Неправда, повторяю я. И смотрю на отца. У него такой вид, что не будь рядом инспекторов, он снял бы с меня штаны и тут же бы выпорол. Я начинаю оправдываться: Они сами напали на меня. Я стоял на стороне Ленера, они пересекли белую линию и направились ко мне. Они были пьяные в стельку. Я сказал им, что я оборотень, и они в страхе убежали. То, что им с пьяных глаз привиделось, я в том не виноват. Спросите свидетелей, там как раз автобус из Зеефельда приехал, люди выходили. Они видели, что я ничего не пересекал и в волка не обращался!
Пассажиров автобуса проверим, кивает Винтер. Но герр Хаусер говорит, что видел, как ты пересек линию и подошел к колонке, чтобы попить воды.
Чертов этот Хаусер, я же глядел по сторонам, его не видел. И как он успел меня заметь? делов-то было на две минуты.
И только я открываю рот, нагло соврать, что этот старый придурок врет и мстит мне (как-то я измазал дерьмом окна в его доме), как Хофлер выдает новую информацию:
Он даже заснял тебя на смартфон, так что теперь тебе не отпереться.
Я и не собирался, вру я. Я реально очень сильно хотел пить. Посмотрите на своем видео, это было всего минуту, я попил и вернулся обратно. И всё.
Ты нарушил закон, строго говорит Хофлер.
Только это, немножко, жалобно произношу я.
Строю из себя невинного ягненочка, а у самого кулаки сжимаются. Ну, Хаусер, собака сутулая, получишь ты у меня в клайн-мондциклус. Устрою я тебе веселые деньки. На камеру он меня снимает и егерям сливает. Додумался.
Так, ты спал всю ночь в своей комнате и из дома не выходил? уточняет Винтер.
Да, киваю я.
Поставил сыворотку и не обращался при луне? вставляет Хофлер.
Да, твердо говорю я, прямо смотря ей в глаза.
Она подходит к столу и откидывает крышку контейнера, смотрит на шприцы. Черт, нужно было убрать контейнер в шкаф, теперь поздно.
Я смотрю, в этом цикле у тебя ни один шприц не использован, говорит Хофлер, глядя на заполненные ячейки контейнера.
Ээээ тяну я. Не знаю, что придумать в оправдание.
Собирайся, поедешь в участок, говорит она и швыряет в меня мою одежду.
Судорожно сглатываю и смотрю на отца, его взгляд обжигает, проникает в мой мозг, и отец невербально орет на меня: «Ты сам во всем виноват, теперь сам и выпутывайся!» Это обычная телепатическая связь между оборотнями, позволяет нам тайно общаться в присутствии чужих.
Но я не превращался ночью в волка, и никуда не выходил, мямлю я.
Вот в участке и проверим, говорит она и забирает мой смартфон со стола, узнаем твои передвижения по телефону.
Пожимаю плечами. Как она себе представляет, что волк будет со смартфоном по лесу бегать?
Натягиваю джинсы, футболку, худи, она внимательно следит за моим одеванием. Я ищу глазами носки, но их почему-то нигде нет. Ладно, надену чистые, достаю их из шкафа. В принципе я готов, смотрю на неё.
Обувайся, говорит она.
У меня там кроссовки, в прихожей, тихо отвечаю я.
Значит, внизу наденешь. Давай сюда руки, велит она.
Протягиваю ей руки, и она застегивает тяжелые металлические наручники на моих запястьях. Противооборотничьи, они массивнее и тяжелее обычных. Грустно вздыхаю.
Они вдвоем вытаскивают меня из комнаты, держа с двух сторон за руки, повыше локтей, словно я вот-вот могу сбежать. Спускаемся на первый этаж, а там Катарина с мелкими. Даниэль и Крисоф испуганно на меня смотрят.
А почему чужие дядя и тетя забирают Ксанди? спрашивает Крисоф, держась за мамкину юбку и строя плаксивую мордочку. Кажется, он вот-вот разревется.
Потому что это егеря, шепотом говорит Даниэль братишке. Они забирают оборотней.
Возле порога сую ноги в кроссовки, и меня выводят из дома. Садят на заднее сидение джипа, и Хофлер пристегивает мои руки к хромированной дуге, идущей поверху салона. Труба толстая, мощная, на болты посаженная к железному корпусу егерского джипа, не вырвать.
Зачем это? бурчу я.
Мне неудобно сидеть с поднятыми вверх руками, хорошо хоть я на заднем сидении и меня никто не увидит из знакомых.
Чтобы не сбежал, ухмыляется Хофлер. Садится за руль и заводит мотор.
Джип трогается с места, и я судорожно сглатываю, что ждет меня в участке неизвестно. Егерям позволено многое по отношению к оборотням, мы практически не имеем никаких прав, но я несовершеннолетний по новому закону, и очень надеюсь, что меня сильно не накажут за пропущенный укол.
Мы съезжаем с нашего двора и поворачиваем в сторону деревушки Гассе. Проезжая мимо дома Сабины, я поднимаю глаза вдруг я напоследок увижу её из окна автомобиля? Но пусто перед её домом.
С тяжелым сердцем я покидаю Гассе. Едем узкой дорогой через луг, затем минуем футбольное поле, на котором часто организовывают соревнования. Я всегда присутствую там в качестве зрителя, если матч приходится на клайне. Через пару минут егерской джип уже въезжает на Кирхплацль в поселке Лойташ.
Я всегда ржу, когда приезжаю в Лойташ, потому что на самом въезде в поселок стоит церковь, перед которой располагается кладбище, а напротив через дорогу офис горных спасателей. Этакий намек тем, кто без особой подготовки и снаряжения лезет по глупости в горы. А горы ошибок не прощают. Вот и сейчас я непроизвольно хмыкаю, и Хофлер замечает мою ухмылку.
Что ты там усмехаешься? спрашивает она, останавливаясь на парковке перед белым двухэтажным современным офисным зданием с цокольным этажом.
Ничего, бурчу я.
Сейчас тебе будет не до смеха, угрожает она, выбираясь из джипа.
Хофлер дама довольно крупная, выше меня, но я мелковатый для своих лет и худощавый. Она отстегивает мои наручники от хромированной дуги и выволакивает меня из машины с такой силой, что ещё чуть-чуть, и я распластался бы на асфальте возле её ног. Но она удерживает меня и тащит в управление.
Я никогда не был в логове егерей и всегда страшился этого, представлял себе мрачный дом, на стенах которого повсюду развешены разнокалиберные ружья, длинные острые вилы и охотничьи трофеи головы и шкуры убитых волков, но это оказывается современный обычный скучный офис, и, слава богам, без частей тел оборотней.
Пройдя пункт контроля, она тащит меня вниз на цокольный этаж, там у них медицинская экспресс-лаборатория. Всё вокруг стерильное, блестящее и пахнет лекарствами. Хофлер возле порога отстегивает с меня наручники и велит разуваться. Видимо не боится, что я убегу из лаборатории. Окна здесь узкие и расположены под самым потолком, единственный выход она перегородила своим туловищем. Я стаскиваю кроссовки и отодвигаю их в сторону к кушетке. Хорошо, что я надел носки, а то кафельный пол тут холодный.
Скидывай с себя всё до трусов, велит мне встречающая нас медицинская сестра.
Паспортный номер? спрашивает вторая, которая сидит за компьютером.
Изомер, 12031805261177, хрипло произношу я.
Раздеваюсь и складываю одежду стопочкой на кушетку.
Александр Кёлер, девятнадцать лет, изомер: волк-оборотень первой степени, весенний помет, место обитания Ленер? уточняет она, глядя поочередно то на меня, то на Хофлер.
Да, отвечает Хофлер.
А я просто киваю, стою перед ними в одних трусиках, прикрывая рукой свой бугорок. Мне ужасно неловко. Да ещё тут прохладно, откуда-то дует сквозняком, и моя голая кожа покрывается мурашками. Босиком на холодном полу некомфортно.
Иди, вставай на ростомер, велит мне процедурная сестра, кивая в сторону какой-то металлической конструкции.
Иду и встаю на ещё более холодную металлическую платформу. Конструкция зажимает меня металлическими лапами и вытягивает вдоль плоского вертикального стержня.
Метр семьдесят пять, зачитывает она цифры, высветившиеся на табло.
Мелковат для оборотня, замечает медицинская сестра, внося данные в компьютер.
Хмуро на неё смотрю.