Вернувшись, Инна Андреевна проводила меня в комнату Ксении одну из пяти в квартире .
Теперь, когда мы стояли у двери, я чувствовал, как краснеют мои уши. Отступать было уже поздно. Инна Андреевна постучала.
Ксюшенька, мы можем войти?
Да, Инна Андреевна.
В интонации Ксении чувствовалось, что она уважает эту женщину. Я последовал в комнату за ней.
Только не смотри на ее руки, только не смотри уговаривал я себя. Куда там! Это было просто невозможно. Ксения сидела на кровати в белой домашней футболке с бабочкой и белых шортиках. Ее руки их не было. Вместо них были какие-то два неуклюжих и коротких обрубка. Культи уже зажили и затянулись кожей с уродливыми розовыми рубцами. Я все никак не мог оторвать от них взгляд, и сказать хоть что-то.
Максим, ты любишь чай? нарушила тишину Инна Андреевна и вывела меня из ступора.
Да, очень, поспешно кивнул я.
Тогда я приготовлю и принесу вам, оставлю вас наедине.
Она вышла, а я остался стоять у двери. Ксения тяжело вздохнула.
Не парься, все пялятся, я уже привыкла. Ты зачем пришел?
Хотел навестить. Я только вчера узнал, что с тобой произошло.
Вот как? она удивленно вскинула бровь.
Ну, я пропустил последнее полугодие прошлого года, и когда не увидел тебя в классе, не придал этому большого значения.
А теперь что изменилось? устало спросила она. По поручении старосты пришел?
Я замялся, стараясь справиться со смущением. Я всегда стеснялся красивых девушек, а Ксения была очень красива. У нее были необычные черты лица выделявшиеся скулы и едва выраженный прищур глаз сочетались с типично украинскими круглыми щечками и аккуратным вздернутым носиком. Натуральные ярко-пшеничные волосы спадали ей на плечи.
Нет, я сам решил. Не возражаешь, я присяду?
Она пожала плечами и взглядом указала мне на стул, который я сразу поставил напротив кровати. Ксения смотрела мимо меня, не проявляя большого интереса или делая вид, что не проявляет.
Лучше выпалю сразу, как есть и будь что будет, решил я.
Я совсем тебя не знаю, но хочу быть честным. Я пришел по совету друга. Он считал, что мне это будет полезно, потому что считает меня сломленным. Так что я здесь как бы ради себя. У меня есть пара подготовленных фраз, честных, но стереотипных. То, что случилось с тобой ужасная, чудовищная несправедливость. И мне очень жаль, что так произошло. Я не знаю, что еще сказать. Прости, если обидел.
Я выдохнул. Сейчас она меня выгонит, подумал я.
Ксения улыбнулась. У нее была очень красивая, широкая улыбка.
Нет, я не обижаюсь. Ты странный. И друг у тебя странный, если он считает нормальным навещать инвалида ради мотивации к жизни.
Это Лиза Рудницкая.
Вот как? Ого. Впрочем, ничего удивительного, это в ее стиле. И давно вы дружите? она сделала сильный акцент на слове «дружите».
Со вчерашнего дня.
И она сразу рассказала обо мне?
Сказала, что мне стоит увидеть тебя, чтобы меньше обращать внимания на собственные трудности.
А какие у тебя трудности?
Я недоуменно посмотрел на нее. Думал, все знают.
Максим, давай я тоже буду честной. Когда ты перестал посещать школу в конце прошлого года, мне было на это наплевать, как и тебе на мое отсутствие после каникул. Мы с тобой совершенно не знакомы, у нас разный круг общения, и мы абсолютно чужды друг другу. Так и будет, пока мы не поговорим. Так что давай, рассказывай, что у тебя. Что у меня ты и так видишь.
Да рассказывать нечего. Хотел сделать трюк на скейте и упал, ударившись головой. Сильно ее повредил, что-то восстановилось, но не все. Иногда трудно формулировать мысли. Порой говорю короткими предложениями. Но самое плохое, у меня теперь редкий дефект головного мозга приобретенная дискалькулия. Грубо говоря, я не умею считать.
А как же ты учишься?
Алгебре, геометрии, физике с химией никак. Ставят тройки с закрытыми глазами. Мне литература и история всегда больше нравились. Хотя с датами по истории тоже непросто. Я справляюсь механическим заучиванием.
Мне жаль, сказала Ксюша. С тобой случилась чудовищная несправедливость.
Все относительно, подумал я, но вслух, разумеется, не сказал.
В дверь постучала Инна Андреевна и внесла на подносе чай с печеньем. В Ксениной чашке торчала соломинка.
У вас все хорошо, молодые люди? Спасибо, что Ксюшу навестил, Максим. Почаще бы друзья заходили
Инна Андреевна! Ксения умоляюще посмотрела на сиделку.
Все, все, ухожу.
Она поставила поднос на тумбочку у кровати и вышла. Мы устроились у тумбочки. Ксения наклонилась к соломинке, и ей на лицо упал неуложенный локон ее растрепанных волос. Она тщетно попыталась сдуть его обратно.
Я, не задумываясь, машинально заправил ее непослушный локон за ухо.
Спасибо, поблагодарила она и стала пить.
В этот момент я понял, что печенье положили для меня, и она его взять не сможет.
Будешь печенье? спросил я.
Она кивнула. Я разломил печенье на несколько небольших кусков и, жутко стесняясь, скормил ей. Было видно, что ей это так же неловко, как и мне.
Тебе пока не давали протезы?
С этим есть трудности. Большая проблема, что локтевые суставы не сохранились, и к тому же нет обоих рук, так что от простых протезов толку немного. Папа ищет сейчас какие-нибудь специальные, а пока обхожусь без них. Пробую тренировать ноги, но пока получается немного. Зато научилась включать магнитофон носом.
Я попробовал представить, как она это делает. Ксения, видимо, прочитала мои чувства по выражению лица.
Мне не нужна твоя жалость, жестко сказала она.
Извини Это просто естественно.
Я понимаю. И все же не надо меня жалеть. Иначе я тебя выгоню.
Я понял, что она серьезно. Мы молча допили чай, я отнес поднос и вернулся к Ксюше. Она сидела на кровати и отрешенно смотрела в окно. Я обратил внимание на большой книжный шкаф у стены. Интересно, что она читает?
Я могу взглянуть? я показал в сторону книг.
Пожалуйста.
Я открыл стеклянные створки Хорошо, что я стоял к ней спиной и она не видела мою отвалившуюся от удивления челюсть. Батюшки светы Плотные ряды книг, корочка к корочке, аккуратно отсортированные толстые тома. Русская классика, Толстой, Достоевский, естественно, Пушкин с Лермонтовым, Тургенев. Зарубежную литературу представляли Шекспир, Манн, Маркес, Воннегут, Ремарк, Хэмингуэй и Кафка. Это было далеко не все, конечно. Скользнув по книгам Оруэлла и Хаксли, мой взгляд уцепился за целую «философскую» полку скромные тома «Капитала» подпирал весьма внушительный винегрет из трудов Платона, Декарта, Гоббса, Августина и Маккиавелли разумеется, венчал этот ряд Ницше. После всего этого учебная литература по истории религии и философии смотрелись чем-то самим собой разумеющимся.
Никаких детективов. Никакой фантастики или фэнтези, и прочей развлекательной литературы. Ни одной такой книги.
Я покосился на Ксению. Она смотрела на меня, тщательно изображая скуку и безразличие. Ей было интересно, как я отреагирую, и у нее совершенно не получалось это скрыть.
Маккиавелли и Ницше против Августина и Маркса. Думаю, стороне циников и человеконенавистников пригодилась бы помощь Мальтуса, почему его нет в твоей коллекции?
Иногда лучше бы молчать, за умного сойдешь.
Где его сейчас достанешь на русском? И потом, Мальтус крайне поверхностный и интеллектуально никакой. Ты оскорбляешь мой интеллект, если думаешь, что я приобрету его для своей коллекции. И это не «коллекция», это моя библиотека. И Ницше не циник. Это самый страстный и бескомпромиссный человек из тех, что стоят на этой полке.
Но то, что он человеконенавистник, ты не споришь, ухмыльнулся я про себя.
И это не книги твоих родителей?
Папа иногда брал почитать что-нибудь, но вообще у них свои книги есть.
Я снова сел рядом.
Хочешь сказать, что все это читала?