Та, что кипела в сердце,
Как в вулкане лава,
И красною была, как кровь
И он слова из сердца вынул,
Он протрубил, как будто в рог:
«Кто тут из нас подобен Богу?
Никто не может быть как Бог!»
И ангелы вселенной всей
В душу свою зорко заглянули
И струну смирения,
Ослабленную было,
В сердце своем рьяно подтянули;
Но треть из них в себе нашла
Семя гордыни,
Денницей навеянное
И эта треть за денницей пошла,
Чтобы растить грехи посеянные
И этого восстанья против Бога
Волна пошла,
И на небе война произошла,
И Михаил и ангелы его
С денницей воевали,
А денница и ангелы его
Войско грехов на помощь звали;
А грех есть яд смертельный
Все для души того,
Кто словом, делом, мыслью
В жизнь воплотит его;
И Благодати Божьей был лишен денница
Вот как цветок
Прекрасный и благоуханный,
Во тьму пещеры заключенный,
Гибнет,
Солнца лучей лишенный,
Так лишена была душа денницы
Любви Отца,
В греховной заключенная темнице,
И там, во тьме кромешной,
Стал поедать денница
Голодный и поспешный
свое грешное «Я» -
Так как питался раньше он любовью к Богу,
Так пожирал теперь
Любимого себя
А то, что существо любое
И пьет и ест
То облик его лепит,
То оно и есть
И насытить свое «Я» все не мог денница,
И терзала его пыткой голода темница;
И лжи денницы порожденье:
Света любови искаженье
Греха чумная радиация
В облике денницы
Вызвала мутацию:
И стал его желудок разрастаться,
И сердце вытеснять,
И корчиться от голода, и гадить,
И жрать себя и жрать!
И были эти корчи испражненья,
Как пульса сердца искаженье;
И как сердцебиенье
Пускает кровь горячую по жилам
Так сердца искаженье
Денницы желудок
Все испускал наружу нечистоты,
И стал покорным он рабом
Такой погибельной заботы
И из желудка денницы,
Как из змеиного яйца,
Стали проклевываться головы,
Как искаженье ангела лица;
И каждой головы чудовищное рыло
Своей искажено гримасой было
И были там гримасы и гордыни,
И зависти и гнева и обжорства,
И жадности и блуда и уныния
Смертных семи грехов гримасы,
Тех, кто погибель несут душе
Своею тяжкой массой;
И, как один сплошной желудок, -
Туловище денницы,
С оскаленными пастями
Семи хищных голов,
Драконом стало
И от терзаний голода
Оно стонало,
И облик это был
Смерти души денницы
Во тьме греха
Погибшей птицы,
И тот, кто был печатью совершенства,
И красоты венцом
С самым прекрасным, лучезарным
Среди всех ангелов лицом
Умер душой,
Без Благодати,
Даруемой Отцом,
И во духовной смерти стал драконом;
И головы его,
Будто пучок червей могильных,
Стали кладбищенским законом;
И говорят они:
«Кто предпочел Отцовскую любовь
«Я» своего сочащемуся гною
Тот стал греха изъязвленным лицом
И дьяволом, и сатаною»
И война на небе разрасталась,
И сатана, дракон вечно голодный,
Стремился все пожрать,
Чтобы кровью братьев и разрухой мира
«Я» своего желудок услаждать;
А то, что не вместилось бы
В желудок безграничный
Пускай вокруг него вращалось бы,
Словно вокруг
Космической дыры;
И сатана куражился бы всласть,
Терзая всех, в живых оставшихся,
И для страданий, боли, смерти
Он применял свою бы власть
И сатана и ангелы его,
Те пережили кто мутацию,
Друг друга поливали нечистотами,
Чтобы греха усилить радиацию;
И пасти этих демонов
Так богохульно выли и визжали,
Что все основы
Царства Божия
Дрожали
И радиации смертельные лучи
Нацелил сатана на Божью Гору,
Чтоб отобрать от Царствия ключи
И заменить
Престол Отца
На зверя нору;
А где-то на краю вселенной
Вспыхнула звезда
То новая душа
Была сотворена Отцом;
И в космос тонкий луч
Ее любви младенческой взлетел,
И луч сиял и радостно летел,
И по пути он бесконечно отражался
Во ангельских сердцах,
И в отраженьи каждом
Сил он набирался!
И луч любви, своим полетом,
Царство Отца обрисовал,
И Царствие так воссияло,
Как драгоценный
Истины кристалл!
И мощный необъятный луч,
Как родниковый чистый ключ,
Вошел во сердце Михаила,
В то, что собой Божий Престол
И прикрывало и хранило;
И Божия вселенская любовь
Из сердца Михаила
Лучом
Дракона поразила,
Так, как пронзает зелени росток
Тяжкий могильный камень,
И распускает к солнцу свой цветок,