На несколько секунд растерявшись и, взволнованно замычав, девушка кивнула. Николай с силой сжал запястье незнакомки и практически поволок её за собой к грузовику. Последние остатки внутренних сил, убеждений и надежд сконцентрировались в одном единственном порыве.
Я её знаю, она поедет с нами, добежав до транспорта, решительно поравнялся с офицером врач.
Тебе не хватило представления? лейтенант отрицательно и устало покачал головой. Я же ясно сказал, мы никого не берём.
У нас нехватка не только припасов, но и персонала. А она медик. Хороший медик. А значит полезная, несмотря на бушующее нутро, голос Николая отдавал стальной уверенностью. Ты знаешь, что полковник одобрит такое. Кто-то же должен будет лечить вас, когда станет совсем худо.
Офицер замялся, всматриваясь в, явно осунувшееся за последний месяц, молодое женское лицо.
Либо мы берём её с нами, либо я остаюсь, твёрдо припечатал Николай, на мгновение искренне поверив в свои слова. И тебе придётся объяснять Калинину как ты умудрился потерять его единственного нормального врача.
Лейтенант недовольно сощурился и, нервно выдохнув, забрался в кузов: Ладно, живо грузитесь!
Моя лучшая подруга, я должна взволнованно обернулась девушка, кажется только сейчас поняв, что солдаты уезжают. Это рядом, буквально пять минут, и мы придём!
Николай сильнее сжал руку и заглянул в бегающие женские глаза: Они не позволят! И тут я уже ничем не смогу помочь!
Но ваш главный сказал, что вы передадите замерла девушка, уставившись на один из домов неподалёку. За ней же вернутся, да?!
Врач едва заметно помотал головой. Незнакомка обмякла и затряслась, едва не срываясь на плач: Зачем ты вообще затеял всё это?! Если думаешь, что я какая-то шлюха, и стану твоей за спасение, то забудь!
Я пытаюсь вытащить хоть кого-то! отчаянно прошептал Николай. Нужно решать прямо сейчас: ты уезжаешь или остаёшься. Но если останешься умрёшь через несколько дней!
Прикрыв дрожащие веки и сжав кулаки, девушка молча кивнула и быстро залезла в грузовик. Машина тронулась по следам собственных колёс.
Обратная дорога проходила в тишине. Лейтенант задумчиво курил, сидя на бортике кузова, очухавшийся после нокаута сержант прилёг подремать и во всю похрапывал у самой кабины, а рядовые, дабы убить время, с безразличными лицами молча играли в карты.
Как тебя на самом деле зовут? оглядевшись, почти шёпотом спросил Николай, наклонившись к девушке на середине пути.
Вера, холодно ответила особа, глядя перед собой.
Что ж, теперь ты Таня.
Ладно, коротко хмыкнула ты. Таня, так Таня.
Почему ты вообще осталась в городе? врач попытался сменить тон на более дружеский и подбадривающий. В первые дни ведь проводилась эвакуация.
Моя бабушка. Она через силу выдавила Таня. Eё нельзя было перевозить, я осталась с ней. До конца.
Извини за это, Врач кивнул на женскую руку: запястье украшал уже проступивший багровый синяк.
Ерунда.
Тебе придётся научиться ставить уколы, мерять давление, чтобы нас не раскрыли. Хотя бы делать простейшие медицинские
Я бы подремала, если не возражаешь, перебила девушка и, прикрыв глаза, повернулась спиной. Николай понимающе кивнул и смолк.
Внезапно по тенту кузова застучали капли: сначала редкие, но вскоре превратившиеся в полноценную симфонию ливня. Мужчина прикрыл глаза и откинулся, вслушиваясь в шум погоды и колёс. Несколько минут всё было мирно, пока из одной солдатской сумки не донёсся тревожный протяжный писк. Сидящий рядом рядовой, нахмурившись, залез в поклажу и вытащил из поклажи дозиметр: счётчик во всю бил тревогу.
Твою мать! закричал боец, вглядываясь в показания и повернулся к нервно вцепившемуся в руль шофёру. Гони быстрее!
Водитель вжал газ в пол тяжёлая машина галопом устремилась по ухабистой дороге. Все пассажиры вцепились в каркасные дуги тента, металлические лавки и товарищеские плечи, пытаясь удержаться и не переломать себе кости. От тряски даже проснулся сержант, на очередной кочке стукнувшись припухшей челюстью о скамью. Но через пять минут гоночной езды двигатель начал издавать болезненные выстрелы и затихать. И, напоследок выдав партию из жужжания и треска, грузовик окончательно заглох, останавливаясь под дождём посреди леса.
Даже не думай! крикнул Николай собиравшемуся открыть дверь водителю. Не смей выходить!
Да я быстро погляжу, махнул рукой боец, уже дёргая за ручку.
Если выйдешь под этот дождь то послезавтра будешь мечтать о смерти!
Шофёр всё же замер в неуверенности и, вновь заблокировав дверь, повернулся к врачу. На Николая уставилось семь пар глаз: И что нам делать?
Ждать пока не закончится.
Рядовой за рулём нахмурился и на авось повернул ключ зажигания. Двигатель сердито раскашлялся, но упорно отказывался заводиться.
Прекрати! вскочил на ноги и завопил сержант, пытаясь перекинуться через железный бортик в кабину и остановить сослуживца. Стартёр убьёшь, придурок, и мы тут вообще навсегда останемся!
Петя! в подчинённого вперился взгляд лейтенанта. Ты разбираешься?!
У меня специальность механика в билете. Как сам думаешь?! скривился сержант при взгляде на командира и недовольно прощупал травмированную челюсть.
Сможешь отремонтировать?
Серьёзно?! Я сидел прямо перед тобой всё время! Я даже не знаю, что повреждено! возмущённо вскинул руки солдат. Но инструменты и ремнабор у нас есть, так что, в большинстве случаев, думаю, залатать получится! Хотя бы чтобы добрать до базы. приободрившись от собственных же слов, сержант оглядел всех присутствующих. И если починю ни слова полковнику о том, что случилось, уяснили?!
Само собой, согласно закивали все до единого, нервно вжимаясь в скамейки подальше от стучащих по крыше капель.
Ладно, тогда что нам делать пока льёт?
Не дать воде попасть на вас! громко привлёк внимание Николай. Радиоактивные жидкости самое опасное. От них плохо защищает одежда, они впитываются в кожу, и вы можете вдохнуть их испарения, так что всем надо держаться подальше от улицы!
Разве эта палатка нас не защитит?! Таня испуганно указала на натянутый на каркасе над головами тент.
Частично, но не полностью.
Док, что нам грозит? прямо спросил нахмурившийся офицер. Всё плохо, да?
Зависит от того сколько будет идти дождь, сдержанно поджал губу врач, уставившись на мокрую от ливня дорогу снаружи.
И если это не пятиминутный грибной, то
Острая лучевая, а там как повезёт, холодно отрезал Николай. Но сейчас нужно думать не о последствиях, а как минимизировать возможный урон.
Все присутствующие стихли и побелели. Кто-то схватился за голову и задрожал, другие забились вплотную к металлической кабине. Таня тихо всхлипывала, уткнувшись в поджатые колени, а назойливый писк дозиметра растворился где-то на фоне и вовсе перестал раздражать.
Как думаете, в лагере тоже? подал голос один из бойцов. У меня мама там.
До туда двести километров, может пронесло, Николай ободряюще потряс бойца за плечо и, болезненно зажмурившись, протёр ноющие веки: даже адреналин был не в силах вечно поддерживать вымученный бессонницей организм.
Севший напротив лейтенант усмехнулся: У тебя старые глаза для такого молодого человека.
Повидай с моё вообще ослепнешь, буркнул врач, убрав подмерзающие руки в карманы пальто. Офицер же прищурился и с минуту всматривался застывшим взглядом куда-то сквозь доктора, после чего наклонился и вытащил из-под лавки небольшую коробку.
Забирай, лейтенант кивнул на картонную тару, весом в пару кило. Скажешь Калинину, что сам нашёл.
Недоумённо вскинув бровь, Николай водрузил упаковку на колени и заглянул внутрь: в плотно утрамбованных поролоновых формах лежало пять рядов герметичных пузырьков с амоксиклавом.