Я с опаской поглядел на Глашку. Щас как завизжит. Или, того хуже, в обморок хлопнется.
Охренеть! сказала Глашка. Глаза у неё радостно горели. Немой! У меня идея! Давай искать того, кто это сделал!
Непременно! Прямо сейчас и начнём. Ты налево пойдёшь, я направо. Кого первого высосут тот и выиграл.
Я вытащил меч и внимательно огляделся по сторонам. Вроде ничего необычного. Догорает костёр. Вокруг поляны тёмной стеной стоит лес. В чёрном небе переливаются крупные спелые звёзды. Неслышными тенями двигаются в ночной темноте пасущиеся лошади.
Благодать! Вон, даже покойник улыбается.
Я убрал меч в ножны и подкинул в огонь дров. Пламя зашумело, разгораясь, осветило поляну.
Я снова огляделся. Всё нормально. Кроме мумии, сидящей напротив.
Думай-не думай, а надо будить Сытина.
Глаш, посиди у костра! Только никуда не уходи!
Вообще-то, дозорный тоже у костра сидел. И никакой пользы это ему не принесло. Но мне так было спокойнее.
Я подошёл к шалашу, из которого раздавался богатырский храп. Наружу беспорядочно торчали ноги босые и в сапогах. На всякий случай, я их пересчитал тринадцать.
Как так-то бля?!
Я выбрал ногу, которая больше всего была похожа на ногу Сытина, и подёргал за неё. Нога попыталась втянуться внутрь. Я упрямо потащил её наружу. Внутри шалаша кто-то ругнулся. Затем оттуда вылез Сытин.
Немой? спросил он, щурясь на свет костра. Тебе чего?
Услышав мой рассказ, Сытин мгновенно проснулся. Подошёл к костру и внимательно рассмотрел мертвеца.
Так, сказал он и почесал подбородок. Немного подумал и добавил:
Так, бля!
Ещё помолчал и начал командовать:
Значит, план такой. Надо всех разбудить, осмотреть и пересчитать. Только не скопом, а по очереди, чтобы суматохи не было. Как ты думаешь, Немой?
Я показал Сытину большой палец.
Вот и ладно. С кого начнём?
С Потапыча! мстительно предложил я.
Почему с него? удивился Сытин.
Он нас с Глашкой в избушку не пустил!
Резонно. Ну, идём.
Я кивнул Глашке.
Пойдём!
Подойдя к избушке, Сытин решительно постучал.
Потапыч! Открой, дело есть!
Дверь открылась так быстро, словно Потапыч караулил, когда мы постучим.
Тебе чего, Васька? Тоже бабу привёл?
Глашка сердито нахмурилась.
Потапыч поглядел на неё и понял, что сморозил херню.
Прости, девка! Достали уже стукари эти! Ну, что у вас случилось?
Мы рассказали Потапычу о грустной судьбе княжеского дружинника.
Ага! сообразил он. И вы обо мне первом побеспокоились. А с чего вдруг?
Потапыч, пусть Глашка у тебя посидит, пока мы разбираемся, попросил я.
Вот оно что! Ну, ладно.
Потапыч посторонился.
Проходи, девка!
Глашка надула губы.
Немой, я с вами хочу! Дядь Вася, скажи Немому!
Ага, щас!
Сытин грозно нахмурил брови. Глашка горько вздохнула и скрылась за дверью.
Погоди, Потапыч! сказал Сытин. Божен там с тобой? Всё нормально с ним?
А что ему сделается? Дрыхнет пьяный!
Ну, хорошо. Не буди его пока, пусть выспится. Чует моё сердце будет сегодня работа у святоши.
Пока мы договаривались с Потапычем начало светать. Мрак потихоньку превращался в серый сумрак. Похолодало, на поляну опустился еле заметный туман. Земля стала мокрой от росы.
Идём будить остальных, Немой! сказал Сытин.
Потапыч, хмурясь, пошёл с нами. Дверь избушки он, на всякий случай, подпёр снаружи толстым колом.
Я одобрительно кивнул.
Потапыч внимательно осмотрел покойника, расчесал пальцами бороду и бросил Сытину одно короткое слово:
Мара.
Сытин удивлённо приподнял бровь и прищёлкнул языком.
Мы принялись по одному вытаскивать из шалаша заспанных похмельных дружинников. Каждого осматривали, коротко опрашивали о самочувствии и отправляли в один край поляны. Пусть будут на виду мало ли что!
Лица бойцов были разной степени помятости. Голоса хрипели. Но улыбчивых мумий не попадалось.
Троим дружинникам вручили котел и отправили к реке за водой, строго приказав держаться вместе.
Даже в кусты по нужде только командой! сказал Сытин.
Чупав, выбравшись из шалаша, пригладил растрёпанные волосы, жадно опустошил половину котелка холодной речной воды. Глаза его прояснели. Он поглядел на высушенного дружинника и кивнул мне.
Помнишь вчерашнего кабана, Немой?
Какого кабана? заинтересовался Сытин.
Мы коротко рассказали ему о зверином трупике под ёлкой.
Найти сможете? Тащите его сюда. Гиппократу Поликарпычу отвезём пусть разбирается.
Я не стал выпендриваться перед Сытиным на счёт своего нового титула. Как ни крути он тут лучше всех разбирается, что надо делать. Раз отправляет меня значит, мне и идти. Хер ли спорить?
Да и размяться после тяжёлой ночки только на пользу.
У тебя рукавицы есть, Немой? поинтересовался Чупав. Сам он натянул толстые мягкие варежки невообразимого размера, которые закрывали длинные руки кузнеца чуть ли не до локтей.
Я помотал головой.
Один из дружинников вытащил из-за пояса свои рукавицы и протянул мне.
Давай одеяло возьмём! предложил Чупав. Не в руках же его тащить.
Одеяло пришлось просить у Потапыча. Старик поворчал, но выдал ту самую тряпку, на которой мы катали Божена на встречу с богами.
Не переживай, Потапыч! пообещал я. Вернём в сохранности!
Да на хер оно нужно, после мертвяка? Выбросьте. А лучше сожгите к ипеням!
Глашка, воспользовавшись моментом, попыталась выскользнуть из избушки. Я придержал её за плечи, развернул и мягко отправил обратно.
Посиди там!
Вчерашнюю ёлку мы с Чупавом отыскали быстро. Ну, как мы? Отыскал Чупав. А я ломился за ним по лесу и тащил одеяло.
Чупав приподнял нижнюю ветку. Я инстинктивно втянул голову в плечи, ожидая холодного душа. Но обошлось несколькими каплями.
А где кабан? растерянно спросил Чупав.
Я заглянул под ёлку. Кабана не было. На рыжей прошлогодней хвое валялись несколько клочков шерсти и отломанная задняя нога.
Бля!
Я пожал плечами.
Может, утащил кто-нибудь? Бывают же в лесу любители всякой дохлятины.
Бывают, согласился Чупав и стал внимательно рассматривать следы. Гляди, Немой!
Я без особого интереса посмотрел на следы копыт.
Ну?
Хер согну! Чупав пальцами мерил расстояние между следами. Это не вчерашние следы. Вчерашние вот. А это свежие. Видишь?
Что там видеть? Копыта как копыта.
Чупав ехидно смотрел на меня.
Немой, ты же, вроде, деревенский парень.
Ну, и чего? Трёхногих кабанов я в деревне не встречал!
Кузнец покачал головой и пошёл вдоль следа.
Вот! Иди сюда!
В луже жидкой грязи отчётливо виднелся отпечаток звериного тела. Кое-где к грязи прилипла грубая бурая шерсть.
Тут даже я понял, что произошло. Кабан реально хромал на трёх ногах. Потом оставшаяся задняя нога увязла в грязи. Зверь завалился набок и долго скрёб копытами, пытаясь подняться. Наконец, встал и похромал дальше.
Охренеть!
Это получается он ожил, что ли?
Идём, Немой! поторопил меня Чупав. Надо Сытина предупредить.
Мы с Чупавом вернулись к костру как раз в тот момент, когда из шалаша вылез хмурый князь Всеволод. Сушёный дружинник мирно сидел возле костра. Живые топтались в углу поляны и переговаривались вполголоса.
Бля! сказал князь. Как башка-то болит!
Он вытащил из ножен саблю и приложил холодный клинок ко лбу.
Уф, хорошо! Что тут у вас?
Увидел обтянутый кожей череп и выпучил глаза.
А это кто? Егорка, что ли? Чего его так высушило?
Князь прокашлялся и с подозрением уставился на Чупава.
У меня тоже в горле пересохло! И во рту как козёл ночевал. Это не от твоего вина такая херня происходит?
Егорка с нами не пил вчера! подал голос один из дружинников.
В смысле не пил? удивился князь. Как это?
Он с Ефимом поспорил, что до первого снега ни капли в рот не возьмёт.
А на что спорили? заинтересовался князь.
На новые сапоги, прогудел из толпы другой дружинник. Этот, судя по физиономии, пил вчера за двоих.
Значит, проспорил ты, Ефим, сапоги! деловито заключил князь. Завтра отдать не забудь!