Стыд и сочувствие давят на горло, но, вместо того чтобы поджать хвост и повиниться, я сажусь на край матраса и старательно игнорирую ее присутствие надеваю носки, потягиваюсь, зеваю.
Что-то случилось?
Вообще-то, с этого и следовало начинать
Неля, с тобой все нормально?! Говори!
« Будто ты не знаешь, что все ненормально, и твой план с переодеванием не может сработать»
Очевидный ответ на ее вопрос горчит на языке, но так с него и не срывается. Что я скажу? Что ей стоило быть осторожней в связях, и тогда бы меня никто не доставал?
Я сдуваюсь:
Да шучу я, мам. Все хорошо. Просто гуляла с ребятами. А телефон сдох.
Убедившись, что я цела и невредима и виной всему мои обычные закидоны, мама шумно вздыхает:
Так, л-ладно. Я убегаю. Яичница на сковороде!.. Не опоздай!
Снова падаю на подушку и накрываюсь пледом. Солнце светит во всю мощь, но бодрости нет и в помине.
Я веду себя как глупый эгоистичный ребенок, но душа болит и никак не может успокоиться.
«Мама, мама Знала бы ты, какой козырь вручила в руки моему главному врагу»
Проверяю оповещения в телефоне, но ничего, кроме пропущенных звонков от встревоженной родительницы, не нахожу.
От Глеба Филатова тоже нет никаких сообщений и комментариев, и его игнор отчего-то бесит, а сам он бесит еще сильнее. Не стоило показывать ему свою не слишком симпатичную физиономию.
Зато электронный кошелек пополнился десяткой, и настроение тут же улучшается: покупатель многострадальной куклы Киры перевел деньги, а у меня появилось дело поважнее какой-то там школы.
Выбираюсь из комнаты только для того, чтобы умыться, разжиться галетой и кружкой с горячим кофе, и, закрывшись на замок, продолжаю работу, прерванную вчера. Спустя час кукла готова при полном параде и, кажется, даже улыбается шире. Обматываю ее пупырчатым целлофаном и прячу в рюкзак.
* * *
Выйдя из душного офиса службы доставки, я засовываю руки в карманы и долго гуляю по солнечным улицам. Дышится легко: на мне комфортная одежда с сотнями заклепок, тонна макияжа и черная помада. Пусть прохожие расступаются и сворачивают головы на то и расчет.
Все же важно не изменять себе: что бы ни случилось, в любых обстоятельствах. Неудачные попытки не быть, а казаться, ни к чему не привели, и слава богу. Ведь, если бы Артём повелся на блузки и платья, мне пришлось бы постоянно в них ходить!..
Я сажусь на спинку парковой скамейки, наблюдаю за орущими ребятишками на детской площадке и зачем-то снова проверяю аккаунт не дает покоя возможная реакция незнакомого парня на мои селфи.
Ничего Еще один повод для досады и стыда.
Ну и пошел ты Придурок! фыркаю и нервно постукиваю ногтями по покрытой лаком деревяшке.
Настроение все равно не портится, а предчувствия перемен и чего-то нового легким, по-летнему теплым ветерком пробирается за пазуху.
Тени на асфальте сплетаются в причудливые кружева и узоры: чуть повернешь голову возникает заяц, посмотришь под другим углом он превращается в грозного дракона.
Навожу на оптическую иллюзию камеру и делаю снимки с разных ракурсов.
Только идиот мог принять меня за фейк и не понять очевидного: я выкладываю на своей страничке не просто фотки, а самые яркие впечатления. Именно они остаются в памяти и называются жизнью.
Пополняю альбом новыми кадрами и нахожу страницу «Глеба Филатова».
Наверняка в его друзьях только избранные из избранных и есть девчонка, с которой он позирует для романтических фотосессий в парных свитерах.
Не то чтобы мне не плевать, но попасть по нужному значку с первого раза не получается я будто совершаю вылазку в стан врага, и от волнения, природа которого мне непонятна, дрожат пальцы.
И тут меня поджидает настоящее открытие: список его друзей похож на мой несколько явных ботаников, какие-то расфуфыренные чики, добавляющие всех подряд, пара странных личностей с непроизносимыми никами и вереница заблокированных аккаунтов, которые давно стоило бы удалить.
Никакой девушки нет в помине, на фотографиях вообще нет его самого: только дома, оживленные улицы, куда-то спешащие люди Ничего особенного, но его снимки притягивают взгляд, и ассоциации вдруг являют новые, скрытые смыслы.
Завороженно рассматриваю каждую деталь, и она складывается в ту самую жизнь. Грустное, одинокое созерцание.
В груди разгорается жгучий интерес, переходящий в испуг, и я хлопаю себя по щеке:
Стоп. Нел, ты впадаешь в маразм.
Алина говорит, что людей с тараканами, подобными моим, на всей земле не сыскать возможно, я вообще единственная в своем роде. И парни с такой внешностью и задранным до небес самомнением, как у этого Глеба, уж точно ничем подобным не страдают.
И все же, не получив от него сообщения, я испытываю разочарование словно то, на что ты возлагал большие надежды, закончилось, так толком и не начавшись.
Нет, никаких планов относительно этого чистоплюя я не строила. Но сейчас понимаю, что, возможно чисто гипотетически у меня впервые мог бы появиться настоящий друг.
Домой не хочется: воплей Бореньки и расспросов сестры с лихвой хватит и вечером, наличие на счете денег согревает сердце, и я тащусь в салон не тот, где работает мама и куда ходят богатые дамочки за тридцать, а в тот, где набивают татуировки, плетут афрокосички и прислушиваются к самым эксцентричным пожеланиям клиентов.
Мою просьбу тоже исполняют в лучшем виде: светлые, немного отросшие у корней патлы становятся нежно-розовыми пора возрождать оставленные в прошлом традиции. Завтра непременно нанесу визит в школу и доведу Татьяну Ивановну до икоты.
Развалившись на лавочке в тени обвитой плющом беседки, объедаюсь мороженым, выискиваю в траве первые желтые листья, снова зеваю и буквально подпрыгиваю от внезапной короткой вибрации в кармане. Выругавшись, достаю телефон и едва не роняю: несостоявшийся друг соизволил прислать сообщение!
Тщательно облизав палочку, метко бросаю ее в урну и, вытерев ладонь о джинсы, раскрываю диалог:
«У меня тоже есть жизнь»
Дальше выплывает фото траурного венка «От одноклассников и учителей» и серая могильная плита, а я, оценив всю глубину и мрачность шутки, усмехаюсь:
«Серьезно?..»
Глава 7. Нелли
«Это тебе за активное участие в жизни школы? Идейным ботанам даже памятник полагается?» отсмеявшись, спрашиваю я.
Увы, не мне.
«Макаров Александр» это твой друг? Ты скорбишь? И нужно принести тебе соболезнования?
Это один конченый урод. Можешь выпить на своей светской тусе за то, что в мире одним козлом стало меньше.
Выходит, моя «светская туса» его все же задела, и я, захмелев от азарта и радости, включаюсь в болтовню:
Значит, это ты его так?
Хотелось бы. Но это лишь меч божественного правосудия.
Что ж, тогда твоя жизнь не настолько печальна, как выглядит на данной фотке.
Подумала, что я жалуюсь? Наивная. Это я хвастаюсь, как и ты своей пьянкой.
Ничего подобного. Ты обвинил меня в асоциальности. Я тебе прислала доказательства, что это не так.
Тоже мне доказательство. Может, это культурная программа вашего дома престарелых?
Ты совсем дебил?
Ладно. Ок. Поклянись, что это ты на фотках.
Еще чего. Дело твое. Хочешь верь, хочешь не верь. Мне плевать.
Просто, когда мы переписывались в паблике, я тебя не так представлял.
Думал, я восьмидесятилетняя горбатая женщина с бородой?
Думал, что ты двенадцатилетняя серая мышь на пике гормональной активности.
Ты шутишь, как мои одноклассники. Еще немного и я с тобой попрощаюсь.
Ну, слава богу, все встает на свои места. А то я никак не мог понять, с чего это такой гламурной девочке, как ты, интересоваться моей унылой ботанской жизнью.
Во-первых, мне глубоко фиолетово, что там с твой жизнью. Ты сейчас сам прислал фотку. А во-вторых, кто верит только в то, что видит, идиот.