Свин совсем осмелел и нежно обнял Луну-Яичницу за талию. А она не противилась, а напротив, доверчиво прижалась своей хрупко-нежной фигуркой к его обильному телу. А в машине она сначала положила кисть своей лёгкой руки на его колено, а потом её пальчики как-то незаметно и плавно поднялись по его ляжке и застыли, наконец, прямо между ног. Тогда наш герой, замлев от удовольствия, предложил Луне-Яичнице зайти к нему домой «на чашечку чая», в мыслях при этом спошлив: «Не на чашечку, а на палочку».
Луна-Яичница кокетливо сморщила лобик, подумала немножечко и сказала: «Ах, милый Свин, но ведь уже так поздно А впрочем, зайду, но только на минуточку».
Ах, дорогой Свин, как мило у тебя в домике! воскликнула с восхищением юная повариха, оказавшись в новом жилище нашего героя. Я не знаю, я никогда не бывала в твоих прежних апартаментах в «Привале», но уверена, что здесь гораздо лучше!
Ну, конечно же, милая Луна-Яичница! вторил ей Свин, захмелевший от алкоголя и влюблённости. Это даже хорошо, что ты не была в моём старом жилье. Я даже, честно сказать, постеснялся бы тебя туда пригласить. Здесь, конечно же, гораздо лучше. Однако в доме я ещё не всё разобрал после переезда, так что, ты извини меня за беспорядок! Усаживайся вот на этот диван, Луна-Яичница, продолжал Свин. Чувствуй себя как дома. И скажи мне, что же я могу предложить тебе выпить: чай, кофе?
Ты знаешь, Свинчик, я бы предпочла небольшой стаканчик виски, если, конечно, оно у тебя есть.
Ну, разумеется-разумеется, у меня есть много разных сортов виски, засуетился наш герой, который любил не только коньяк, но был большим знатоком и этого крепкого напитка. Шотландское, ирландское, канадское. Какое ты предпочитаешь?
Шотландское, пожалуй, это более консервативно.
Нетвёрдой походкой Свин направился к буфету из орехового дерева, открыл бар и извлёк оттуда наполовину уже опорожненную бутылку двенадцатилетнего виски и два изящных стакана, предназначенных для употребления этого напитка.
Он уселся рядом со своей возлюбленной на диван, совсем почти вплотную, так, что почувствовал через материю брюк теплоту её упругого бедра. Наполнил оба стакана, а бутылку поставил на журнальный столик. Подняв свой стакан, Свин сказал:
Я пью за тебя, прекрасная Луна-Яичница. За то, чтобы ты почувствовала, наконец, как я люблю тебя!
Луна-Яичница кокетливо улыбнулась, её глаза, глубокого сапфирового цвета, заискрились волшебным блеском, и она ответила томным шёпотом:
Я не верю тебе, Свин. Ты жмёшься, как подросток. Я не вижу страсти, покажи мне свою любовь!
И при этом она повернула своё прекрасное лицо к Свину и приблизила нежные алые губки совсем близко к губам нашего героя, так, что он почувствовал на своей коже её влажное дыхание.
Теперь Свину оставался всего один ничтожнейший шаг подвинуть свои пересохшие от волнения губы на пару сантиметров к губам своей возлюбленной. И он сделал это. И слился с Луной-Яичницей в страстном поцелуе.
Её быстрый язычок нежно, но настойчиво скользил по закоулкам его рта, доставляя Свину несказанное удовольствие. И наш герой страстно захотел Луну-Яичницу. Сарделечный член его разбух, и стало ему тесно в его семейных трусах. Одна пухлая Свинова рука осмелела и скользнула по упругой груди Луны-Яичницы, другая, ещё более осмелев, стала забираться по скользким чулкам к ней под платье.
Наш неловкий герой долго возился с застёжками платья поварихи, а потом с крючками её изящного чёрного лифчика. Но наконец ему удалось обнажить свою возлюбленную. Последней деталью были её изящные чёрно-кружевные трусики, которые Свин стянул зубами, и тут же с жадностью принялся лизать её нежно-солоноватую промежность, захлёбываясь слюной и иногда попадавшими в рот жёсткими лобковыми волосками.
А потом юная повариха быстро стащила со Свина пиджак, галстук и рубашку, уложила его на диван и стянула с него ботинки и брюки.
Лежи, Свинчик, спокойно, ласково прошептала она, спустила до колен его немереные, в розовый горошек трусы и взяла в рот его весь уже мокрый сарделечный член. Луна-Яичница сосала его умело, и Свин даже начал подвывать от блаженства.
А потом Свин занимался с Луной-Яичницей любовью на канапе. Его возлюбленная получала явное удовольствие, хотя иногда постанывала: «Ох, Свинчик, повернись на бочок, не надавливай на меня так! Ох, какой ты тяжёлый!»
От излишнего волнения Свин кончил довольно быстро и стал из-за этого переживать. Но прекрасная повариха успокоила его:
Не горюй, Свин, всё было просто чудесно.
Луна-Яичница осталась на ночь, поэтому утром Свин проснулся в своей холостяцкой, хотя и двуспальной постели не один, а в объятиях своей горячей любовницы. Она сладко потянулась и молвила ангельским голоском:
Доброе утро, Свинчик. Я проснулась до тебя и смотрела, как ты спишь. Ты такой смешной во сне так вздрагиваешь и похрюкиваешь!
Ах, сладкая Луна-Яичница, как мне хорошо! сказал Свин, протяжно зевнув. Никогда ещё я так крепко не спал, как в эту ночь рядом с тобой.
Я тоже очень хорошо спала у тебя под тёплым боком. Пойдём, однако, Свинчик, примем перед завтраком ванну. А то я чувствую себя какой-то грязной и вспотевшей! предложила Луна-Яичница.
Она уселась в ванну, наполненную Свином до краёв тёплой водой с душистой пеной. Обильные белые облака пузырьков нежно обволакивали её тело, которое от блеска пены и кафеля в лучах солнечного света, проникавшего через небольшое, расположенное под потолком окошко сегодня казалось несколько смуглее, чем при вчерашнем неясном вечернем освещении.
Ну-ну, залезай, Свинчик! позвала его Луна-Яичница.
Когда грузное розовое тело нашего героя опустилось в переполненную до краёв ванну, пена и вода с шумом повалились на пол.
Ох, какой же ты неуклюжий, Свин! застонала Луна-Яичница.
Тесно им было вдвоём в ванне, но наш герой ощущал, как нежные пальчики ножки Луны-Яичницы почёсывают его яйца.
А потом подруга Свина начала показывать свою извращенскую сущность, сказав:
Свинчик, дорогой, пёрни, пожалуйста! А я заткну твою жопу, вернее, самый шоколадный глаз большим пальцем ноги.
Свин поднатужился, и сквозь мутновато-пенную воду на поверхность поднялись три пузыря.
Нет звука! воскликнула довольная Луна-Яичница. Значит, ты, Свинчик, пустил «шептуна».
А после нежно-чистые и распаренные они завтракали. Луна-Яичница пила шоколад, а Свин крепкий чай с лимоном. И ели они бублики, намазанные маслом и земляничным вареньем. А за окном стояло прозрачное солнечное утро. И было так чудесно.
IIIТеперь Луна-Яичница часто оставалась ночевать у Свина. И всё, казалось, шло прекрасно. И наш герой был беспредельно счастлив. И предлагал он поварихе выйти за него замуж, и кокетливая дамочка была, в принципе, согласна.
Однако во влюблённой голове Свина нередко проползали сомнения. Не было у него полного доверия к Луне-Яичнице. Подозревал он свою молоденькую подругу в неверности, хотя и не имелось у него достоверных доказательств этого.
Некоторые факты тем не менее наводили на мрачные мысли. Часто Луна-Яичница обещала прийти и не приходила. И это почти всегда случалось в субботу вечером. Потом она объявлялась, извинялась и объясняла своё отсутствие разными благовидными обстоятельствами. Тем, например, что провела ночь у захворавшей тётки в больнице, или тем, что к ней неожиданно приехала из соседнего города сестра.
Подозревал Свин свою подругу и страдал. Ох, как страдал!
Однажды, субботним вечером, когда юная повариха в очередной раз не пришла и не позвонила, наш герой сидел у себя дома, сильно переживал и с горя допивал шотландское виски ту самую сохранённую им бутылку, которую они открыли в их первый с Луной-Яичницей вечер. Гордость не позволяла Свину снять трубку телефона и набрать номер своей возлюбленной, и он мучился ужасно: от ревности, неопределённости и одиночества.