Он повернулся к ней, чтобы бросить наигранно суровый взгляд, и тут выпрямился.
У меня есть зеркало, проворчал он. Подарок Джирики. Оно в седельной сумке.
Я думала, это опасно! воскликнула Мириамель.
Нет, если только смотреть в него. Саймон встал и направился к седельным сумкам, а потом принялся энергично в них рыться, как медведь, ищущий мед в дупле. Вот, нашел, сказал он.
Он вытащил руку с зеркалом и нахмурился, засунул в сумку другую руку и продолжил копаться внутри.
Что ты ищешь?
Саймон достал мешок со шнуровкой и, подойдя к костру, протянул ей зеркало ситхи, которое Мириамель взяла почти с благоговением, а сам принялся с мрачным видом снова рыться в мешке.
Ее нет, с отчаянием сказал Саймон.
Чего нет? спросила Мириамель.
Белой Стрелы. Ее здесь нет. Он вытащил руки из мешка. Кровь Эйдона! Должно быть, я оставил ее в палатке. Затем на его лице появился ужас. Надеюсь, я не забыл ее на Сесуадре!
Но ты ведь отнес ее в свою палатку, верно? В тот день, когда хотел мне подарить?
Он медленно кивнул:
Верно. Должно быть, она осталась где-то там. Во всяком случае, стрела не потерялась. Он посмотрел на свои пустые руки. Но у меня ее нет. Он рассмеялся. И я пытался ее отдать. Наверное, это нехорошо. К подаркам ситхи, сказал Бинабик, следует относиться серьезно. Помнишь, что было на реке, когда мы в первый раз путешествовали вместе? Я стал хвастаться и упал в воду.
Мириамель печально улыбнулась:
Я помню.
Но я снова это сделал, не так ли? Если Бинабик найдет стрелу, он о ней позаботится. И я не должен иметь ее при себе, чтобы что-то доказать Джирики. Если я вообще его когда-нибудь увижу. Саймон пожал плечами и попытался улыбнуться. Можно я возьму зеркало?
Он принялся изучать свои волосы.
Хорошо получилось, сказал он. Они короткие сзади. Как у Джошуа или у тех, кто на него похож. Саймон посмотрел на Мириамель. Как у Камариса.
Как у рыцаря, добавила Мириамель.
Некоторое время Саймон смотрел на свою руку, потом взял пальцы Мириамель и сжал их в теплой ладони не глядя в глаза.
Спасибо тебе. Ты сделала очень красиво.
Она кивнула, ей отчаянно хотелось высвободить руку, не оставаться рядом с ним, но одновременно нравилась его близость.
Всегда рада помочь, Саймон.
Наконец он неохотно отпустил ее руку.
Наверное, нам нужно попытаться поспать, если мы хотим отправиться в путь в полночь, сказал он.
Да, ты прав, согласилась она.
Они убрали свои вещи и разложили постели в дружеском, пусть и неловком, молчании.
Мириамель проснулась посреди ночи, когда чья-то рука зажала ей рот. Она попыталась закричать, но рука прижалась еще сильнее.
Нет! Это я! Рука исчезла.
Саймон? прошипела она. Ты идиот! Что ты делаешь?
Тихо. Здесь кто-то есть.
Что? Мириамель села, безрезультатно вглядываясь в темноту. Ты уверен?
Я как раз начал засыпать сказал он ей на ухо, но это не был сон. Я услышал такие же звуки уже после того, как окончательно проснулся.
Это животное олень, предположила Мириамель. В лунном свете Саймон оскалил зубы.
Я не знаю животных, которые разговаривают сами с собой, а ты?
Что?
Тихо! прошептал он. Просто слушай.
Они сидели молча и не шевелясь. Мириамель слышала только биение собственного сердца. Она бросила взгляд в сторону костра, несколько угольков еще продолжали тлеть, и, если кто-то находился рядом, он наверняка их заметил. Интересно, есть ли смысл забросать сейчас костер землей, подумала она.
И тут она услышала потрескивание, которое доносилось, как ей показалось, с расстояния в сотню шагов. У нее стало покалывать кожу. Саймон со значением на нее посмотрел. Они снова услышали те же звуки казалось, они удалялись.
Кто бы это ни был, складывается впечатление, что он уходит, заметила Мириамель.
Мы собирались выйти на дорогу через несколько часов. Я не думаю, что теперь нам следует так рисковать.
Мириамель собралась возразить ведь это было ее путешествие, но поняла, что не может. Мысль о том, что они будут идти вдоль заросшего берега реки в свете луны, когда кто-то за ними следует
Я согласна, сказала она. Подождем до рассвета.
Я останусь стоять на страже. А потом, когда я тебя разбужу, ты дашь мне немного поспать. Саймон сел, скрестив ноги, и прислонился спиной к пню. Меч он положил на колени. Иди, спи. Он выглядел напряженным, почти сердитым.
Мириамель почувствовала, как сердце у нее в груди постепенно стало биться медленнее.
Ты сказал, что кто-то разговаривал сам с собой?
Возможно, их было несколько, ответил Саймон, но вдвоем они произвели бы больше шума. К тому же я слышал только один голос.
И что он говорил? спросила Мириамель.
Она смутно видела, как Саймон покачал головой.
Я не разобрал. Он говорил слишком тихо. Просто слова.
Мириамель устроилась на своей постели.
Может быть, охотник. В лесу тоже живут люди.
Вполне возможно. Голос Саймона показался ей слишком ровным, и Мириамель вдруг поняла, что ему, наверное, тоже страшно. В лесу может оказаться кто угодно, добавил Саймон.
Она опустила голову и теперь видела лишь несколько звезд, заглядывавших вниз сквозь прорехи в лесном пологе.
Если почувствуешь, что засыпаешь, не будь героем, Саймон. Разбуди меня.
Я так и сделаю. Но я не думаю, что в ближайшее время мне захочется спать, ответил он.
Как и мне, подумала Мириамель.
Мысль о том, что их преследуют, вызывала у нее ужас. Но если кто-то действительно шел за ними; кто-то, кого послал ее дядя, то почему он ничего не сделал? Быть может, это преступники, сбежавшие в лес? И они бы убили их во сне, если бы Саймон не проснулся. Или животное, а Саймону лишь показалось, что оно говорит.
Наконец Мириамель погрузилась в беспокойный сон, в котором ей снились двуногие рогатые фигуры, прятавшиеся в лесных тенях.
Они потратили значительную часть утра, чтобы выбраться из леса. Казалось, низкие ветки и цеплявшийся за ноги подлесок пытались им помешать, от земли поднимался предательски плотный туман, и, если бы не шум ручья, они бы обязательно заблудились. Наконец, усталые, потные и еще более грязные, чем на рассвете, они вышли в сырую долину.
Они довольно быстро пересекли луга и оказались на Речной дороге, когда утро уже заканчивалось. Снега здесь не было, но небо оставалось темным и угрожающим, казалось, будто густой лесной туман их преследовал и полностью скрывал землю.
Сама Речная дорога оставалась практически пустой: им навстречу попался всего один фургон, который перевозил целую семью вместе с пожитками. Возница, измученный заботами мужчина, который наверняка выглядел старше прожитых им лет, казалось, потратил последние силы, кивнув Саймону и Мириамель, когда они проезжали мимо.
Мириамель повернулась, чтобы проводить взглядом фургон с запряженным в него худосочным быком, медленно ехавший на восток. Может, они решили отправиться на Сесуадру, чтобы связать свою судьбу с Джошуа? Мужчина, его тощая жена и молчаливые дети выглядели печальными и измученными, и Мириамель было страшно подумать, что будет, когда они обнаружат, что там никого нет. Ей захотелось их предупредить, но она ожесточила свое сердце и снова стала смотреть вперед. Такой поступок мог оказаться опасной глупостью: а появление в Эркинланде людей со сведениями о Джошуа привело бы к непоправимым последствиям.
Днем они миновали несколько небольших поселений, которые казались почти заброшенными; лишь серые плюмажи дыма, которые поднимались над несколькими домами, все еще окруженными туманом, говорили о том, что люди продолжали оставаться даже в таких мрачных местах. Впрочем, если здесь и жили фермеры, то доказательств тому было немного: поля заросли темными сорняками, и они нигде не видели домашнего скота. Мириамель понимала, что если наступили совсем плохие времена в других частях Эркинланда, то оставшиеся немногие коровы, свиньи и овцы наверняка тщательно спрятаны.