Когда мы добрались до места, я нарочно сел спиной к гармошке, чтоб не было соблазна. А как за дело приняться я и понятия не имел. Подумав, решил по свежим следам начать со «Слова» и попросил Витьку прочитать вслух страничку. Он читал, запинаясь, а я иногда поправлял его, заглядывая через плечо. Когда выяснилось, что пересказать прочитанное он толком не может, я подсунул ему в помощь учебник. Домучив отрывок и даже вспотев от усилий, он закрыл книгу, подумал с минуту и начал:
Половцы это были враги русские
И замолк, испугавшись, что я стану смеяться. И опять стал искать чего-то в учебнике.
Постой, сказал я, вот ты когда чего рассказываешь, ты представляешь себе?.. Ну, думаешь о о том, допустим, что значит каждое слово?
Не знаю
Как это так не знаешь?
А рассказываю и всё. Чего тут думать?..
Да как же тогда ты книжки читаешь?
Витька просиял лицом.
Ну-у Книжки! То другое дело
Почему?
Та интересно же!
Ну ладно, можно из книжек. А ну, давай, расскажи чего-нибудь. Ты же говорил, что читал «Остров сокровищ»?..
На губах его заиграла хитроватая улыбка, и глаза заблестели.
То ж другое дело.
И без всякого перехода, понизив голос, он забормотал: «Этот доктор чего он понимает в моряках? Бывал я в странах, где жарко, как в кипящей смоле. Там люди так и падали от Желтого Джека, а от землетрясений на суше была качка как на море. И я жил только ромом, да! Ром для меня был и мясом, и водой, и женой, и другом».
Я припомнил: кажется, он сейчас рассказывает о том, как капитан ждет роковую «черную метку». И удивился. До чего гладко уж не наизусть ли он шпарит? Слегка смущаясь, опустив глаза, скороговоркой и почти без запинки Витька выкладывал фразу за фразой. Заприметив, я взял с тумбочки совершенно затрепанную книгу Стивенсона, нашел нужное место и был поражен он пересказывал текст почти слово в слово!
Послушай Ты что же учил наизусть?
Та не Читал много раз, интересно
А история князя Игоря, выходит, неинтересна?
Витька кивнул.
Тут к нам заглянула старуха-хозяйка. И не в первый раз уж так: станет в дверях и скажет с улыбкой:
Всё учитесь? Вот молодцы
Знаешь что? сказал я Витьке. У меня есть и другие книги. Пойдем-ка теперь к нам в гости.
У меня дома уже всё знали, и мама Витьку встретила как желанного гостя, отчего тот порозовел да так и сидел с нами за едой красный.
Узнала-то мама обо всей истории, естественно, от Ленки, у которой хватило выдержки всего лишь на один день. До чего ж у девчонок язык накрепко связан с глазами и ушами! Про записку-то она, конечно, умолчала, зато историю, похоже, изложила во всех подробностях. Я сразу заметил, когда это случилось: мама вдруг перестала спрашивать меня о школьных делах. По всему видно было, что родители устроили меж собой этакое тайное совещание. Чего они говорили там обо мне не знаю, но даже синяк мой под глазом поминать перестали. Меня даже смех разобрал и я уж было хотел сказать Ленке спасибо, да во-время спохватился не дай Бог! Похвали ее только она такую деятельность разовьет
После еды мы устроились за моим столом и на этот раз я сам читал Витьке отрывок.
«Широкой рекой разлились по Руси пожары, разрушения и смерть. Страшная монгольская орда из далекой степной Азии налетела Киев, Канев, Переяслав пали и были разорены до основания Бату-хан, прозванный Батыем, шел во главе своей стотысячной орды, гоня перед собою вчетверо больше разных пленников, которые должны были биться за него в первых рядах, шел по русской земле, широко распуская по ней свои отряды и ступая по колено в крови»
Я нарочно выбрал «Захара Беркута» тема была близкой к недавнему уроку и Витька клюнул на приманку. Он забрал книгу с собой и назавтра принес ее в школу. Я удивился такой скорости.
Не понравилась, что ли?
Что ты! Интересно! А можно еще чево-нибудь?
Да эту-то когда ж ты читал?
А ночью.
И хозяйка тебе разрешила жечь свет?
Та не Я с фонариком.
Я восхитился ай да Витька!
Ладно. Книжку я тебе дам другую, но возьми на заметку, что в тогдашних битвах главными были кони. Ты сам-то верхом ездил?
А то как же! Былó в ночное мы водили коней ого!
Ну тогда всё поймешь, тебе легко будет.
После уроков мы завернули ко мне домой, и я, не показав ему названия, раскрыл книгу и нашел то место, которое я сам отметил:
«С раннего утра до вечера, с вечера до света летят стрелы каленые, гремят сабли о шлемы, трещат копья булатные в поле незнаемом»
Что за книжка? не выдержал Витька. Вроде как что-то знакомое. Дай почитать
И осекся, когда я показал ему знакомую обложку.
Еще не раз ходил я на эту, уже чем-то понравившуюся мне улочку на окраине. Кроме основной задачи, мы находили время для общения с гармошкой. И, надо сказать, учеником по музыкальной части я оказался малоспособным. Зато занятия наши литературой сдвинулись с мертвой точки, это было заметно уже по живому блеску глаз моего подопечного.
Через неделю мы оба заработали первую четверку оценку, которая как мы все успели уже убедиться у нового учителя была очень даже серьезной, без дураков. Это была победа. А ночью мне приснился удивительный сон.
По сумеречной степи низко стлался дым костров степняки к ночи стали лагерем. Я скакал на коне, опасаясь погони. И я знал: при случайной встрече с кочевниками мне не сдобровать и меч мой, и щит были деревянные. Рядом, не отставая, мчался Логинов, у него совсем не было никакого оружия, но на широком ремне, переброшенном через грудь, подпрыгивала на скаку гармошка. Мы неслись во весь опор надо было успеть предупредить князя.
Железная птица
За деревней садилось распалившееся за жаркий день солнце, краем оно задевало распущенные косы ивы за хатой и узкие листочки тлели на его большой круглой сковороде. Дневная духота ещё висела в неподвижном воздухе, и одинокое «Карр!.». пролетевшей вороны было таким скрипучим, будто у неё напрочь пересохло в горле.
Алёшка выбежал из ворот встречать стадо. Отсюда от середины холма на левую сторону вниз по склону видно было, как, тесно прилепившись друг к дружке, кривенькой широкой улицей, точно в строю, толпились, выглядывали одна из-за другой хаты, торчали соломенные крыши. И у ворот и калиток виднелись бабы и ребятишки, как по уговору следившие за краем деревни.
Тимоша, соседский пацан, скакал по дороге, волоча за собой палку. Лежалая пыль раздавалась под ней, взвиваясь в застоявшийся воздух мутным облачком.
Алёшка тоже вышел на дорогу и его порепавшиеся, в цыпках, ступни погрузились в слой тёплой, бархатистой пыли. Коже было приятно и нежарко. За целый день пыль вобрала в себя тепло солнца и теперь не спешила отдавать его в начавший уже остывать воздух, мягко обволакивая задубевшие ступни. Он двинулся вдоль по дороге, шаркая, не отрывая от земли подошв пыль обтекала их с боков двумя серыми ручьями, клубилась, оседала и застывала, оставляя позади две волнистые припорошённые борозды.
Между делом Алёшка подумывал о завтрашнем празднике, который устроят на горе за кладбищем. От Тимоши он узнал, что с утра там будет играть духовой оркестр, а ещё прилетит ироплан он сказал, что это такая из себя больщая железная птица. Ужасно хочется хоть одним глазком глянуть да нельзя: завтра в заутрене его с отцом ждёт пение в хоре.
Из-под горы уже слыхать мычание разноголосое: густое и тонкое, блеянье, щёлканье кнута. Там плывёт большое облако пыли и вот уже видать головы передних коров и как они сворачивают к своим дворам: то одна, то другая по очереди.
Алёшка нарочно убегает к воротам, прячется. От приблизившегося стада отделяется корова, вся в рыжих пятнах, с крутыми рогами. Ей тяжело нести набрякшее вымя, но она ускоряет шаг, вот-вот побежит, ищет глазами Алёшку и, не найдя, вытянув шею, обиженно и громко мычит. Не устояв, он выскакивает из укрытия и она, переваливаясь, тяжёлой трусцой устремляется к нему. Он протягивает ей посыпанный солью ломоть чёрного хлеба, она берёт его шершавым языком, жуёт, тычется мокрой мордой в ладони, прося ещё. Алёшка плечом подталкивает её к воротам