Взглянуть на лучшие работы Олдмена-младшего съехались гости и с севера, и с юга Англии. От особ королевских кровей до студентов и школяров. Но не блеск разномастных гостей в тот вечер смутил художника, не помпезные речи. Не из-за них он чуть было не выронил свой винный бокал и не обрызгал белое платье миссис Бланшет.
Всё из-за неё! Из-за Грейси Льюис, хрупкой студентки, стриженной под мальчишку, с большими глазами цвета утреннего янтаря. Он увидел её случайно когда вдруг, затосковав, решил рассмотреть поближе захмелевших гостей. В такие мгновения многие из них становились самими собой. А Варду нравилось срывать с людей маски.
И вот он достал свою верную подзорную трубу, с которой так сдружился с детства. И пробежавшись глазами по репортерам, жующим втихаря эклеры, глупышкам-кокеткам и критикам, что ждали подходящего момента, дабы высказать Варду своё почтение, увидел её улыбку.
Грейси пришла на выставку со своей старшей подругой, замужней чудачкой Анжелиной Лайтрейн. Заметив Варда с подзорной трубой, Грейси ему подмигнула. И без тени смущения крикнула:
Ищете жертву искусства? А знаете, мистер Олдмен, я тоже рисую! Не хотите взглянуть?
Вард растерялся, немедленно спрятал подзорную трубу в карман. И отвернулся, будто пёс, стащивший с обеденного стола кусок телятины.
Но тут кто-то похлопал его по спине лёгкой ладонью, и пропел:
Мистер Олдмен, ку-ку! Меня зовут Грейси Льюис.
Я тоже рисую. Посмóтрите?
Э-э-э Вард обернулся.
Вместо пузырьков шампанского в глазах Грейси резвились солнечные зайчики. Она улыбалась. И Вард мягко заметил:
Милочка, вообще-то здесь моя выставка. Все смотрят на мои работы.
Да, весьма тоскливо отметила Грейси. Ваши работы прекрасны сами по себе. В особенности «Небеса» и «Ангелы-птицы»! Но вот выставка и все эти «самые лучшие люди» всё это весьма тоскливо. Так, что вы даже потихоньку решили напиться. Теперь веселее?..
А вам не кажется, что вы многое себя позволяете? хмыкнул Вард.
А вам не кажется, что вы слишком хмурый? Как толпа ворон у недостроенной церкви, улыбнулась Грейси. Она была вдвое младше Варда и не стеснялась своих мыслей. Энджи сказала, что вы почти волшебник! А вы даже не хотите взглянуть на мои рисунки. А ведь вы могли бы дать им жизнь! Неужели вам интереснее топтаться среди всех этих зануд и пить вот эту горькую дрянь?
Вы слишком молоды, мисс Как там?.. Льюис. У меня перед этими людьми есть некоторые обязательства.
А мне казалось, что у художника только одно обязательство тут голос Грейси дрогнул.
Какое же? приблизился к ней Вард.
Видеть то, что другим не дано. Вот вы когда-нибудь видели улыбки птиц, улетающих в дальние страны? Н-и-к-о-г-д-а, обиженно прошептала Грейси. А вот я видела. И без всякой подзорной трубы! бросила она и, толкнув Варда одним лишь взглядом, выбежала на улицу.
Грейси! громче всех правил приличия крикнул Вард. Грейси, постойте!
И он вылетел за ней, надеясь, что девушка не пропала или не превратилась в жабу, как это делали все сказочные принцессы.
Грейси Льюис! звал он.
А она бежала по жёлтой траве и хрустящим рыжим листьям до тех пор, пока дорогу ей не преградила бойкая стая белых лебедей. Птицы раскинули перед Грейси свои мягкие крылья. И затрепетали, приказывая остановиться.
Прочь! Прочь! воскликнула девушка, но тут же замерла, оказавшись во власти лёгкого ветра и купающегося в нём лебединого пуха, и прошептала: Почему я должна слушаться?
Да потому что они тебе улыбаются, запыхавшись, промолвил Вард, упав на землю, и расхохотался. Ребята, ох, не зря же я вас кормил! Дикие вы мои, любимые! Теперь летите в тёплые страны! Летите, мои вечно бездомные
И лебеди собрались в дорогу. Но прежде самый крупный из них, по прозвищу Барон, разыскал в своих перьях крошечное пятнистое пёрышко и с поклоном вручил его Грейси.
Похоже на подарок! присвистнул Вард. И, отряхнувшись, подошёл к девушке. Я с удовольствием взгляну на твои рисунки.
Может, они не так и хороши, прошептала Грейси. Может, у вас и правда много другой работы. И без моих рисунков
Работы и правда достаточно. А хочешь помочь? спросил Вард.
Я?.. А что нужно делать? полюбопытствовала Грейси.
Мне нужно завершить работу над одной церковью. Над семейной церковью, так сказать. Я обещал брату, но вот немного замешкался.
Замешкались?.. А по мне, так всему своё время. Я приехала сюда из Лондона всего на один день. Из-за вас. Просто моя подруга сказала, что ваша выставка «нечто невероятное». И начинающему художнику нельзя её пропустить. Если хотите, я задержусь. Что мне нужно делать? улыбнулась мисс Льюис.
Возможно, рисовать! Знаете, Грейси Мне кажется, что с этого дня снова всё возможно.
В тот же вечер Вард пригласил девушку в мастерскую. А она принесла ему папку со своими рисунками. Художник был восхищён. Никогда раньше он не видел, чтобы кто-то так чудесно писал свет: солнечный и лунный, огонёк свечи и пламя костра, блеск звёзд и улыбку младенца. И он попросил девушку помочь ему с работой над главным витражом, где собирался увековечить Адама и Еву. Грейси согласилась.
А утром она отправила в Лондон письмо:
«Мои родные матушка и отец! Я задержусь. Мне выпала великая честь помочь одному хорошему художнику стать ещё лучше. Матушка, я рисую свет! Много света. И с каждым днём он становится всё чище.
Отец! Не брани. Но я бесконечно влюблена. И кажется, это та самая любовь. С первого взгляда. И на всю жизнь! Думаю, ты не станешь проклинать меня, узнав, что я счастлива. Позволь мне такой и остаться.
Дорогие мои! Мы с Вардом решили обвенчаться. В одной чудесной церкви. Правда, она ещё не достроена. Но мы с моим возлюбленным работаем и над этим.
Обнимаю вас. Ваш воробушек Грейси».Так пролетел год.
И вот на закате багряной осени в городке родилась прекрасная церковь. «Церковь За лиловым ильмом» (да, так она и звалась!). Довольный работой Вард попросил у одинокого ильма, чтобы тот заслонил её стены от буйных ветров, как заботливый отец заслоняет свою юную дочь от всякого зла.
По весне дари ей свои лиловые цветы. Пусть распускаются они на твоих ветвях с первыми лучами апреля, велел Олдмен-младший.
Вард любил этот лиловый ильм. Когда-то он сам посадил его в плодородную землю. Обыкновенно по весне Вард выпрашивал у ильма несколько душистых цветов, чтобы сплести из них свежий венок. И носил его на своей голове до тех пор, пока в неё, в голову, не приходила какая-нибудь сверхинтересная мысль.
Теперь же он надеялся сплести венок и для Грейси, волосы которой уже отросли до самых плеч. А сама она из воробушка превратилась в изящного юного лебедя
Только их весна так и не наступила.
Вард! Ты чего замолчал? нахмурился Уилл. И похолодил дыханием и без того ледяное плечо призрака. Расскажи мне о вашем венчании! Уверен, это очень красивая история! Такая же красивая, как всё, что я от тебя услышал.
Не было венчания. Она не пришла, с горечью ответил Вард и растворился, чтобы незаметно всхлипнуть.
Вард! Вард! Проявись, попросил Уилл. Я слышу, ты плачешь!
Не плачу я вовсе, соврал Вард. Знаешь, если бы она пришла, я Я бы вот так обнял её! Вот так! И Вард попытался обнять ветер, но тот выскользнул из его объятий. Эх! обронил призрак. Знаешь, Уилл, в ту осень церковь была готова принимать прихожан. Годфри обезумел от радости. Он вообще вёл себя как-то странно. А нам оставалось выложить главный витраж. Всего ничего вручить Еве яблочко! Но тут и Грейси как подменили. Она стала реже приходить в мастерскую. А вскоре и вовсе пропала. Только записку оставила:
«Вард, мне очень жаль. Но я не должна тебе мешать! Мне придётся уехать на какое-то время. Возможно, навсегда. Адрес не оставляю. Целую тебя.
Навеки твоя Грейси».Так и написала «навеки твоя Грейси»? переспросил ветер.