Оля, выбрав момент, начал я, давно хотел спросить, почему у тебя всё время получаются грустные стихи? Что не так?
Почему не так? удивилась она. Просто настроение меланхолическое.
Это из-за погоды, вставил Вова.
Может, и из-за погоды. Вот случай был: прошлой зимой на Рождество мы с мужем решили съездить в Прагу И погода была совершенно невесёлая, минорная. Пасмурно, гнетуще, то и дело начинался и тут же заканчивался дождь Ездили по экскурсиям, но из-за безрадостной погоды даже не было желания выходить из автобуса. Хотелось просто приютиться, пригреться в каком-нибудь маленьком кафе и просидеть там до самого отъезда Потом было Рождество, все магазины, кафе закрылись в шесть вечера, и мы до ночи бессмысленно просидели в отеле перед телевизором Утром следующего дня отправились в Пражский град. И тут в холодном, затянутом облаками небе вдруг появились робкие солнечные лучи, пробивающиеся к земле. И вот за какие-нибудь полчаса всё совершенно преобразилось. Засверкали под солнцем крыши, заблестели окна и даже на Карловом мосту появился откуда-то дедушка с шарманкой. Сразу появилось настроение, захотелось остаться, но уже пришла пора собираться домой
Оля рассказывала про Прагу, а я думал о девушке с рыжими волосами. Мне казалось, что мы уже встречались с ней, я где-то видел её с книжкой в руках и чашкой давно остывшего кофе на столике. Я вспоминал, где это было, где это могло бы быть. В Праге?.. В Испании?.. В Черногории?.. Точно, в Черногории!.. И я вдруг вспомнил, что не был ни в какой Черногории
Посмотрел на коллег. Теперь они взялись обсуждать межкультурные коммуникации.
Понимаешь, говорила Оля, живописи и поэзии Востока присуще свойство, когда самыми простыми способами автор пытается передать нечто, уходящее далеко-далеко в глубину сердца Отраженье луны в озёрной глади, изломанные ветви сосны, цветы лотоса, розовые сакуры, синие горы, белые облака Что это, если не попытка описать собственный внутренний мир?..
Что-то прозвенело, стукнувшись о пол.
У тебя ключи упали, бросился поднимать Вова.
Оля бросила на меня лукаво-торжествующий взгляд и повернулась к Вове, принимая от него ключи: «Спасибо». Почти сразу после этого Оля ушла, оставив на столе немытую чашку.
Я потянулся за рукописью, но делать ничего не хотелось. Просто сидел, глядя на бабочек на стене, и думал, сам не знаю, о чём
Ближе к обеду зашел дядька Алесь.
Так, сказал он, работники умственного труда Встали и пошли обедать.
«Это ещё зачем», подумал я.
Или что? удивился Вова.
Или всё, отрезал Маэстро. Пройдитесь, подышите воздухом. Сидите тут, как две кильки в собственном соку
Мы переглянулись.
Ладно, кивнул Вова.
Мы ненадолго, добавил я.
Вышли из здания и пошли через двор к ближайшей столовой. Вова рассказывал, как он ходил автостопом в Питер, о дальнобойщиках и питерских хиппи, но я почти не слушал.
Прошли через двор, зашли в столовую, пристроились в очередь за тёткой в серой байке с надписью «The Goblin» на спине. Взяли компот, какие-то салаты, но мне не хотелось есть. Отложив вилку, я смотрел в окно.
Прямо перед окном вдохновенно щебетали две девушки, совершенно не обращая ни на что внимания. И вдруг одна девушка вскрикнула и отдёрнула ногу. Потом снова заговорила, показывая голубя, что влюблённо кружил вокруг выглядывающих из босоножек пальчиков девушки и даже пробовал склевать лак у неё на ногтях
Вова что-то говорил, но я не слушал. Неясное томление преследовало меня, всё казалось призрачным и никчемным. Казалось, вокруг не было никого, с кем бы я мог перекинуться словом, никого, кто бы разделил мою неприкаянность. Я словно чувствовал себя потерянным, заблудившимся аргентинцем, человеком, который лег спать в свою постель, а проснулся в другом полушарии, за тридевять земель от дома. И непонятно, как я здесь оказался и как вернуться обратно.
***
Дни тянулись, словно в тумане. Меня преследовали мысли о девушке с рыжими волосами, казалось, будто я попал в чей-то сон и стучусь в пустоту, подобно тому, как пучеглазый геккон бьется о стену стакана-ловушки
Было солнечно. Мягкий свет ложился на пол, пробиваясь через гардины, на стене с бабочками танцевали солнечные зайчики. Мы с Вовой только что заварили чай и теперь наслаждались утренним «ничегонеделаньем».
А что, Андрей, с запинкой проговорил Вова, ожёгшись горячим чаем. Слышал историю про Киркорова?
Какую?
Писали где-то в социальных сетях, что Киркоров ездил в Тибет за просветлением Мол, встретился с Далай-ламой, сделал дорогие подарки. А тот взамен дал Киркорову просветление. У него даже диплом об этом есть
Ну, если диплом
Дверь отворилась и вошла Ира.
Привет, сказала она и пошла к своему столу.
Привет, отозвался я.
Salut! произнёс Вова. Sa va?
Что?
Просто захотелось заговорить с тобой по-французски пояснил он. А вот скажи, это мне солнце в глаза светит, или ты сегодня такая красивая?..
Ты так говоришь нарочито потупилась Ира. Я смущаюсь
Что вы, что вы, не надо
Ладно, не буду
Всё ещё посмеиваясь, Ира открыла ноутбук. Немного позависала, потом говорит:
Хотите ржачу?
Хотим, кивнули мы с Вовой.
Так вот, мама моей Маши купила на дачу курицу. Чёрную с белым пятном на крыле. Сначала думала, покормит пару недель, да и сварит крутяшный супец, но так к ней привязалась, что забрала жить в дом и даже назвала её Виолеттой Из полотенец и старых тряпок устроила курице постель Теперь когда с Машей балаболим, у неё все новости про Виолетту: Виолетточка шла по лестнице и упала Виолетточка выпучила глаза и покакала Я так какалась, когда Маша рассказывала Ржу на полу
Тут не просто ржать, а кататься по полу подхватил Вова.
Я улыбался вместе с коллегами.
Собираются покупать видеокамеру
Для чего? Вести блог о куриной жизни?..
Ага, снимать куриное кинцо! Отвратительные истории
Ха-ха-ха засмеялись мы в полный голос. (Вот, умеет Ира рассказать!)
Положим, подхватил Вова, моей кошке я тоже много чего позволяю Практически все: хочешь, в церковь иди, хочешь, в костёл
Жалко, что она атеист
Мы снова заржали
Прошло минут пять, прежде чем мы насмеялись и приступили к работе. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием стульев и постукиванием Вовиного карандаша. Через час или около того Ира закрыла ноутбук и поднялась:
Тили-тили, трали-вали Крутяшно с вами, но в Бобруйске крутяшнее Если что, я на интервью.
С кем? уточнил Вова.
А какая разница? засмеялась Ира перед тем, как выйти и закрыть дверь.
Мы улыбнулись ей вслед. Вова поднялся покурить:
Пойдёшь со мной?
Не, отказался я. Нет желания.
Ну ладно.
Вова взял сигареты и вышел. Я решил полистать «Историю русского гламура». Делать ничего не хотелось, и даже «История» казалась много раз пережёванной коровьей жвачкой.
Они зашли одновременно: Вова и она, та самая девушка с рыжими волосами. Сердце моё ухнуло куда-то вниз и запрыгало по ступенькам: бум-бум-бум Вова пропустил девушку вперёд и закрыл дверь. Я вскочил из кресла для гостей и замер, не зная, куда податься.
Короче, проговорила девушка, проходя на середину комнаты, что вы решили с моим рассказом и когда прийти за авторским гонораром?
Вова посмотрел на меня. В его глазах блеснула улыбка.
Вот ваша рукопись, он положил тетрадь на угол стола и сделал широкий жест в мою сторону. Мы с коллегой, тщательно изучили рассказ и сочли его прекрасным образцом народного творчества. К тому же изложенным в неповторимом раблезианском стиле
Девушка слушала, приоткрыв рот. Вова развлекался по полной. В какой-то момент мне даже захотелось толкнуть его, чтобы замолчал, но вместо этого я вернулся за стол. Опустив голову, заметил, что у меня грязные ногти. Странно, почему раньше я этого не видел? Спрятав руки под стол, стал очищать ногти уголком сложенного конверта с чьим-то обратным адресом.