А у тебя потрясающие сиськи, огорошил дядя Лохлан неожиданным признанием, скалясь в свой бокал с хересом, да еще с такой бунтарской гордостью на физиономии, будто он один осмелился высказать замалчиваемую правду.
Господи, Лохлан, поморщился Генри, вперив взгляд в пол.
Я попыталась рассмеяться, но получилось нечто похожее на мяуканье.
Пойду подзаправлюсь, сказала я, глупо жестикулируя пустым бокалом.
Избавившись от бокала и махнув рукой на Дила, который продолжал свой флирт на диване, я выскочила наружу. Там уже собрались все наши и пускали по кругу тонкий косячок Милы.
А вот и ты! улыбнулся мне Пэдди.
А вот и вы! улыбнулась я всем в ответ. Дил попался в сети Сесили Симмонс, а меня сально домогался дядюшка Генри.
Фу, это тот старикан, что стоял с Генри? поинтересовалась Мила. Я не почувствовала от него позитивной энергетики.
Да уж, согласилась я. Тьфу на него. А не пойти ли нам лучше перекусить, а?
А Дила не будем ждать? спросил Найл.
Что-то подсказывает мне, что он не хочет, чтобы его ждали, заверила я всех. Так что пошли.
В итоге мы вернулись в квартиру Найла. Он заказал на всех индийской еды, а по пути мы прикупили пару бутылок виски. Найл был из богатой семьи и сам зарабатывал больше всех из нас, поэтому он единственный жил без соседей (моя студия не в счет потому что я и была соседкой).
Квартира Найла была совершенно лишена вкуса. То есть это не значит, что у него был плохой вкус, нет, просто у него отсутствовал всякий вкус. Квартира располагалась на шестом этаже современного многоэтажного дома из стекла и бетона, жильцы которого имели право пользоваться общим спортзалом, гаражом и зимним садом на крыше. Насколько я поняла, эта невыразительная и функциональная обстановка досталась Найлу вместе с недвижимостью. Голые стены украшенные двумя черно-белыми фотографиями африканской саванны. Такие же голые бетонные полы. Кухня под гранит, гостиная в коже, а ванная оштукатурена. Окна от пола до потолка с выходом на северо-восток прямо на реку. Один раз в неделю к Найлу приходила уборщица, а если он устраивал вечеринки, то и пару раз в неделю. В общем, это было бы последнее жилье, которое я выбрала бы, будь у меня доходы Найла. Однако сегодня такая обстановка действовала успокаивающе и совсем не раздражала.
Какой мрачный день, загадочно выразился Пэдди, когда мы входили в квартиру.
Скинув обувь, мы остаток вечера посвятили поглощению огромного количества дал с лепешками наан, запивая их остроту виски. Кто-то включил гигантскую плазменную панель Найла и выбрал именно тот сериал, под который я уснула прошлой ночью. Пэдди нагуглил речь Чарльза Спенсера на похоронах принцессы Дианы и зачитал ее нам, подражая (очень точно) манере Ника Ташена. Из огромных окон открывался панорамный вид на Лондон. Небо над городом представляло собой своеобразную радугу, где голубой цвет переходил в молочно-лавандовый, который, в свою очередь, трансформировался в жутковато-оранжевый, и все это подпирал черный. Дил так и не появился.
Где-то ближе к полуночи Джесс и Пэдди засобирались уходить.
Кому-то завтра с утра на работу, с легкой укоризной сказала Джесс. Доброй ночи, любимые мои.
Чао, дорогуши, попрощался Пэдди. Надеюсь увидеть всех вас на своем спектакле.
Остались Мила с Найлом и я плюс закадровый смех из телевизора. На протяжении всего вчера Мила и Найл неуклонно сближали свои тела и наконец прильнули друг к другу, расположившись на диване.
Давайте-ка я разберусь с этим, сказала я и принялась собирать использованную посуду.
Оставь, не беспокойся, запротестовал Найл, страдавший аллергией на любую помощь кого бы то ни было, если это касалось его дома.
Расслабься, приятель, не уступила я, направляясь на кухню. Ты заплатил за все. Считай, это мой вклад.
Сквозь журчание воды я слышала резкое сопрано смеха Милы, поддерживаемое басовыми нотами Найла. Возможно, сегодня ночью они наконец-то переступят порог между платоническими и романтическими отношениями. Бог свидетель, время пришло. Чувства Милы к Найлу были столь очевидны и глубоки, что мы никогда не касались этой темы, как обходят стороной банальность вроде той, что все мы смертны. В свою очередь, чувства Найла к Миле послужили, как мы все подозревали, причиной загадочного ухода от Найла его подружки Лины. Но лично я опасалась их сближения. Мила была второй моей давнишней подругой после Дила, и что-то внутри меня говорило: если она и Найл нарушат пакт о дружбе, она всецело будет принадлежать ему. То есть всеобъемлющим, духовным образом станет его половинкой, что мне только предстояло испытать, и поэтому я отойду для нее на задний план.
Мы закругляемся, объявил Найл, оказавшись рядом со мной, и по-братски положил руку мне на плечо.
Класс! улыбнулась я. Доброй ночи.
Я обняла его в знак благословения. Кажется, он понял меня.
Там на диване есть свободное одеяло для тебя.
Спасибо, дружище.
Я расположилась на диване и, завернувшись в синтетическое флисовое одеяло, бездумно ковырялась в телефоне, когда пришло сообщение от Генри, словно призванное силой моих мыслей.
Извини за моего дядюшку, хотелось припечатать ему за такие слова. Хотя сиськи у тебя действительно классные.
«Припечатать родственнику на семейных похоронах всегда круто» напечатала я, но потом удалила.
Спасибо! Особенно горжусь левой. Надеюсь, у тебя все ОК
Я ждала ответа минут двадцать, но его не последовало.
* * *
Биг-Бен, обитающий прямо напротив за рекой, разбудил меня, пробив одиннадцать часов. Январское солнце заливало комнату. В квартире стояла тишина. Я сделала себе кофе с помощью шикарной кофемашины Нила и подошла к окну внизу поблескивали мутные воды Темзы. Поскольку ребята уже ушли на работу, я не смогла устоять перед соблазном обследовать квартиру: спальня Найла пропахла кокосовым кремом Милы, шкафчик в ванной с зеркальной дверцей не содержал никаких соблазнительных рецептурных препаратов, в гардеробе добрая половина одежды висела в мешках из химчистки. И никакой грязи ни в прямом, ни в переносном смысле этого слова. Я нажала кнопочку на чудо-аппарате, чтобы сварить еще кофе, и позвонила Дилу.
Приветики, приветики, приветики, раздалось в трубке.
Ну, слышу, ты уже жутко бодрый.
Жаркая ночка.
Ой, заткни хлебальник.
Да, да.
Сесили Симмонс?
Она.
Срань господня!
Он рассмеялся.
Не один ты отличился, не утерпела я.
Опять кувыркалась с Генри?
Не-а. Интереснее.
С кем? С одним из старичков Ташенов? Завела себе папика?
Фу-у! Не я, Мила и Найл.
Хорош!
Правда, я сейчас еще у Найла.
Не тройничком, Фил?
Теперь рассмеялась я.
Ну, все к тому и шло. И правильно.
Ага.
Где-то тут собака зарыта, помолчав, сказал Дил. Не думаешь, что смерть так действует? Говорят, что она возбуждает выживших. Вон как узники в Освенциме, известный факт сношались как кролики.
Какая херня.
Мне можно об этом говорить, я еврей.
Я вспомнила Генри, когда он вернулся в квартиру в Олбани и был просто одержим сексом. В словах Дила явно был смысл.
Пойдем пообедаем, предложила я. Хочу знать все подробности про Сесили.
На улице было морозно, но сухо, и я решила прогуляться по Ламбетскому мосту. В дорогу включила «Кровь на рельсах» Боба Дилана. Как-то Дил сказал мне, что песня «Простая ирония судьбы»[7] всегда заставляет его задуматься о нас, конкретно о том, что мы как близнецы. Я стояла и смотрела в направлении течения реки на колесо обозрения на южном берегу и на Вестминстерский дворец на северном. Прогулки по городу всегда так на меня действовали обнаруживалось что-то новое в улицах и зданиях, которые я хорошо знала. Было забавно иногда взглянуть на город глазами туриста.