Надеюсь, ты не станешь возражать, если я
Конечно же нет. Ведь мы с тобой не сиамские близнецы, которым ни на минуту нельзя разлучиться. И ты не обязан меня развлекать. Я в состоянии сам о себе позаботиться, промолвил Филипп и, сделав большой глоток, стал с интересом оглядывать залу.
Франц улыбнулся.
Нисколько в этом не сомневаюсь. Я просто хотел убедиться, что ты не будешь в обиде. Видишь ли, в ближайшее время я, возможно
Он многозначительно поднял брови. Друг должен был его понять.
Что ты задумал? спросил тот настороженно.
Я собирался кое-кого навестить.
Филипп усмехнулся:
Новая интрижка? Уже?
И вовсе даже не новая. Я знаю Эмми с прошлого лета.
Эмми? Так-так Смотри не попадись, как с Магдаленой.
Тут совсем другое дело, отвечал Франц с блаженною улыбкой. Эмми вдова и охотно принимает меня при соблюдении некоторых предосторожностей. Вдовья жизнь не сахар. Для женщины, которая потеряла мужа, а нового искать не намерена, ночи бывают длинны и холодны.
Это летом-то? Сомневаюсь, возразил Филипп, скептически глядя на друга. Так или иначе, ты, по-видимому, решил сделаться благодетелем старой дамы?
А кто тебе сказал, что она стара? Эмми не старше нас, хотя и успела овдоветь.
Да неужели? притворно удивился Филипп.
Между прочим, я мог бы узнать, нет ли у нее подруги, которая тоже вдовеет, предложил Франц.
Филипп, смеясь, покачал головой.
Поверь мне, до сих пор я сам благополучно находил себе таких вдовушек.
А может быть, ты, вместо того чтобы весело проводить время, уже обзавелся невестой с положением? продолжал любопытствовать Франц.
«С тебя станется, подумалось ему. Ты малый серьезный и целеустремленный. В долгий ящик ничего не откладываешь. Хорошее место, которое ты наверняка скоро получишь, позволит тебе содержать семью».
Вот уж нет, друг мой, возразил Филипп. На сей счет ты можешь быть спокоен. Я не намерен так рано взваливать на себя иго супружества. Мне хочется еще пожить в свое удовольствие.
Ха! воскликнул Франц с удивлением. Недавно Элиза сказала в точности то же самое!
Твоя сестра?
Да. Отец стремится выдать ее замуж как можно раньше и как можно выгоднее, а она говорит: «Сперва я хочу пожить в свое удовольствие». Полагаю, под удовольствием она подразумевает танцы и кокетливую болтовню. Ха-ха! О чем еще может знать барышня? Кстати, что ты о ней думаешь?
Этот вопрос застал Филиппа врасплох. Он растерянно поглядел на друга поверх краев кружки, которую поднес было к губам, чтобы сделать глоток.
А что я могу думать о ней? Она э-э Милая барышня.
Восторга в твоих словах не слышно.
Филипп поставил кружку на стол.
Разве я непременно должен быть в восторге от твоей сестры? Прости, но столь юные, даже еще не вполне взрослые дамы не то общество, к которому я привык.
Пока не привык, так скоро привыкнешь, засмеялся Франц. На балах и концертах вокруг нас будут роиться целые толпы таких созданий. Тебе придется даже танцевать с ними. Поверь, в этом нет ничего неприятного.
Не говори со мной так, будто думаешь, что я ни разу не касался женщины.
Как можно! Ты времени зря не теряешь в этом я уверен. Однако благородные девицы, приезжающие летом на воды, статья особая. Франц поджал губы и тоненько пропищал: О, благодарю вас, сударь! А я и не заметила, как потеряла этот платочек. Он часто заморгал и тем же голосом прибавил: Не изволите ли теперь на мне жениться?
Филипп от души расхохотался.
Если так, то я буду осторожен.
Это и есть мой тебе совет, кивнул Франц. Ну? По второй кружке? И может быть, спросим себе чего-нибудь поесть?
Почему бы и нет? До ночи еще далеко.
* * *
Прежде чем ночь успела наступить, Филипп решил идти домой. Франц не возражал: ему самому нельзя было явиться к Эмми слишком поздно. Она могла лечь спать и не услышать тихого стука в деревянный ставень.
Перед гостиницей «Лис» друзья попрощались.
Спасибо, что понимаешь меня, дружище, сказал Франц.
Филипп только подмигнул ему, улыбнулся и зашагал в направлении летнего дворца фон Фрайбергов.
Несколькими минутами позже Франц вошел во двор маленького домика. Покойный супруг Эмми держал здесь столярную мастерскую вместе со своим братом. Так как дело не перешло в чужие руки, вдова не была вынуждена искать себе новое жилье.
Двор не освещался. Что-то царапнуло Франца по ноге. «Надеюсь, это одна из кошек, которых Эмми кормит. Только бы не крыса!» подумал он и стал осторожно пробираться вдоль стены. Вот его рука нащупала ставень. Он прислушался. Все было тихо, и даже слабый свет не пробивался между досками. Неужели Эмми уже уснула?
«Тук. Тук. Тук. Тук-тук», тихо постучал Франц и, подождав немного, повторил сигнал теперь чуть громче. Снова ничего. Быть может, Эмми не получила письма, которое он отправил ей по приезде в Баден? Что, если она переехала на другую квартиру? Впрочем, нет, об этом она написала бы ему в Гейдельберг. Там он мог свободно переписываться с кем пожелает не то что в замке у родителей.
Так и будешь стоять в темноте до утра или все же войдешь? спросил вдруг женский голос.
Только теперь Франц заметил чуть поодаль открывшуюся дверцу и силуэт, чернеющий в тусклом свете. В мгновение ока он приблизился, скользнул в дом и, лишь только дверь затворилась, обнял свою подругу. На ней была только тонкая бумажная рубашка, сквозь которую ощущалась зазывная мягкость ее теплого тела. Губы Франца нашли губы Эмми, а его ладони принялись ощупывать все то, о чем он с таким удовольствием думал, находясь в Гейдельберге.
Ответив на поцелуй, Эмми крепко обхватила Франца обеими руками, прижалась к нему и тихо застонала.
Идем! скомандовала она, внезапно выпустив его.
Он проследовал за ней в спальню, на широкую добротную кровать. Столяр трудился на совесть, изготовляя супружеское ложе для себя и для своей жены, которая вот уже два года спала здесь одна. За исключением тех летних ночей, когда ее посещал молодой граф.
В комнате горела всего одна тусклая свеча, но Францу не нужно было видеть Эмми. Он чувствовал ее красоту.
Я скучал по тебе, прошептал он.
Она торопливо помогла ему освободиться от одежды, после чего сама скинула рубашку через голову и, представ перед ним нагой, требовательно произнесла:
Не говори ничего. Покажи мне, как ты скучал.
Не заставив себя упрашивать, Франц уложил Эмми на спину и принялся с наслаждением ласкать руками и губами. Он целовал ямочки под ее ушами, шею, плечи, груди. Груди Эмми были чудо как хороши. Прочувствовав ладонями их упругую округлость, Франц прихватил губами сосок соблазнительную бусинку в нежно-розовом ореоле. Тронул языком и легонько потянул. Эмми вздохнула. Ее опытная рука нашла и погладила его твердый член.
Не пойму, чего ты ждешь, сказала она. Ты ведь уже готов.
Да, он был готов. И если она не хотела медлить
Эмми издала возглас удовлетворения, когда Франц с легкостью в нее вошел. Она подалась к нему бедрами, и он обеими ладонями схватил ее за ягодицы. Ему хватило трех толчков, чтобы поймать ритм. Их тела казались выточенными друг для друга.
Вскоре Франц услышал высокий звук, свидетельствовавший о том, что Эмми близка к вершине блаженства. Хорошо. Сдерживать себя было не нужно. Вот почему молодой граф так любил опытных женщин, стоявших ниже его по рождению, однако вполне способных разделять с ним радости постельных утех.
Сейчас Да!
Глава 7
До чего же ты хороша, Элиза! воскликнула Йозефина. А ну-ка покружись!
Амели энергически закивала, присоединяясь к этой просьбе. Элиза улыбнулась, сделала изящный реверанс и медленно повернулась несколько раз вокруг своей оси, чтобы девочки могли полюбоваться ее первым бальным платьем.
Одевание и причесывание длилось несколько часов. Так, во всяком случае, ей показалось. Как бы то ни было, ловкие руки маменькиной горничной сделали из дебютантки настоящую даму. Нежно-бирюзовая материя изумительно шла к ее светло-каштановым волосам. Узор, вышитый серебряной нитью с маленькими жемчужинками, поблескивал сдержанно, но не настолько, чтобы не притягивать взглядов. Декольте было еще глубже, чем у розового платья. Обнаженная кожа ощущала одновременно и холод и жар.