Штеф, ты гений, присвистываю я.
А то, хмыкает он. Ты тоже молодец, так задорно вилял хвостиком.
Но рыба, Штеф, рыба! ржу я и демонстративно хлопаю себя по лбу.
А что с ней? спрашивает Штефан, посмотрев на меня через зеркало заднего вида. Я специально хорошую подбирал, большую и вкусную, жирненькую. Тебе не понравилась что ли?
Она морская, со стоном произношу я.
Ты не ешь морскую? удивляется он.
Я вообще сырую не ем, бросаю я.
А, хмыкает Штефан. Затем выдает ещё хлеще: В следующий раз куплю тебе копченную.
Боже, Штеф! По-твоему, это нормально, когда медведь достает из горного ручья морскую скумбрию? рычу я.
Аааа, ты в этом смысле, протягивает он. По ходу до него наконец дошло. Всё равно никто не заметил, ржет он.
Это я постарался не особо её показывать, ворчу я.
Да ладно, что ты такой бука? Раньше был веселее, вдруг говорит он.
Раньше и времена другие были, вздыхаю я.
Ладно, не грусти. Это же ненадолго. Вот полнолуние пройдет, и всё будет хорошо, пытается меня успокоить Штефан.
А потом полнолуние придет снова, ворчу я.
Мда
Несколько минут мы едем молча. Я понимаю, когда я злой, я невыносим, но в последнее время я всегда злой, когда луна заходит за половину. И у меня часто бывают такие резкие перепады настроения.
На следующем перекрестке сверни направо, наконец я подаю голос.
Зачем? По прямой же быстрее, не понимает Штефан.
Отвезешь меня задворками и высадишь, не подъезжая к дому, объясняю я, пройду задним двором.
Всё у тебя конспирации, усмехается он, но всё же поворачивает. А там, между прочим, дорога плохая.
А я так-то якобы заперт у себя в комнате до самого клайне, бросаю я.
Ты же не ребенок. Штефан изумленно поднимает брови.
Скажи это моему отцу, бурчу я. Изомеры до двадцати одного года теперь считаются несовершеннолетними.
Серьезно? удивляется Штефан.
Угу.
Так тебе и пиво нельзя, смеется Штефан.
Угу, снова вздыхаю я. Вот прикинь, тебе исполняется восемнадцать, тебе можно уже алкоголь, сигареты и секс. Ты пробуешь всё это, входишь во вкус, но вот только отмечаешь свое девятнадцатилетние, как выходит новый закон и хоба ты снова несовершеннолетний и тебе ничего нельзя!
Жестко, сочувственно произносит он.
Так, стоп, тормози, егеря! резко вскрикиваю я, заметив возле своего дома егерской джип с проблесковыми маячками.
Вот черт, сплевывает Штефан и жмет по тормозам.
С минуту тупо пялимся на джип инспектора Хофлер. Оранжевые отблески от сигналок бегут по еловым веткам, и у меня в тревоге сжимается сердце.
Оперативно, медленно произносит Штефан, оборачиваясь ко мне. Но не могли же они так быстро догадаться?
Не могли, киваю я.
Хорошо, что мы подъехали со стороны леса, а не с главного входа.
Я же говорил, хмыкаю я.
Может, тебя увезти, и спрячешься на время?
Не, я мотаю головой, наверное, всё же мне лучше пойти домой. Мало ли что там. Выкручусь. И я как бы должен находиться в Ленере. А если убегу огребу по самые уши.
Как знаешь, соглашается Штефан.
Я выбираюсь из его машины и осматриваюсь по сторонам. Егерей не видно, не похоже, чтобы дом был оцеплен.
Ну, я пошел, бросаю я напоследок Штефану.
Удачи!
Глава 5. Арест
Осторожно пробираюсь к своему дому и осматриваю задний двор. Он пуст. Перемахиваю через живую изгородь и опрометью несусь к дому. Окно в мою комнату так и осталось открытым, вроде никаких голосов с чердака не слышно. Подпрыгиваю, цепляюсь за балку, подтягиваюсь и запрыгиваю на подоконник. В моей комнате никакого нет, но я слышу громкие голоса, доносящиеся с первого этажа. Тихо опускаюсь на пол, подхожу к двери, наваливаюсь на неё, чтобы подслушать разговор, и она немного приоткрывается. Черт, значит, отец уже поднимался ко мне, и знает, что меня нет в комнате.
Что вам нужно от моего сына, он ещё спит, слышу, как говорит отец.
Только поговорить, узнаю голос фрау Хофлер, егерского инспектора.
Говорите со мной, возражает отец.
Нет, герр Кёлер, нам нужно видеть именно вашего сына, отвечает другой голос, мужской. Похоже там ещё и герр Винтер.
Я не буду его будить, пока не узнаю, что произошло, и зачем мой сын вам понадобился!
Тихонько закрываю дверь. Так, значит, отец прикрывает мою задницу, не хочет, чтобы они узнали, что я сейчас не в своей комнате. Но долго он так не сможет, через какое-то время ему придется признаться, что меня нет дома. Нужно действовать быстро.
Я бегом стаскиваю с себя всю одежду, оставаясь только в трусиках. Подбираю с пола носок, вытираю им грязные подошвы ног и запуливаю его под кровать. Вытаскиваю деньги и прячу в тайник, кроссовки и рюкзак засовываю в тумбочку. Остальную одежду кидаю на кресло. Мельком осматриваю себя в зеркале шкафа, ворошу густые светлые волосы, чтобы создалось впечатление, что я только что со сна, ну и за одним избавляюсь от прилипшей хвои.
Между тем голоса становятся громче, они уже на лестнице, вот-вот отец расколется, нельзя этого допустить. Я открываю дверь.
Па, я уже не сплю, что случилось? подавляя зевок, хрипло произношу я и выхожу на площадку.
Они мигом замолкают. Отец резко оборачивается и с удивлением взирает на меня. Хорошо, что он стоит ближе всех ко мне, и его неожиданную реакцию кроме меня никто не видит.
Вот, герр Кёлер, ваш сын уже не спит, довольным голосом произносит Хофлер. Можно с ним и пообщаться.
Хофлер легонько отталкивает моего отца, да и он уже не перегораживает ей путь, смысла в этом теперь нет, и она твердым шагом начинает подниматься по ступеням навстречу мне. От егерской темно-зеленой формы, и от противооборотнического оружия, закрепленного у неё поясе, у меня мурашки бегут по спине. Она сверлит меня глазами, рассматривая мой обнаженный торс уже ни как инспектор при исполнении, а оценивающе, как женщина изучает мужчину. Её взгляд останавливается на бугорке моих трусиков, ещё чуть-чуть и она начнет облизываться.
Я пячусь от неё, возвращаясь в свою комнату. Она входит за мной. Следом заходят инспектор Винтер и отец. Я сажусь на смятую постель и одеялом прикрываю свои трусики. Мое тело начинает немного подрагивать мелкие иголочки страха покалывают кожу.
А в чем дело? немного испуганно произношу я, нервно почесывая ногу.
Вы нам так и не сообщили, добавляет отец, складывая руки на груди и с вызовом глядя на инспекторов.
Этой ночью кто-то из оборотней задрал овец на пастбище герра Пфеффера, торжественно сообщает инспектор Хофлер, пристально вглядываясь в мое лицо.
Это не я, мямлю я.
Мой сын не имеет к этому никакого отношения, громко заявляет отец, он спал всю ночь в своей комнате.
Как знать, как знать, нараспев произносит она, и её взгляд скользит по раскрытому окну.
Вот черт, надо было закрыть ставни.
Не нужно ничего знать, он спал в своей комнате. И только сейчас проснулся, вы сами видели, с нажимом говорит отец.
Он мог вернуться ночью и преспокойно улечься в койку, отмахивается Хофлер.
Но почему вы пришли именно к моему сыну? спрашивает отец.
Судя по его послужному списку
Но это было давно, перебивает её отец, зная к чему она клонит, ему было всего шестнадцать.
А сейчас ему уже девятнадцать. И у него первая степень!
Ну и что, возражает отец. Он всё понял, осознал свою вину, и теперь ведет себя как законопослушный гражданин.
Мы в первую очередь проверяем всех с первой степенью, особенно тех, кто ранее замечался в чем-либо подобном. Всё согласно инструкции, поясняет Винтер.
Понятно, устало говорит отец.
И к тому же ваш сын вчера нарушил закон он дважды пересек белую линию, выпаливает Хофлер.
Неправда, вырывается у меня прежде, чем до меня доходит, что один раз я всё-таки пересек линию, когда подходил к Сабине. Но всё равно один, а не два.
Туристы из отеля «Хозяин природы» пожаловались, что парень с принтом волка на худи напал на них на парковке, жестко произносит она, подцепляя с кресла мое худи. Демонстративно показывает мне принт волка и бросает худи мне на постель. Оборотень стал превращаться в волка прямо у них на глазах, они чудом успели убежать обратно в отель.