Ветер хлесткий!
Не отстает и мороз!
И буржуй на перекрестке
В воротник упрятал нос.
Хватит, хватит, я уже понял, что Вы любите Блока, устало и с легким презрением в голосе заметил Алексей, вновь заводя мотор.
Марков рухнул на пассажирское сиденье и уронил голову на колени, что-то бормоча. Алексей развернул рено и рванул уже было по направлению к Мясницкой, но тут Марков резко выпрямился, сверкнул на него абсолютно трезвым взглядом и схватил руку, сжимавшую руль:
Останови!
От неожиданности Муров ударил по тормозам, и автомобиль замер прямо посреди проезжей части.
Я сейчас, буркнул Марков, намереваясь выйти, но Алексей схватил его за рукав и развернул.
Быстро же Вы протрезвели, удивленно усмехнулся он.
Я не пьян. Так, куртку коньяком сбрызнул для запаха.
Тогда к чему был весь этот спектакль?
Ну так я же на театральном учусь, надо же где-то практику получать! рассмеялся Марков и, хлопнув дверью, отправился куда-то по направлению к видневшейся неподалеку Меньшиковой башне.
Муров вздохнул и зашагал следом: даже если Марков был трезв, упускать его из виду было нельзя. Актеришка, мать его за ногу! Тоже мне Шерлок Холмс! И с этим человеком управление хочет связать его узами напарничества!
Ну а если серьезно что Вы делали в баре, если не пили?
Работал, не оборачиваясь, бросил Марков. Кухарчук разве не ввел Вас в курс дела?
Муров замолчал и слегка замедлил шаг. Марков развернулся, улыбнулся и махнул ему рукой:
Да он и мне ничего не сказал, по правде говоря. Я сам раскопал. Захотелось поскорее со всем развязаться и в отставку подать.
Голливуд зовет?
Да вроде того, рассмеялся Марков и, вдруг завидев пересекавшего ему широким шагом дорогу священника в темной рясе с кромкой засохшей грязи по краям, крикнул:
Батюшка! Постойте, я к Вам!
Муров устало выдохнул и направился следом, держась на почтительном расстоянии, но не упуская коллегу из виду.
Походка Маркова изменилась в считанные секунды: он принялся спотыкаться, горбился, смотрел по сторонам осоловелыми глазами, а охрипший голос его вновь приобрел ту пьяную интонацию, с которой он еще в баре декламировал Блока. Слегка покачиваясь, он подошел к ожидавшему его священнику и бесцеремонно полез обниматься, что-то любовно бормоча ему на ухо и обдавая ароматом коньяка. Алексей едва мог сдержаться от смеха и принялся усиленно щипать себя за ладонь, чтобы только не расхохотаться.
Святой отец! медленно зарычал Марков. Меня зовут Павел, и я грешен, очень грешен! он уткнулся священнику в плечо и затрясся от убедительных рыданий.
Да-да, сын мой, я это вижу, усмехнулся священник и постарался отстраниться от кающегося грешника.
А, нет, я не то имел в виду. Это я так, отдыхаю, это же не зазорно, Христос сам разрешил нам выпивать. Он так и сказал: сия есть кровь моя. Кровь! Вот как Христова кровь в голову дает, ух! и он ухватился за священника, чтобы не упасть.
В чем же Вы тогда хотите покаяться? устало спросил иерей, поддерживая Маркова под локоть.
В богохульстве, святой отец! Бабушка водила, водила меня в храм, хотела, чтобы из меня человек вырос, а из меня что выросло? Вот! он принялся копошиться у себя за пазухой и, наконец, извлек оттуда небольшой серебряный крест на толстой цепочке. Вот каков я! и изо всех сил дернул цепочку, она лопнула и осталась в его ладони, а крест утонул в грязной шуге у них под ногами. Оп-па! Утопили Христа, осклабился Павел.
Священник побледнел, сел на корточки, закатал рукав стеганки и принялся ощупывать ледяную грязь в поисках упавшей святыни. Наконец нашел его, старательно обтер о полу рясы и протянул Маркову. Тот помотал головой:
Бог ваш простой проходимец и обманщик. Заявил, дескать, блаженны алчущие и жаждущие правды, яко тии насытятся. Ну и? Где?
Что где?
Правда эта ваша где? Где она, я спрашиваю?! он топнул ботинком по асфальту, и тысячи грязных брызг разлетелись во всех стороны, оседая на рясе терпеливого священника и даже на новых брюках Мурова.
Раз Вы верите в Христа, Вы уже ее обрели
Нееет, дудки! Нету в твоем Христе никакой правды!
Если бы это было так, Вы бы не пришли за ответами ко мне, а продолжали бы напиваться в баре. Но ведь истина не в вине, верно ведь? Иначе что Вы здесь делаете? И кто Вам мешал снять с груди крест, не устраивая из этого шоу, а тихо, спокойно, без публики?
Уж больно складно ты говоришьаж тошно. Да только кому ты служишь? Тому, кто создает людей слепыми, чтобы потом публично их исцелить? Это в этом-то фокуснике правда заключена?
Где бы она не была заключена, примирительно произнес иерей, лично Вы ищете ее именно тут. И она Вас возмущает до глубины души. Ну так ведь Вам никто не обещал, что правда будет удобной и элегантной, на то она и правда, чтобы ни с кем не считаться.
Предлагаешь мне смириться и броситься целовать пятки шизофренику, который нормальных людей наказывает слепотой, а разных разбойников в рай за собой тащит?
Бьюсь об заклад, будь Вы разбойником, Вы рассуждали бы иначе.
Да-да-да, осталось только Гумилева процитировать:
И умру я не на постели
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще,
Чтоб войти не во всем открытый
Протестантский прибранный рай,
А туда, где разбойник, мытарь
И блудница мне крикнут: «Вставай!»
Так что ли? А вдруг я праведник и не хочу слепнуть ради славы этой вашей Христовой?
Были бы Вы праведником, Вы бы с радостью согласились ослепнуть ради того, кого любите всей душой. Разбойник Вы. И да, эти строки Гумилев именно про Вас написал. У Вас в рай не прямая дорога, а извилистая. Вы не раз еще сюда придете и не раз крест с груди сорвете и прилюдно его тут бросите. А потом ночью приползете сюда один и языком лужу эту вылакаете, чтобы только крест найти и снова его надеть. Так Вас Христос за собой и тащит И притащит, будьте уверены.
Марков опустил глаза и сжал кулаки. Алексею издалека показалось, что на глазах у него выступили слезы. Он вдруг сложил ладони лодочкой, намереваясь, вероятно, просить у священника благословения, как вдруг со стороны башни раздался чей-то крик:
Гриш, ну где ты там? Мы тебя потеряли! Околели уже ждать! Сходил ты в сортир или нет?
Да, да, бегу! откликнулся иерей, подобрал рясу и, кивнув Павлу, побежал к башне, перепрыгивая лужи.
Алексей и Павел сделали несколько шагов вслед за ним и увидели у самого входа в башню несколько человек с камерами, прожектором и рупором, в который, вероятно, зовущий и кричал.
Что это, а? пробормотал Марков, указывая побелевшим от холода пальцем в сторону группы людей.
Кино, видно, снимают, пожал плечами Алексей. То-то мне лицо этого священника знакомым показалось. Я уже его видел в каком-то сериале.
Что все это значит?! закричал Павел.
Успокойся. Ты развел его, а Гриша этот развел тебя. Это всего лишь актер, а ты крест с рубахой рвать.
О, Господи! выдохнул Павел и закрыл ладонями лицо.
Пойдем, Эдуард Николаевич уже наверняка рвет и мечет.
Они медленно побрели назад к серебристому рено. Павел загребал носками ботинок темную жижу и тихо всхлипывал.
Что это еще за машина у тебя такая странная? хмуро спросил он, с подозрением осматривая блестевший хрустальной корочкой автомобиль. Бензобака совсем не видать.
Это электромобиль, заряжается от сети. Тут в России с ним жутко неудобно зарядить могу его только дома, никаких общественных станций не предусмотрено. Вот и сейчас батарея почти на нуле, до дома бы доехать как-нибудь
Да ты буржуй! захохотал Павел и опустился на переднее сиденье.
Мимо промчался бронированный джип и обдал аккуратный рено Алексея волной густой грязной шуги, слегка задев и его самого. Он топнул ногой, пытаясь стряхнуть темные капли, и скривился: