрели, смотрели
Хостел, куда Лена заселилась, был совсем маленьким две комнаты, общая кухня, туалетно-душевые удобства. Все свободные поверхности были увешаны зеркалами. Из правил общежития, похоже, действовало только одно «запросто и без церемоний». Когда Лена вернулась из душа, соседка по комнате с любопытством рассматривала её паспорт.
Тебя зовут Елена-Испания? Необычное имя для русской.
Лена натянуто улыбнулась, стараясь сохранять спокойствие, и мысленно вознесла привычные забористые благодарности родителям, которым на девятом месяце беременности не сиделось на месте, и рожать маме пришлось в небе над Пиренейским полуостровом. Лена не раз выговаривала родителям за имя, а отец в ответ ворчал: все вопросы к маме, лично он хотел, чтобы вторым именем было Аэрофлот. Но не станешь же каждому встречному-поперечному рассказывать семейные предания, потому вслух она ограничилась коротким «Да уж!», забрала документ и вернула его в карман рюкзака.
Ты надолго сюда? как ни в чем не бывало продолжила соседка.
На пару недель.
На курс медитаций? Или так, поглазеть?
Я блогер. Мне всё интересно. А что за медитации?
Соседка глянула на часы и активировала звуковую колонку.
Сейчас начнётся.
Дважды в день в Уникалисте проводились получасовые трансляции «медитаций уникальности». В это время надлежало встать перед зеркалом или экраном и всматриваться в себя глубоко-глубоко, в самую свою суть, неистово и неотрывно, чтобы найти то, что отличает каждого от всех и делает его неповторимым и уникальным. Найти свою уникальность было священным долгом каждого гражданина. А долгом государства было обеспечивать условия, чтобы каждая уникальность расцвела. Соответственно, самым ужасным кошмаром в Уникалисте было вдруг обнаружить, что уникальность одного гражданина чем-то, хотя бы отдалённо, напоминает зарегистрированную уникальность другого. Общественный статус неуникального гражданина падал, и ему надлежало вновь начать поиски и восхождение.
Ты всё делаешь неправильно, сказала соседка после медитации. Так ты не найдёшь свою уникальность.
Возразить было нечего перед зеркалом Лена не встала, слушала вполуха, одновременно листала брошюру «Основы уникальности».
Ну не всё сразу. Мне нужно привыкнуть, настроиться. А вообще, я уникально туповата и медлительна. Это считается?
Соседка открыла было рот, но потом закрыла и пожала плечами.
Будем разбираться, вздохнула Лена и пошла гулять по Кунабуле.
Вечером, присев отдохнуть в кафе, она разговорилась с компанией молодых людей. Обсуждали последние новости, и разговор как-то сам собой вырулил на вопрос о семьях и детях в Уникалисте. Из общих сведений Лена знала, что традиционный брак и семья в Уникалисте отменены. Однако допускались союзы между «подобно-уникальными». Понятное дело, самостоятельное рождение детей в такой конструкции было не предусмотрено. При этом дети считались в Уникалисте высшей ценностью чистым потенциалом уникальности. Это казалось странным, противоречивым и вообще не понятным. Она спросила напрямую дети-то в итоге есть или нет? Новые знакомые пояснили, что социально целесообразное количество детей «синтезируют» из биоматериала граждан и выращивают в инкубаториях. То есть дети в стране все-таки есть? Конечно, ответили ей! Каждый ребёнок конструируется под пристальным контролем учёных и медиков и становится носителем заведомо уникального и абсолютно неповторимого набора свойств. Это звучало туманно, и Лена попробовала уточнить.
Они суперздоровые? Суперсильные? Видят в темноте? Или, может, предметы двигают силой мысли?
Да какая разница-то? Всё это не важно. Главное они у-ни-каль-ны-е! Для этого и установлен контроль за воспроизводством и рождаемостью.
Разговор пошёл по кругу, но понятнее не становилось. «Воспроизводство» слово-то какое, Лена поморщилась, но тут же одёрнула себя взялась быть «блогером», побеспристрастнее надо к фактам и пообъективнее к мнениям. Или наоборот?.. Оценив её желание вникнуть в принципы деторождения, один из собеседников, допивая коктейль, попросил у Лены номер телефона для контакта и пообещал устроить интервью с куратором местного инкубатория, который был его соседом по улице.
Соседом? По улице? Лена засмеялась, приняв это за полупьяный бред. Задетый её сомнениями, парень показал своё свидетельство о высоком «статусе уникальности» и уверял, что Крон будет счастлив помочь. Чтобы снизить накал, Лена дала номер администратора хостела.
На следующее утро в 7:30 сонный администратор передал ей, что звонили из инкубатория и согласны на интервью.
Сотрудник вёл Лену, облачённую в медицинскую форму и маску, по ветвящимся коридорам, похожим на зеркальный лабиринт, к кабинету куратора. Крон Страус, куратор инкубатория Кунабулы и почётный участник государственного проекта по уникализации, оказался невысоким, плотным, лысеющим человечком. Его белоснежный халат был идеально выглажен и похрустывал от безупречной чистоты. Он то и дело потирал руки, и Лене показалось, что он старается лишний раз не прикасаться ни к каким поверхностям, что, в общем-то, было понятно инкубаторий был серьёзным медицинским и научным учреждением.
Прошу вас, Крон сел за стол и указал на кресло напротив. Никаких записывающих устройств. Под его взглядом Лене пришлось вернуть телефон в рюкзак, который охрана милостиво разрешила ей взять с собой, тщательно проверив и продезинфицировав. Итак, вы Елена-Испания?
Да.
Необычное имя для русской.
Да. В надежде, что тему не придётся продолжать, Лена сделала вид, что внимательно рассматривает кабинет. Здесь уютно.
Бросьте, Крон махнул пухлой рукой. У нас всё по-простому. Главное чисто.
Конечно. Чистота залог здоровья.
Как это верно. Крон с видимым удовольствием оглядел её. Наша форма идеальна на вашей уникальности. Видно, что уважение к чистоте у вас в крови. Вы журналистка?
Блогер. Вот мой канал. Лена протянула визитку. Я пишу про традиции и ценности.