Я долго стояла под контрастным душем, приходя в себя. Отчаяние, гнев, горечь чувства бродили внутри, множились; но ответа не давали. Присев на скользкий кафель, я зарыдала. Вода легко и безропотно смывала слёзы, пока я корчилась от жалости к себе.
Когда плач перешёл в нервный истерический смех, я решила, что хватит ныть. Жрец не сможет удержать меня в своём мире! Сбегу, сбегу сегодня же. Сейчас!
Белоснежная, идеально заправленная кровать с мягкими подушками пахла свежестью и манила в свои объятья. Я устало вздохнула и, брезгливо морщась, натянула обратно грязные шорты с рубашкой.
В тёмном коридоре царила тишина. Двери в другие комнаты были закрыты и выглядели одинаково. Что за ними прячется? Такие же, как и я, жертвы Зеркального Жреца? Существа из его мира? Чудовища?
Отогнав жуткие мысли, я сосредоточилась на поиске выхода. Попытавшись вспомнить, из какой комнаты Жрец меня увёл, я открыла наиболее подходящую дверь и зашла внутрь.
Я мгновенно поняла, что ошиблась. Свет вспыхнул, отреагировав на движение, и меня окружили зеркала. Они были на полу, потолке, стенах огромные, в несколько этажей, и маленькие, с ладонь; в каждом отражалось, двигалось что-то своё, неповторимое. Я жадно разглядывала живые изображения, пока не начало двоиться, троиться в глазах. Скорость сменяющихся картинок возрастала, но я не обращала внимания. В окружении невероятной красоты хотелось раствориться, отдать себя каждому из этих зеркал
Меня больно хлестали по щекам. Открыв глаза и увидев перед собой Зеркального Жреца, я неосознанно вцепилась ногтями в белую маску на его лице. Маска оказалась тёплой и шершавой на ощупь, и проминалась под пальцами, как кожа. Жрец взвыл и дёрнулся назад, вырываясь из захвата. Лицо его покрылось бледно-розовыми пятнами, и я поняла, что маска это не отдельный предмет одежды, а часть его тела.
Зачем ты полезла в зеркальную комнату? зло спросил Жрец.
Убежать хотела, ясно? Не собираюсь остаток жизни провести взаперти, с тобой! не менее зло ответила я.
Впервые сталкиваюсь с такой ошеломительной неблагодарностью. Ты сама позвала меня, сама согласилась на озвученную цену. Твои родные спасены, они счастливо живут в своей реальности. Ты тоже жива, правда, в другом мире. Могла бы вообще исчезнуть думаешь, так было бы лучше?
Ты меня обманул! Речь в договоре шла об одном дне, а ты забрал у меня прошлое и будущее. Это несправедливо!
Со стороны Жреца донёсся звук механического клокотания. Жрец смеялся?!
Жизнь вообще несправедлива, Мелисса. Но в моём мире она у тебя хотя бы есть. Только в комнату с зеркалами без меня не заходи больше иначе тебя затянет и разметает по вероятностным действительностям, как почти случилось сегодня. Их призыв силён.
Я вспомнила невыносимое желание отдаться на растерзание зеркалам и внутренне содрогнулась.
А теперь всё же рекомендую поспать. Жрец поднялся. И послушай, Мелисса. Не пробуй сбегать, не получится. Это единственный мир, где ты можешь существовать. А здесь есть вещи пострашнее зеркальной комнаты.
Со следующего дня началось моё обучение. Я позволяла пичкать себя ненужными знаниями и беспрекословно подчинялась приказам. Мне было всё равно.
В моём мире о Зеркальном Жреце знали немного. Знали, что он жил в другом измерении и приходил на помощь зовущим. Достаточно было взглянуть в зеркало и позвать его. Он мог спасти от смерти, вылечить болезнь, подарить желаемое. Мог убить или навредить. Жрец обозначал стоимость и давал выбор: принять условия или отказаться. Отказавшиеся навсегда лишались возможности звать Жреца. Так он карал за «ложный вызов».
На деле всё оказалось сложнее.
Начинается, сказал Жрец, прервав свой рассказ про вероятности и реальности и схватив меня за руку. Сейчас сама поймёшь.
Мы оказались в больничной палате. На койке лежала заплаканная женщина; витавший вокруг запах лекарств навевал тревогу. Я поёжилась.
Спаси моего ребёнка! крикнула женщина Жрецу, вцепившись в полу его чёрного пиджака. Он не должен был умереть!
Выкидыш, пояснил для меня Жрец. А теперь смотри
Он сделал пасс рукой, и перед моими глазами замелькали картинки.
Это всё возможные реальности при изменённых обстоятельствах. Оперировать можно внутренними способностями человека и происходящими событиями. Перебирая все варианты, мы найдём тот, при котором её ребёнок останется жив. Убираем талант рисовать смотрим. Ничего не изменилось. Лишаем способности сопереживать. Добавляем опасную болезнь Жрец молниеносно маневрировал условиями.
Наконец, на картинке отразилась счастливая мать, держащая на руках младенца. На её ушах висели слуховые аппараты.
Глухота. Если забрать у неё слух, это слегка изменит реальность, и ребёнок родится.
Мои силы позволяют тебе помочь, сообщил женщине Жрец. В обмен на твой слух.
Забирай, твёрдо ответила та.
И мир рванул зеркальной мозаикой так же, как в прошлый раз. Оказавшись в белой комнате, я в изнеможении упала на пол, пытаясь справиться с тошнотой.
Почему так происходит? немного отдышавшись, спросила я. Эти цвета, эта карусель, зеркальное сумасшествие?
Мир раскалывается, чтобы принять новые правила игры. Ничего, с каждым разом тебе будет легче с этим справляться. Только цвета будут так же колоть.
Поэтому у тебя всё белое или чёрное? Я махнула рукой вокруг.
Да. От пестроты устаёшь.
Я прижалась спиной к стене, слегка откинув голову назад. Жрец уставился на дверь, однако не делал попыток уйти.
А если бы она попросила не спасти, а убить ребёнка, ты бы убил?
Убил. Если бы нашлась такая реальность, равнодушно пожал плечами Жрец.
Но зачем? Бог-убийца это неправильно.
Если реальность существует, выбора убивать или не убивать нет.
Что будет, если ты откажешься?
Умру. Жрец поднялся и вышел.
Уроки продолжались. Я училась работать с зеркалами, и даже могла выжить в зеркальной комнате правда, в присутствии Жреца. Практиковалась находить то единственное изменение, которое давало требуемое, исполняя желание просящего. Поняла, как я ошибалась, обвиняя Жреца. Он не ставил целью уничтожить меня, унизить, лишить всего; но для спасения моих родных меня не должно было существовать. Так просто и так тяжело.
Я тосковала по своему миру, по родителям и брату. Скорбела по будущему, которого у меня не будет. В момент особого отчаяния задумалась, есть ли у Жреца пол, чувствует ли он человеческие эмоции, может ли любить?
Поддавшись инстинкту, пробралась ночью в его комнату, осторожно провела тыльной стороной ладони по лицу-маске спящего Жреца. В следующий миг руку вывернуло, и я заскулила от боли. Возвышаясь надо мной, Жрец злобно прошипел:
Никогда так не делай, поняла?
Я торопливо закивала, коря себя в безрассудстве.
Вскоре после неприятного эпизода, порядком охладившего наши отношения, Жрец подарил мне небольшое зеркальце. Зеркало отражало всего одну реальность, зато какую! Теперь я могла наблюдать за семьёй, следить за их жизнями, и как бы плохо я себя ни чувствовала, меня грело, что у них всё хорошо.
А затем я нашла сбой в зеркале, который позволял отматывать реальность назад и видеть прошлое. Смотреть на то, как я когда-то была счастлива, стало моей единственной радостью. Ощущая какое-то извращённое удовольствие от возможности ещё раз прожить моменты с родными, я вновь и вновь возвращалась к последним минутам до аварии.
Эти мгновения я выучила наизусть.
Вот мама, повернувшись ко мне и брату, отдаёт персики ароматные, мягкие! Вот мы проезжаем деревню Хвастуны и хихикаем и придумываем собственные забавные названия. Папа молчит, но корчит смешные рожи, ловя наши взгляды в зеркале заднего вида. Я липкими, сладкими от персикового сока руками щекочу Эйрика тот смеётся, отбрыкивается, пытается щекотать в ответ.